Я жив
Шрифт:
Вооруженный несколькими отмычками, не самым острым ножом и пистолетом с последними пятью пулями Джон чувствовал себя голым. Да, в квартирах элитных районов мало полезного для выживания.
— Нужно было идти в гетто.
За последние недели Джон привык говорить сам с собой. А с кем еще? Если он не будет слышать хотя бы свой голос, то точно рехнется. С детства один, он оставался отшельником и сейчас. Его цель выбраться из этого города куда подальше, не везде же твориться этот ужас!
Медленно, из дома в дом он выбирался из огромного центра в сторону черты города. Передвигался ночью,
Но бодрствуя по ночам, Джон заметил одну вещь, в этих дохляках. Они кажется эволюционировали. Кто-то из них начинал двигаться быстрее, и внешний вид менялся. Да они были «живыми» разлагающимися трупами, но были в них черты людей, их прежних. Но теперь такое было не во всех. Дохляки любят пожрать живую бьющуюся энергией плоть, но некоторые не брезгуют и своими собратьями. Эти то и начинают меняться. Джон видел всего парочку таких вот «личностей», ему очень повезло уйти тогда живым. Их конечности лишались эластичности, вытягиваясь в разы, пальцы были одинаковой длины, ни ногтей, ни волос. А зубы… кажется Джон успел тогда заметить три ряда новых клыков. Его передернуло от отвращения при воспоминании об этом. И это произошло с ними всего за месяц! Что будет через год, если всё это не прекратиться?
— Ещё чуть-чуть и научаться летать.
Начинало светать, пора было искать место для ночлега.
На эту ночь Джон выбрал элитную многоэтажку напротив местного парка для собачников. Странно, куда делись все домашние животные. Джон не встретил ни одного котика или мелкой карманной собаки, пока лазал по квартирам.
Дом был староват. На лестничной площадке ни одного трупа — уже хорошо. Джон смелее стал подниматься выше. Забирался он, как правило, на последние этажи. Тогда меньше шансов, что дохляк заберётся в окно. Наверняка скоро научаться лазать выше и тогда будет совсем «замечательно».
В подъездах не пахло гниющими трупами — ещё один огромный плюс.
Естественно, дом с двумя парковками в нижних этажах. Все с машинами, наверняка давно укатили с этого проклятого места. Джон готов был молиться всем богам, будучи атеистом, чтобы в квартирах была вода. В таких домах наверняка должен быть запасной резерв! Джон не мылся уже несколько дней. Может поэтому он жив, что запах пугает дохляков.
Поднявшись на восьмой этаж, Джон огляделся.
— Вполне неплохо…
Признаков жизни и «не жизни» не обнаружено. Выбор пал на квартиру 8C.
Джон провозился с замком минут десять. Вспотев и вспомнив все маты, которым научила улица, он издал громкоголосый клич победы и засмеялся. Смех эхом прошелся по всем этажам далеко вниз.
— Для богатенько дома замочек слабоват…
Джон вошел в ночлег.
Это была первая квартира, в которой была идеальная чистота. Да небольшой слой пыли отражался в лучах всходящего солнце (здесь была целая панорама!), но все остальное было в отличном состоянии. Джон привык заходить и видеть весь перевёрнутый ассортимент
— Определенно стиль барокко.
Он понятия не имел что это за стиль «барокко». Джон знал лишь стиль старых общежитий и заброшек.
Сразу за порогом вырисовывалась большая гостиная. Кожаный диван с огромной плазмой на против. Джон был бы не прочь посмотреть пару баскетбольных матчей, но электричества нет уже сколько недель. Мягкий ковер с чудаковатыми узорами, прозрачный стол под обеды… кто-то жил очень хорошо и богато.
При виде кухни Джон сразу полез по полкам, не забыв заглянуть в холодильник. Много продуктов задорого питания и каких-то порошков в пакетике.
— А чего ты хотел? Найти сочный бургер с беконом…
При мыслях о еде, заурчал живот. Добыв какие-то протеиновые батончики с веселой семейкой на белой обертке, Джон за пару укусов от них избавился. Есть хотелось все равно.
Решив пройтись по квартире, Джон обнаружил что здесь еще две комнаты и одна ванная. Проверив воду, он обрадовался ещё больше. Да струйка воды небольшая и чертовски холодная, но черт возьми, здесь есть вода! Подсушенные батончиками губы тут же прижались к ледяному потоку. Последние дня три он пил одни лимонады, оставленные в брошенных домах.
Немного ополоснувшись, Джону сразу стало легче. Над умывальником висело зеркало, и взглянув в него, Джон кисло усмехнулся. Черные волосы, не расчёсанные неделями, торчали во все стороны, щетина отросла на миллиметров пять. Джон никогда не отращивал бороду, но не найдя ни одного станка, ползая по ящикам, подумал, почему бы не начать. Темно-карие глаза смотрели в отражение устало, закрываясь на ходу.
Джон продолжил экскурсию. Одна из комнат была заперта, Он несколько раз подергал ручкой, но та не поддалась. Может там что ценное? А что ценное сейчас в мире, хорошие вопрос.
Решив заняться комнатой после того как немного проспится, Джон прошел в соседнюю. Спальня просторная, выполненная в теплых желтых тонах. Все вещи сложены аккуратно, будто здесь жил пришибленный перфекционист. Подойдя к двуспальной кровати, Джон заметил рамку с фотографией на прикроватной тумбочке. Рамка деревянная розовая. Он не любил этот цвет. Совсем.
С фотографии на него смотрела молодая вполне себе симпатичная женщина, на её руках такая же улыбающаяся маленькая девочка меньше года отроду. Фото сделано где-то на аттракционах, на фоне были видны очертания колеса обозрения.
«Мама и дочка» — промелькнула очевидная мысль.
Почему-то детских вещей по квартире он не заметил, но что он знал о младенческих штуках.
Поставив фоторамку обратно, Джон без угрызения совести завалился на кровать, позабыв снять загрязненную обувь. Глаза закрылись мгновенно, провалившись в глубокий сон.
Но проспал Джон не долго. Когда очнулся, солнце еще даже не село. Он редко видел сны, но в этот раз Джон видел кошмар за кошмаром. И проснуться он не мог, тело будто парализовала. Он будто слышал тихие вопли где-то совсем рядом. Наверняка, всё дело в большой физической нагрузке по ночам и смертельной усталости. Хотя, вспомнить первые ночи в это новом мире, он и вовсе боялся ложиться спать, а вдруг он проснется таким…