Я жив
Шрифт:
Учёный ни сразу среагировал на её голос, но спустя минуты две (Ева уже думала, что ответа не дождется) его бледные глаза оживились, скованными движениями он повернул к ней свою голову, скрипуче подавая голос:
— Вы о чём-то меня спросили?
— Да. Как ваше самочувствие, доктор? — громче переспросила Ева. Шут от её повышенного тона поморщился и, резко поднявшись с кресла, ушёл в другую комнату, оставляя их вдвоём.
— Всё прекрасно, юная леди. Всё очень даже хорошо.
— Выглядите вы не очень, — тише возразила Ева, поёжившись от пристального
— Скоро мне станет легче.
— Но почему вам плохо? Вы сами на себя не похожи. Вы больны?
— Одна болезнь действительно не даёт мне покоя, — отстраненно ответил Стревенсон, снимая очки и протирая устало слипшиеся глаза. — Но это ненадолго, скоро…
— Вам станет легче, я поняла. Но почему? Чем вы больны?
Доктор загадочно улыбнулся, дерзко обнажая зубы, которых стало чуть меньше, чем раньше. Как-то раз, когда они ужинали консервами, Ева заметила, как Стревенсон выплюнул из рта свой зуб. От данного зрелища её чуть не стошнило, дальше к еде она так и не притронулась. Но доктор как ни в чём не бывало, положил окровавленный зуб к себе в карман и продолжил трапезу. Это было ненормально. Доктор буквально умирал на глазах, его волосы и зубы выпадали со стремительной скоростью.
— У вас рак или что-то типа того? — осторожно предположила Ева.
Она думала доктор на её вопрос обидится или рассердится, но он как всегда поступил в своём стиле. Стревенсон рассмеялся. Рассмеялся так громко, что стены с непривычки задрожали. От его смеха Ева занервничала ещё больше, жалея, что ввязалась в разговор со стариком. Хохотал долго и когда успокоился, девушка увидела в его глазах большие капли слёз.
— Нет, милая, у меня не рак. Но о своей болезни я пока что предпочёл бы умолчать.
Ева хотела заспорить, достаточно секретов. С её губ чуть не сорвались вопросы о снайперах с крыши, что это за люди, которые за ними следят? Ей захотелось вцепиться в плечи веселившегося доктора, яростно требуя ответы. Но Шут ей помешал, возвратившись в их компанию.
— Выходим, — просто сказал он, начав собирать в сумку разбросанные вокруг свои вещи.
— Что? Куда?
— В лабораторию.
— Сейчас? Почему именно сейчас? Маркус и Джон ещё не вернулись, мы договорились ждать их. У нас ещё есть время, — затараторила Ева, вскочив на ноги. — Какая муха тебя укусила?
— Пара часов ничего не сделают. Если они к нам придут, то будут искать в лаборатории, а не здесь. Мы встретим их там.
— А рация? Ты связался с кем-нибудь?
— Нет, — слишком быстро ответил Шут. — Собирайся.
У неё было не так уж много вещей. Еве было жалко прощаться с мягкой подушкой и тёплым одеялом, но может Шут был прав в этой спешке. Ей надоело сидеть без дела. Есть шанс покончить со всем этим гораздо быстрее. Но тревога, бившая в груди, не давала ей покоя. Она достала единственную свою ценность в этом бардаке, которую девушка прятала в изголовье кровати. Тот самый пистолет
Шут и Стревенсон ждали её у выхода. Ева решительно кивнула, и они покинули свою безопасную зону. Совсем скоро всё решится.
Вотчина Стревенсона выглядела как обычная высотка, похожая на все остальные рядом. Отличия её составляли в огромных красных буквах «Новус», которые когда-то светились по ночам, и маленькой припиской под ними «Здесь наше будущее». Не самое лучшее будущее им дала компания, заработавшая много сотен миллионов не так давно. Специалисты отсюда вещали о скором лекарстве от рака, но что они получили в итоге.
Шут шёл впереди, отстреливая по пути кусак, оживленный Стревенсон не отставал, что-то воодушевленно напевая себе под нос, в таком приподнятом настроении его давно не видели. Ева замыкала процессию, подстраховывая сзади. Погода вновь испорчена, мелькая морось мешала в прицеливании.
— Может не стоит привлекать столько внимания кусак на себя? — спросила Ева, замечая, как на звук выстрелов вылезало всё больше и больше мертвецов. — У нас не так много патронов, чтобы расходовать их просто так.
— Предлагаешь пойти по их головам?
Шут сделал ещё один громкий выстрел, попадая прямиком в лоб мутанту. Иногда Еве казалось, что друг может точно поразить цель даже с закрытыми глазами. Она восхищенно присвистнула, а вот Стревенсон на такое выступление сокрушено закатывал глаза. Учёный всё ещё продолжал считать этих тварей людьми и поэтому на каждую смерть кусачего исторгался гневной тирадой:
— Их души будут на вашей совести, молодой человек!
— Но вы же сами сказали, что спасти уже обратившихся практически невозможно, — припомнила слова старика Ева.
— В данном случае тяжело говорить, что окончательно невозможно и наоборот. Всех этих людей можно было бы спасти.
— Это только в вашей теории, доктор. Хотите дружить с этими кусаками, пожалуйста! Вперёд! Идите и стройте для них отдельный вольер, только руки поберегите. И не только, — озлобленно парировал в ответку Шут. — Главный вход вашего "дома" открыт?
— Разумеется нет.
— Нет? Тогда какого черта вы не говорите в какую сторону нам идти?!
— Вы не спрашивали, — похлопал глазами Стревенсон, разведя руками.
Тут психика Шут не выдержала. Вмиг оказавшись рядом со стариком, он в ярости схватил того за плечи, чуть ли не поднимая над землёй. Стревенсон болтался в его руках как тряпичная кукла, никакого страха на лице, будто всё это происходит не с ним, а с кем-то со стороны. Ева в страхе подбежала к мужчинам, пытаясь их разнять:
— Ты что творишь? Отпусти его, Шут, ему и так плохо! — но говорить с ним было бесполезно, а сил девушки не хватало, чтобы отодрать огромного усача от ученого. — Шут!