Яблоко Монте-Кристо
Шрифт:
– Понимаю.
– Стив среднеобеспеченный человек. У него на руках еще престарелые родители и дочь от первого брака.
– Ясно.
– И потом… Лариса очень боялась, что Зоя, для которой преследование семьи Бунич стало делом жизни, отыщет «убийцу» Веры и в Новосибирске, и в Америке. Хотя я ни одной душе не рассказала, куда делась Лара, никому ни словом не обмолвилась. Настя тоже молчала, более того, она в Академгородке заявила: «Ко мне прибыла племянница, дочь сестры из города Иваново, там, в городе невест, замуж не выйти, а у нас полно холостых парней».
–
Сима кивнула:
– Верно… э… мы… ну… как бы поточнее объяснить… в общем… у Насти есть муж, он работает в органах, не в милиции… понимаете?
Я кивнул:
– Да.
– Вот Леня и помог, Ларочка устроилась в Академгородке по другому паспорту. Она стала Григорьевой Еленой Петровной, под этим же именем вышла замуж. Стив ничего не знает про Зину, он считает супругу сиротой, которую пригрела Настя. Ясно?
– Более чем. Хотя непонятно, неужели Лариса совсем не беспокоилась о маме?
– В самую точку! – подняла указательный палец правой руки Сима. – О том и речь. Естественно, она переживала, звонила, плакала. А я боялась, что Зоя вычислит, подслушает, вот и запретила Ларе общаться с нами. Ну а потом, когда Зиночку разбил второй удар, рассудила так: моей сестры больше нет, как личность она умерла. Осталось лишь тело, ждущее физической смерти, бренная оболочка, отдаленно похожая на Зиночку. Ну узнает Ларочка правду, и что? Она начнет дергаться, плакать, в конце концов признается Стиву в обмане, расскажет о своей подлинной биографии… Неизвестно, как муж отреагирует на известие о том, что у него есть в России немощная теща, которой необходимо помогать, да еще на жене клеймо «убийца».
– Но Лариса никого не убивала!
Серафима грустно улыбнулась:
– «То ли он украл, то ли у него украли, но была там какая-то нехорошая история». Извините за цитату, только она отличная иллюстрация к нашему положению. Вот я и отправила Ларе письмо с сообщением о смерти Зины от инсульта. Собственно говоря, я предвосхитила события, не думала только, что Зина так заживется, а мне будет невмоготу, уж помогите, пожалуйста. Вам одному правду рассказала, очень уж деньги нужны.
– Я постараюсь, – пообещал я. – Скажите, вы с Зоей не пересекаетесь?
– Зоя только что умерла, – пробормотала Сима, – ее ненормальная родственница Соня все по двору бегала и всем сообщала: инсульт у Вяземской случился. Право, Зое больше повезло, чем Зине, сразу господь прибрал, без мук. Нет, мы не сталкивались, хотя до меня доходили иногда сведения о Зое. Вам, наверное, кажется странным, но никаких злых чувств к Вяземской я сейчас не испытываю, даже понимаю ее. Страшное испытание – иметь больного ребенка, еще ужаснее пережить свое дитя. Я же не Люба, чтобы глупости болтать. Вот уж странная особа!
– Вы о ком? – насторожился я.
Серафима Сергеевна осторожно поправила седые пряди, выбившиеся из пучка на затылке.
– Когда в одном дворе много лет живешь, волей-неволей
Я понимающе кивнул, теперь понятно, в кого пошла болтливостью Соня.
Приметив знакомого человека, Люба зазывала его в гости:
– Эй! Спешишь? Заходи, чайку попьем!
Отвязаться от старшей Работкиной было почти невозможно, она, словно клещ, вцеплялась в несчастную жертву и начинала вести длинные беседы, вернее монологи. Любе был необходим не собеседник, а молчаливый слушатель.
Серафима знала о вербальных способностях Работкиной и старалась не попадаться болтливой бабенке на глаза. Самое интересное, что после того, как погибла Вера, Люба не прекратила весело махать рукой при виде Симы и восклицать:
– Давай кофейку глотнем!
Потом булочную закрыли, на ее месте возник обувной магазин, но Люба все равно висела в окне, выглядывая знакомых. Один раз, увидав Симу, она закричала:
– Привет! Знаешь, Игорь женился!
– Хорошо, – осторожно ответила Сима.
– Отличная девочка!
– Рада за него, – дежурно вежливо откликнулась Сима.
– Зоя счастлива.
Сима молча пошла к метро.
– Просто здорово, что Вера ожила, – вдруг заявила Люба.
Бунич остановилась:
– Ты о чем?
Глаза Любы забегали в разные стороны.
– Вера-то! Она не умерла и…
Но договорить фразу Работкина не успела, звонкий голос за ее спиной сурово велел:
– Мама, закрой окно!
Люба мгновенно повиновалась, а Сима нырнула в метро, удивляясь тому, до какой глупости может договориться человек.
Верочку провожала в крематорий тьма народа, гроб был открыт, и присутствующие шепотом обсуждали страшный вид маленькой покойницы. Никакие усилия гримера не сумели стереть с личика девочки выражение ужаса, а шея была замотана толстым шарфом. Но то, что в домовине лежала Вера, сомнению не подлежало.
Глава 20
Не успел я войти домой, как Нора сунула мне телефонную трубку. Прикрыв ладошкой микрофон, она заговорщицки прошептала:
– Не завидую тебе.
Весьма удивленный непонятным поведением хозяйки, я спокойно поднес трубку к уху и сказал:
– Слушаю вас.
– А-а-а, – закричала Николетта, – вот оно как!
– Добрый вечер, – попытался я наладить контакт с маменькой, но та отреагировала на мою вежливость весьма бурно:
– Ужасное завершение мерзкого дня!