Я знаю, на что ты смотришь
Шрифт:
— Ева… — слышу тихий смутно знакомый голос. — Ты в порядке?
Хлопаю мокрыми ресницами, но ничего не вижу перед собой. Ничего… Кроме лица лишенного жизни любимого парня, окруженного темнотой.
— Эй, ведьмочка, у тебя нет никакого целебного зелья или заклинания против ножевых ран?
В мгновение перед глазами появляется другое лицо. Бледное, покрытое капельками пота. Меня парализует его нежный взгляд. Зеленые глаза… Такие… Родные...
Кто это? Почему он смотрит на меня так, будто я дорогой ему человек?
—
Цветные кадры, словно я смотрю фильм. Словно меня здесь нет, и я просто сторонний наблюдатель. Хочу переключить канал или нажать на «стоп», но не могу отыскать пульт.
Врачи. Разговоры. Парня укладывают на носилки, а он продолжает смотреть на меня, ожидая чего-то. Понять бы, чего именно?
Холодная волна реальности и осознания вдалбливает меня в пол. Мешанина из воспоминаний, но они выстраиваются в ровный ряд, заставляя увидеть события двух прошедших недель в быстрой перемотке вплоть до настоящего момента.
Максим!
Это Максим!
Он мой… Мой…
Тело содрогается, ноги наливаются свинцом. Собираюсь броситься следом. Бежать или ползти, неважно, но меня останавливает чья-то сильная хватка.
— Ты останешься здесь, — звучит грубый властный голос рядом с моей головой.
— Мир, — кивает Никита, останавливаясь перед нами.
На его руках кровь, в голосе сталь. Аня замирает за его спиной. Боюсь смотреть ей в глаза, потому что догадываюсь, что именно там увижу.
— Клим, — отвечает Мирон, сжимая мои плечи.
— Нужно будет разрулить вопрос с органами.
— Я займусь этим. Постараемся уладить все полюбовно.
— Постарайся… — хмыкает Ник. — Мы поедем с Кислым в больницу. Этих двоих тоже заберут.
— Хорошо. Держи меня в курсе. Я сам приеду, как только смогу.
— На связи, — бросает Никита, собираясь уйти.
— Я с вами! — то ли хриплю, то ли кричу я.
Никита медленно поворачивает голову в мою сторону, я невольно сглатываю.
— Ты и так уже дохуя сделала…
— Но я…
— Хватит, Ева! Он прав, — грозно выдает Мирон.
У меня совершенно нет сил. Я точно кукла. Пластмассовая кукла, а внутри… Воздух. Все именно так, как он и говорил. Максим был прав насчет меня тысячу раз. А я была права лишь в одном… Я его не заслуживаю.
Мирон приводит меня в номер. Даже не сопротивляюсь, потому что не хочу. Не могу.
— Сядь! — грохочет он.
Послушно опускаюсь на край кровати.
— Я хочу поехать в больницу…
— Нет!
— Я должна быть там!
— Должна? Должна?! Да если бы ты хоть раз сделала, что должна, то ничего бы не случилось!
Он впервые кричит на меня. Понимаю, что заслужила, но от этого не легче. Я бы сделала все, что угодно. Сожрала бы ящик гвоздей, позволила
— Это больше не может продолжаться… — произносит Мирон устало, проводя ладонями по волосам.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ева… Я любил его. Не так, как ты, но он был моим младшим братом. Мы росли вместе. Он родной мне человек. И я тоже его потерял! Я хотел помочь тебе справиться. Очень хотел, но по факту лишь потакал твоим безумствам, закрывая глаза на то, что ты не пытаешься выбраться, а лишь зарываешь себя все глубже. Дем бы убил меня за это...
Сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
— Он оставил меня. Может быть ему все равно? — отвечаю, вспоминая, что Демьян пропал куда-то на два года.
— Он умер, Ева! Умер! Его больше нет! И ты должна уже принять это!
Мое эмоциональное состояние разбивается на осколки.
— Я не хочу это принимать! Не хочу! — верещу, топая ногами.
— И к чему это привело? Ты понимаешь, что… Максим мог умереть сегодня? Ты это понимаешь?! И из-за чего? Из-за того, что ты возомнила себя самой крутой и бесстрашной? Потому что тебе нечего терять? Потому что ты сама не хочешь жить? Почему он должен был заплатить за это?!
Это взрыв! Бомба и не одна. Самая страшная пытка чувством вины. Сказать, что мне больно, ничего не сказать. Это нужно только прочувствовать, но я никому такого не пожелаю. Все эмоции сходятся в одной точке, превращаясь во всепоглощающую истерику, стирающую личность, оставляя лишь необузданный комок нервов.
— Хватит! Прекрати! — слышу где-то вдалеке. — Ева! Успокойся! Прошу тебя… Прости… Слышишь? Прости меня!
Но я не могу остановиться. Единственный, кто должен просить прощения, это я, но… Никто меня не услышит. Никто не простит. Я разрушила все. Убила все хорошее, что могло случиться со мной. Погубила того, кто смог принять меня. Хотел помочь. Кто защитил меня. В кого я влюбилась, забыв о прошлом.
Но теперь ничего не осталось… Руины… Пепелище… По которым носятся разрывающая остатки души горечь и яростная боль, бьющая мечом по трупам.
Вот это то, что мне подходит.
То, чего я заслуживаю.
Голова нестерпимо гудит. Все тело ломит. Ерзаю на месте, каждая мышца вопит истошным криком, а в животе опустевшее поле боя. Медленно открываю глаза. Знакомый потолок и обстановка. Пустота в душе и голове навевает воспоминания.
Я под успокоительными. Лошадиная доза.
— Максим… — не узнаю свой голос, похоже больше на охрипшего кота в разгар марта.
— Ева… Доченька…
Передо мной появляется лицо мужчины. Голубые глаза, седина на темных волосах. Он смотрит на меня с нескрываемым беспокойством.