Я знаю, на что ты смотришь
Шрифт:
Аня косится на Никиту, а тот в свою очередь дергает бровь, не сводя с меня взгляд.
— Она не поехала в больницу. Осталась в гостинице, — холодно произносит Клим.
— Почему?
— Хочешь, чтобы я это вслух сказал? Ты знаешь почему…
— Клим, я задал вопрос, — теперь уже неизвестно, кто из нас самый злой черт на свете.
— Нам некогда было играть в санитаров, ясно? Она могла доставить кучу проблем, а главное было спасти тебя!
Отвожу взгляд, раздражаясь. Ева сейчас одна, и хрен его знает, какие мысли гоняет в своей
— Где мой телефон? — задаю следующий вопрос.
— Мы уже позвонили Мирону, — произносит Аня мягко. — Сказали, что ты пришел в себя. Он скоро будет здесь. Наверное, и Ева приедет с ним.
— Хорошо, — нервный узел потихоньку расслабляется. — И все-таки… Где мой телефон?
Аня подходит к моей койке и протягивает мобильник. Никита занимает кресло у окна и притягивает свою девушку к себе, усаживая на колени. Включаю телефон. Несколько оповещений из социальных сетей, почта… Даже Ната снова писала, но я удаляю ее сообщения, не читая. А сам набираю всего одно и для одного человека. Точнее, для одной особенной девушки.
«Привет, ведьмочка. Мне нужен обряд исцеления. Хватай свои зелья, запрыгивай на метлу и лети в больницу. Не заставляй меня колесить в инвалидном кресле по городу, чтобы добраться до тебя»
Поднимаю глаза, глядя на друзей. Да… Выглядят они так, будто были месяц на войне. Ну, я и козел, конечно. Не сказал им самого важного.
— Спасибо, — горло сушит, но я выдавливаю слова дальше. — Мне жаль, что так вышло, и вам пришлось…
— Заткнись, Кислый. Не первая наша драка и не последняя. Но девку свою дрессируй, иначе лет через десять ты станешь калекой.
— Осторожнее, Клим. Я могу пробить тебе голову костылем за такие слова.
Никита ухмыляется, но я вижу, что он меня понял. Да и я его тоже.
Болтаем с Климом и Аней еще какое-то время, пока Алла не выгоняет их, заявив, что мне нужен отдых. Ребята обещают оставаться на связи и заехать завтра в приемные часы.
— Ко мне должен быть еще посетитель сегодня, — говорю медсестре.
— Только после того, как ты поспишь.
— Но...
— Никаких «но», молодой человек. Это не вопрос и не просьба. Ты же не хочешь напугать свою девушку, а то она от тебя сбежит, если увидит таким разбитым.
Алла делает мне какой-то укол, сосредоточенно поджимая губы. Да уж… Как спорить с женщиной, у которой в арсенале есть снотворное и успокоительное?
На этот раз пробуждение дается легче. Единственное, ужасно хочется размяться, но даже дыхание или движения руками вызывают дискомфорт и тянущую боль в животе. Это будут очень долгие три месяца…
В слепую нахожу кнопку вызова, и через пару минут в палату входит доктор, а за ним Алла с очень недовольным лицом, потому что замечает мобильник в моих руках.
— Максим, как вы?...
— Нормально, —
Если еще хоть кто-нибудь спросит у меня — «как я себя чувствую?», то это будет последнее, что он сделает в своей жизни.
— Сейчас я проверю шов, а потом…
— Ко мне нет посетителей?
— Есть, — вздыхает доктор. — Но сначала…
— Давайте быстрее, — выпаливаю я. — Пожалуйста… — добавляю скорее ядовито, чем вежливо.
Ева так и не ответила на мое сообщение. И чем больше проходит времени, тем сильнее меня начинает бомбить. Какого хрена? Что вообще происходит?
Наконец, закончив все необходимые манипуляции, доктор и медсестра покидают палату, оставляя меня один на один с паникой, которая все растет и растет.
— Здравствуй, Максим…
— Я чувствую себя пиздато! — не выдерживаю. — Где Ева, Мирон?
Мужчина закрывает за собой дверь и проходит вглубь палаты. Молча присаживается в кресло, распаляя мою злость своей отчужденностью, но я замечаю кое-что странное. Он весь в царапинах. Шея, лицо, руки. Все, что не скрыто одеждой, помечено красными полосами, а сколько их еще под ней, даже представить страшно.
— Успокойся, Максим. Тебе нельзя нервничать.
— Да вы издеваетесь? Просто уже скажите, где она? Я хочу ее увидеть!
— Ева уехала…
— Что? — задыхаюсь, напрягая спину и живот, чтобы подняться, но резкая боль перепечатывает меня обратно к подушке.
— Тише… Позвать врача?
— Нет, — морщусь, прикрывая глаза. — Куда она уехала?
— Все, что произошло… Максим, ты же знаешь, что Ева не совсем здорова. Ваше общение пошло ей на пользу, но ей нужна специализированная помощь, — его голос из мужского и грубого превращается в напуганный мальчишеский. — Это моя вина. Моя ошибка. Нужно было сделать это раньше, а не дожидаться, пока…
Догадываюсь, к чему он клонит.
— Это случайность. Да, Ева, конечно, накосячила, но такое могло случиться с каждым. Те ублюдки были неправы. Она всего лишь пыталась защититься, и…
— Ты ее выгораживаешь? Серьезно? Не стоит, Максим. Я видел камеры. Видел, что она творила до этого, и знаю ее побольше, чем ты. Она задурила тебе голову. Ева гуляла по лезвию последние полгода, а поранился ты.
Задурила мне голову? Да она оторвала ее к хренам. Вырвала сердце. Я не смогу жить нормально без этой девчонки, ведь все, что мне дорого теперь у нее. Это и есть она.
Ева нужна мне. А я нужен ей!
— Куда она уехала?
— Далеко…
— Куда?!
— Максим, тебя не должно больше это волновать. Я приношу свои извинения за сложившуюся ситуацию. Все расходы на лечение будут оплачены, и ты получишь компенсацию в виде шести окладов…
— Да плевать мне на это! — кричу и корчусь от боли, даже не понимая, телесная она или моральная.
— Прошу тебя, успокойся.
— Расскажи мне, — угроза вперемешку с мольбой. — Я не оставлю все так. Меня выпустят отсюда, и я ее найду!