Я. Ты. Мы. Они
Шрифт:
Жизнь научила тому, что из любой ситуации можно найти выход. Даже если выхода нет, нужно изловчиться и его придумать. А если уж не получается, то тут есть родители и Ленка, которые если уж не помогут решить прям все, то подскажут верный курс, в котором надо искать.
Ленка вообще сама по себе заслуживает отдельного рассказа. После всей истории с Дамом она ушла из центра, очень громко хлопнув дверью. Ей и раньше-то было не до конца комфортно от происходящего там, но держалась ради чужих детей, всегда находя для этого стройные и логические объяснения. А тут появились мы со своей теорией заговора, и пришлось ей скандалить, помогая
Ребенка мы отвоевали. Но в каком состоянии! Худого, нервного, замкнутого, он мог нам за день и пары слов не сказать. А мне с ним и заговаривать поначалу страшно было, какое уж там воспитывать. Спасибо Лене и Стасу. Ленка запретила относиться к нему как к особенному, велела грузить его домашними делами и относиться так же как ко всей остальной банде. Стас же просто взял друга в оборот. Они еще раз пять или шесть подрались. Три раза съезжались и разъезжались из одной комнаты. Периодически не разговаривали друг с другом по несколько дней. Пришлось просить, чтобы в новой школе их развели по разным классам. Это была какая-то ядерная дружба, когда вместе они долго не могли, но и по отдельности тоже получалось плохо. Скорее всего у Стаса здесь взыграла ревность, ведь раньше они с Дамиром спокойно дружили в режиме нон-стопа. А теперь… Теперь им приходилось уживаться в одном пространстве в попытках пересмотреть статус друг друга.
— Территорию делят, — с видом знатока заключил Саша, когда я все-таки смогла ему пожаловаться на происходящее.
Переходный период от друга до брата дался им не так легко. Но они справились, научившись дополнять и уравновешивать друг друга. Один буйствовал и кидался в омут с головой, другой его сдерживал и успокаивал. Или же Дам провалился в свои печали, а Стас его оттуда тащил, порой жестко и безапелляционно, но зато всегда наверняка.
Когда же они научились договариваться, строить планы и вырабатывать стратегии, я поняла, что у нас в семье завелись два серых кардинала, которые очень хитро умудрялись плести свои интриги. Благо, что не злостные, но добиваться своего у них получалось всегда. Оставалось в очередной раз радоваться, что в школе большую часть времени они проводят порознь, иначе бедная школа.
В какой-то момент Дамир стал опорой всей нашей семьи, истериков помимо Стаса у нас хватало. Поэтому мы уже не знали, как жили без него раньше.
Постепенно наш дом наполнялся мебелью, а поселок вокруг нас — людьми.
Дети росли, учились жить в новых условиях, каждый день демонстрируя новые грани своих личностей.
Девочки пошли в садик, а Кир — в школу. Стас зажигал на футбольном поле, а Дамир — на татами.
Кто-то начинал бриться, кто-то перегонял меня в росте.
Девочки обзавелись длинными косами. Потом выяснилось, что они ужасные болтушки и мега любопытные, им хочется всего и сразу. Только и успеваю вместе с ними осваивать одно занятие за другим, по-моему, мы прошлись по всему: от танцев до макраме.
Рома впервые заявил, что его одежда полный зашквар, и сам с одноклассниками поехал выбирать себе джинсы. А потом еще обесцветил волосы. Что повергло Сашу в шок. А я шутила, что хоть светловолосые девочки теперь не так сильно выбиваются среди нас.
Кирюха умудрился впервые подраться в школе. Защищал честь соседки по парте.
Саша рвал и метал на работе. Мы с ним пока что все еще выживали, но искренне верили в то, что это когда-нибудь закончится.
Мне подарили машину. Неожиданно так. Просто приехал Дмитрий Александрович и вручил ключи от их старой машины. Правда к ключам еще прилагалась Надежда Викторовна, прожившая с нами под одной крышей ровно три месяца, пока я училась на права. Ох, сколько же всего мне пришлось выслушать от нее за это время! Алена, правда, утверждала, что мама делает это все от нервов, что больно уж она сильно за нас переживает. Но я была уверена, что это просто из любви к искусству.
А еще нам подарили собаку. С-О-Б-А-К-У, мать ее за ногу. Кудякова притащила, с криками, что это для лучшей социализации детей, но кого именно из них не уточнила. Так мне навязали седьмого ребенка. Сказать, что мы с лысой Пушинкой были «счастливы», не сказать ничего. Первые пару дней посменно караулили, чтобы кошка в порыве гнева не расчленила неугомонную псину. Щенка палевого лабрадора было решено назвать Баксом. Никто не понял почему, но так сказал Рома, а разве с Ромой поспоришь?
Сашка был с нами, и не был. И самое поганое было то, что мне даже винить было некого. Ситуацию надо было принимать, скрепя зубы. Порой доходило до смешного. Когда он приезжал домой, и у него тупо не было сил даже раздеться, так и засыпал, рухнув в одежде на кровать. Или когда от звонка будильника хватался за телефон и слал его на хер. А однажды вместо Екатеринбурга он улетел в Петербург. После чего мы поняли, что все, это клиника. Выбили ему неделю отпуска и уехали к родителям, где он эту неделю благополучно и проспал.
Однажды я мылась в душе, когда Саша нетвердой поступью ввалился в ванную. Зашел ко мне в душевую кабину в рубашке и брюках, залез под горячие струи воды и просто обнял. Вернее даже не обнял, а навалился на меня, припечатав к стенке.
— Ты чего?
— Я только подержаться, — заплетающимся языком оправдывается он.
— Ну, держись, раз так хочется, — пожимаю я плечами. И он держится за меня, за мою талию, за мои бедра.
А потом очень расстроенным голосом сообщает, что на большее у него сейчас просто сил нет.
И это одновременно и смешно, и грустно.
Через два года он кладет мне на колени папку с какими-то бумагами и газетными вырезками, в которых повествуется история о том, как в Москве задержали группу аферистов, промышляющих отъемом квартир у сирот. С одной из фотографий на меня смотрит наш бывший сосед и несостоявшийся родственник Дамира.
— Как?
— Я же сказал, что время нужно, — с напускным безразличием поясняет муж. Но я-то знаю, что для него это было важно. Он умел быть циником, но где-то в там в груди, живет потребность быть героем.
Так же в папке лежат документы, согласно которым Дамиру Бероеву принадлежит квартира, когда-то купленная его отцом. Мы ему ее на 18 лет подарим. А там уж пусть сам решает, что с ней делать.
Постепенно кризис заканчивается.
Мне опять дарят машину, только теперь красивую, новую и блестящую.
— Зачем?
— У жены нового именного партнера фирмы должна быть машина, соответствующая его статусу.
— Какого партнера, какой фирмы? — в очередной раз туплю я.
— «Борисов, Загорский, Чернов». Какой же еще.