Я знаю, на что ты смотришь
Шрифт:
Мирон проводит ладонями по лицу. Вижу, что ему тоже тяжело, но мне похер. Я от него не отстану.
— Не думал, что все будет так…
— А как ты думал?
— Не знаю… Что она все-таки переживет ту ситуацию и сможет просто жить дальше.
— И она сможет.
— Нет! Ты в больнице. Тебя вчера чуть не убили, именно потому, что Ева…
— Но я, блять, живой! Это не первая драка и не последняя!
— И тебя бы это устроило?
Не хотелось бы, конечно, раз в полгода лежать в больнице, но у меня уже был примерный план. Доработать до
— У Евы был приступ. По мне должно быть заметно. Пришлось позвонить ее отцу. Она все еще не может принять смерть Демьяна. Она застряла в своем отрицании и из-за этого потеряла вкус жизни. Это не пройдет само собой.
— Ты отправил ее в психушку? — с сухих губ срывается шепот, потому что я не могу поверить в то, о чем думаю. — Я думал, она тебе дорога.
— Ева согласилась добровольно. Отец позаботится о ней.
Ева? Добровольно? Он что, шутит?! Да она бы ни за что… Меня пронзает догадка. Что именно могло толкнуть Еву на этот шаг. Вторая потеря. Чувство вины.
— Я хочу поговорить с ней. Позвонить. Ее телефон недоступен… Можешь дать мне номер ее отца?
Мирон достает из кармана серебристый мобильник в куче царапин и сколов. Ее мобильник. Мужчина избегает моего взгляда, опустив голову.
— Вы сказали ей обо мне? — напираю я. — Сказали, что со мной все нормально?
— Максим, просто забудь о ней и живи дальше, — говорит Мирон и поднимается на ноги.
— Что вы ей наговорили? Что?..
Если бы не обезбол и успокоительное, я бы уже вскочил и дал ему в морду, но сейчас чувствую только, как все больше теряю нить осознанности.
Почему? Почему я не могу пошевелиться?
— Мой номер у тебя есть. Звони, если будет что-то нужно.
— Мирон...
Сука! Сознание меркнет, унося меня куда-то на глубину. Но я не буду лежать здесь вечно. Как только я смогу… Как только…
Темнота накрывает своим мягким одеялом, но на мгновение я вижу ее образ. Белые волосы на воде, прозрачные капли на красивом лице, мокрые губы в широкой улыбке.
Я не смогу ее забыть.
Даже если очень захочу.
Две недели спустя
— Максим, я прошу вас…
— Георгий Львович, Алла мне целое методическое пособие составила.
— Самое главное, никаких…
— Драк, — заканчиваю вместо доктора. — Я понял с первого раза.
— Я бы оставил вас еще на пару недель.
— У вас волшебные руки. Зашили меня накрепко. Даже лучше, чем было, — улыбаюсь, протягивая врачу ладонь, чтобы попрощаться.
— Берегите себя, — он отвечает на рукопожатие.
— И вы тоже.
Вот и все… Покидаю, наконец-то, больницу и чувствую себя… Да, хреново, если честно. Тело потихоньку восстанавливается, а вот душа… Ее мне только разодрали. И зашить такую рану нельзя.
Такси везет меня через незнакомый город к месту,
Телефон жужжит в руке. Наверное, Никитина. Им с Климом пришлось вернуться в горы через пару дней после инцидента из-за работы, но Аня держит руку на моем пульсе до сих пор. Грозится рассказать моей маме о случившемся, если я не буду отвечать на ее сообщения. Шантажистка фигова.
— Вам к главному входу? — спрашивает таксист.
— Да… — отвечаю, глядя на синюю полоску воды за желтым песком.
Глухо стучит сердце в груди, болезненно сжимаясь. Я скучаю.
Как Ева? Где она? Все ли у нее хорошо? Не думал, что это возможно, но я, блять, хочу снова услышать ее голос, полный высокомерия, а после посмотреть в глаза с искрящимся непониманием и смирением, когда я поставлю ее на место парой фраз. Ева, конечно, стерва с психическими отклонениями, но… Она моя стерва. Моя сумасшедшая. Моя!
На территорию меня пропускают после тщательного осмотра. Все такое знакомое и в тоже время ненавистное. Решаю не терять времени и сразу отправляюсь в главный корпус на встречу с Мироном. Но каждый шаг заставляет чувствовать режущую боль. И нет. Это не воспоминание о том вечере, это не ноет шрам, это… Она. Мысли о ебанашке, которая выпрыгивала на меня из-за каждого угла, когда пыталась привлечь внимание. И я жду чего-то подобного и сейчас, а разум кричит, что это невозможно.
Коридор на последнем этаже. Дверь ее номера. Ладонь сама тянется к ручке. Нужно проверить. Заглянуть. Вдруг, Ева все еще здесь.
— Там ее нет.
Поворачиваю голову и вижу Мирона в дверях его кабинета.
— Здравствуй, Максим. Мы могли бы привезти твои вещи и документы. Необязательно было приезжать.
— Ты знаешь, что я приехал не за вещами, — грубо бросаю я.
— Знаю, — вздыхает он и взмахивает рукой в приглашении. — Проходи.
Садимся напротив друг друга. Между нами стол и комок напряжения, из которого сыплются искры.
— Я хочу поговорить с ней, — не расшаркиваюсь, переходя к самому главному.
— Это невозможно.
— Тогда с ее отцом.
— Максим, ты не понимаешь…
— Нет! Это ты не понимаешь! Какое право вы имели так поступить с ней? Со мной?!
— Ева согласилась сама. Ее никто не принуждал.
— Да? Ты уверен? Что вы сказали ей обо мне? Почему не дали даже попрощаться?
— Мы сказали ей правду. Она сама захотела уехать, как можно скорее.
— Я тебе не верю, — мое дыхание такое горячее, что кажется, вот-вот изо рта повалит пламя.