Я жив
Шрифт:
Что же ему делать сегодня, и дальше вообще? По его просчетам, выйти из города он не сможет ещё недели две, а то и больше. Иногда Джон натыкался на целую группу дохляков, на больших дорогах их много шатается. Ему приходилось ждать часами в укромном месте, пока мертвая толпа пройдет мимо. Это замедляло проход. А дохляков все больше и больше.
«Одному уже не так безопасно». Эта мысль долбила его каждый день. Но он так привык быть одному. Джон никогда никому не доверял, и начинать было сложновато. Особенно после той стычке троих мародеров.
— Мародеры, —
Обидная правда, колотившая его все двадцать восемь лет. Джон никогда не хотел никого принимать в свою «команду», но только сейчас задумался, а примут ли его. Взломщик он хороший, пистолет он забрал с мертвого копа где-то на улицах, но стрелял не так чтобы хорошо. Ладил с людьми он не очень, как и выполнял приказы чьи-либо приказы.
— Будь, что будет. — Заключил он.
Может ему и понадобиться помощь, по крайне мере до конца города, а дальше он и сам справиться. Точно справиться!
Пару раз он думал взять какую-нибудь тачку и свалить, но дороги перекрыты машинами, а на выезде из города их и подавно больше. И машина может привлечь внимание. Не хорошее внимание.
Немного ещё повалявшись и обдумав всё что к чему, Джон заметил, что солнце начинает скрываться за горизонтом. Вмиг потемнело, на улице кто-то громко завыл от чего на руках побежали мурашки. Уходить не хотелось, но и оставаться плохо.
Тяжело выдохнув, Джон встал с кровати. Кости уныло затрещали.
Осталось взять некоторые припасы, заполнить бутылки водой, вдруг потом повезет меньше, Джон уже хотел уходить, как вспомнил о закрытой комнате.
Зачем ему туда? Что ему нужно. Очевидно, мужчина в этой квартире не жил, Джон не нашел никакой одежды, что ему бы подошла. А футболку пора бы давно сменить, пятна запёкшей крови дохляков неприятно попахивало, если принюхаться. Нужно идти.
Но ноги и любопытство сами принесли его к неизведанной двери.
Замок простейший, даже отмычка осталось целой. Джон прошел в комнату.
А вот и детская! Розовые стены, розовые шкафчики, даже розовый стульчик для кормления! От обилия яркого цвета закружилась голова. Джон понимал, комната для девочки, но здоровый человек в таких цветах не вырастит. И вот же, любопытство удовлетворено, пора делать ноги, но ноги понесли дальше, к одинокой кроватке рядом с занавешенным окном. То, что он увидел, заставило его подкоситься на месте.
— Вот же блядь!
К горлу поступила тошнота, хорошо, что он не поел.
В кроватке лежал свернутый комочек в длину сантиметров сорок. Но что самое ужасное сверток шевелился! Рука, не слушаясь протеста мозга, потянулась к розовому одеялку и отдернула его в сторону. И тогда он все же не выдержал. Джона начало рвать какой-то прозрачной жидкостью, он упал на колени, сложившись в двое.
Светок завыл. Точнее это был не сверток, а та самая девочка
Джон потянулся к спрятанному за пазухой ножу, но резко остановился и вскочив на ноги, поспешил к выходу, по пятам за ним доносился животный плач ребенка. Бегом преодолев все лестничные площадки, он выскочил на улицу. В лёгкие сразу проник свежий воздух. В ушах до сих пор звенел вой красноглазой девочки. Затошнило бы снова, да желудок вылезет наружу.
Спустя время, но Джон пошел дальше, прочь от дома, прочь от несправедливой смерти. И в этот момент одиночество свалилось на него новым грузом. Стоило ли оставлять её в таком состоянии, он не смог сделать то, что как рассчитывал, облегчит муки существа. Может смог бы кто другой… Джон в последний раз обернулся на чертов дом, увидел то самое окно в детскую. Хватит ли смелости вернутся сюда потом и завершить это дело.
Один точно не сможет.
ЕВА
— Как думаешь, президента и его дружков спрятали в каких-то бункерах или вообще отправили переждать куда-то на Марс? — Кэтрин, перебиравшая только что постиранные вещи, вытянула шею к окну уставившись в ясное небо, будто сможет увидеть всю высшую рать на соседней планете.
Ева вымученно улыбнулась, но в сторону новообретенной подруги не посмотрела. Она снова всю ночь не спала и настроения не было совершенно. Кэтрин видела это и всеми силами пыталась взбодрить её, но выходило не ахти.
Сегодня они были посланы на стирку, Ева даже была рада этому. В небольшой школьной прачечной (такой даже не было у Евы в колледже) было спокойнее и тише, чем, например, в столовой на готовке, где приказы раздавала пухленькая Молли, или на уборке в спальнях, бывших классах.
— Ты не спала ночью, — уже серьезнее промолвила Кэтрин, доставая новую корзину белья. Голубые глаза внимательно посмотрели на Еву. — Опять слышала кусак?
Ева мотнула головой.
Нет, на удивлении эта ночь была тише всех остальных.
Три дня прошло со смерти Тайлера, в своих редких снах она видела его, умирающего всего в крови, шептавшего «Прохвостка», а потом он становился кусачим и хватал её за горло своими толстыми пальцами.
Кэтрин, делившая комнату с Евой, видела страдания подруги и её темные круги под глазами, увеличивавшиеся с каждым днем. Она даже попросила Шута при первой же вылазке достать для Евы какие-нибудь успокоительные или снотворные, но не была уверена, что та примет этот заботливый — Не знаешь, когда ребята снова пойдут за припасами? — нейтральным тоном спросила Кэтрин.