Я. Ты. Мы. Они
Шрифт:
Пытаюсь вырвать свою руку, но он не отпускает. Правда, злость свою усмиряет, даже хватку ослабил.
— Ты выслушаешь меня, — то ли приказывает, то ли спрашивает он. Я смотрю в его практически черные глаза и не могу отвести свой взгляд.
— Да, — шепчу одними губами словно под гипнозом.
— Тогда пошли отсюда?
Предложение настолько нелепое, что я даже не сразу понимаю, о чем он говорит.
— Что? Куда?
— Куда- Нибудь. Там где люди. Чтобы можно было просто разговаривать. Без истерик и разборок. Иначе чувствую, договоримся.
Он выпускает мою руку. А я вот почему-то
— И куда же мы пойдем? — я пытаюсь ерничать, но Чернов игнорирует мой тон.
— Тут внизу ресторан. Пошли туда. Есть хочу страшно, весь день не ел.
Идея скажем прям так себе, но мне почему-то нравится. Мне тоже нужно время, чтобы собраться с мыслями. Сердце стучит как ненормальное в ожидание чего-то…
Мы одеваемся. Саша достает из сумки синий джемпер. А я пытаюсь привести в порядок свою рубашку. Получается плохо, половины пуговиц на ней просто нет. Видимо, послетали, когда Саша снимал ее с меня.
Он тоже внимательно разглядывает мой внешний вид.
— Сейчас, подожди, — говорит и что-то опять ищет в своей сумке. А я со психом сдираю с себя неудачливую рубашку и с чувством швыряю ее куда подальше.
Он протягивает мне что-то серое. Оказывается очередная рубашка. Надеваю ее на себя, но застегнуть не могу. Пальцы не слушаются. Тогда Чернов сам подходит ко мне, поправляет воротник и очень медленно и аккуратно застегивает пуговицы. Она, конечно, мне большая, но лучше уж так.
Свой пиджак он хватает уже на автомате, и мы выходим из номера. Да, я была права, за закрытыми дверями не происходит ничего хорошего.
Ресторан мне не понравился. Он был какой-то вычурный, с канделябрами и хрусталем, позолотой и вензелями. Еще пару лет назад он таким не был, видимо гостиница упорно повышала свой статус. Зря. Из уютного местечка она превращалась в нечто пафосное и несуразное.
Сегодня здесь было не так многолюдно как обычно, видимо уже сказывался поздний час. Люди приходили сюда по разным причинам: кого-то ожидал деловой ужин, кого-то пылкое свидание, у кого-то рутинный семейный вечер. Мнимая статусность ресторана обязывала людей быть под стать интерьеру. Официанты в идеально выглаженной униформе кружили между столиков, стараясь предугадать любое желание гостей, выряженных, в дорогие костюмы и платья известных брендов, которые делали вид, что мир крутится вокруг.
И тут мы в самом центре всей этой пошлой роскоши. Саша в изрядно помятых брюках и с яркими следами моих зубов на шее. И когда только успела? Хоть джемпер у него приличный. Про свой внешний вид я предпочитала не думать. Мало того, что в мужской рубашке, так еще же зареванная, а о том, что делали со мной Сашины губы и руки, лучше вообще не вспоминать.
— Мы можем уйти, если не нравится, — предлагает Саша, оценив мое кислое выражение лица.
— А смысл? — мне вряд ли сегодня хоть где-то сможет понравится. — Ты пока со столиком разберись, а я до туалета дойду.
В туалете обнаруживается огромное зеркало во всю стену, а в этом зеркале мое отражение — помятое, взъерошенное, заплаканное и зацелованное одновременное. Та немногая косметика, что была на мне, благополучно потекла, правда, разводов как таковых не было, видимо все обтерла об
То ли из постели чужой вылезла, то ли с сеновала свалились.
Красота одним словом. Холодной водой стираю остатки косметики, еле распутываю волосы, в кармане джинс даже резинка находится, делаю гульку на затылке, а что, терять мне уже нечего. Края рубашки завязываю в узел, и соображаю что-то наподобие топа. Выгляжу значительно лучше, правда, все еще смахиваю на дворовую девку.
И это мать шестерых детей! Надо сфоткаться и сохранить на память. Если буду работать в школе, есть что предложить на доску почета.
Когда возвращаюсь в зал, Саша уже сидит за дальним столиком, видимо выбранный за его уединенность. Вроде как среди людей, но все равно одни. И поорать друг на друга нельзя, но при этом никто особо и не слышит.
Пока иду до мужа, ловлю на себе чужие взгляды, вешающие на меня какие-то очередные ярлыки, кажется, даже слышится возмущенный шепот. Как же давно этого не было! По-моему, меня все-таки записали в проститутки. Или мне только так кажется. Но мне до безумия нравится эта игра, быть не собой, а такой свободной, порочной и пофигистичной. Идти по залу шикарного ресторана и только одним своим видом бросать вызов всем этим людям. Сегодня ночью не имеет никакого смысла кто и что думает обо мне. Важен лишь один взгляд темно-карих глаз, неотрывно следящих за мной.
Саша смотрит жадно и обжигающе, такое чувство, что пытается забраться куда-то мне под кожу, чтобы найти там что-то такое, ведомое только ему. А может быть просто, чтобы остаться во мне навсегда. Все-таки хорошо, что мы ушли из номера.
— Я сделал заказ на двоих, — сообщает он мне, когда я сажусь за столик.
— Я не хочу есть.
Мне вообще еда не скоро в горло полезет. Но говорить об этом вслух не надо, пафосный ресторан не переживет пафосных фраз.
— Тебе понравится, — как-то совсем по-детски обещает мне Саша, улыбаясь озорной и бунтарской улыбкой. Наверное, какую-то шалость придумал.
— Очень сомневаюсь.
Он тяжело вздыхает.
— Сань, с таким настроем у нас разговора не выйдет.
— А ты как хотел? Мне кажется, что он у нас при любом раскладе не выйдет. Потому что я не знаю, что такого ты можешь мне сказать, чтобы я смогла тебя простить.
— Тогда зачем мы здесь? Зачем ты пошла со мной?
Саша умеет задавать вопросы, находя слабые места у оппонента. Наверное, не зря он смог стать хорошим юристом, одного знания законов здесь не достаточно.
Зачем я здесь? Да, потому, что все еще надеюсь на чудо, на то, что он сможет меня убедить в том, что мне все привиделось, что все это был один страшный сон. Или найдет решение сложившейся ситуации, и мы опять сможем быть вместе. Я даже готова его молить об этом. Сашенька, пожалуйста, исправь все то, что ты натворил. Но я так не сделаю. Не дам ему надежды, и себе ее не дам. Неоправданные надежды, они, знаешь ли, убивают.