Яд Борджиа
Шрифт:
– Господа, разве есть что невозможное для Борджиа?
– воскликнул иоаннит, не обращая внимания на умоляющий взгляд Бембо.
– Почему, говорят, убит герцог Гандийский?
– Один Роланд за одного Оливера. Цезарь стал герцогом Романьи!
– со смехом сказал Лебофор.
– Но позвольте, - сказал посол, - ведь вам известно, синьор Орсини, что в интересы республики вовсе не входит упрочение мира между вашей партией и Цезарем. Но при печальном изменении обстоятельств у Борджиа, несомненно, были все причины действовать по отношению к вам, как к главному деятелю перемирия, открыто и честно.
– Кроме того, - сказал Орсини, хватаясь за подсказку, - Цезарь, в доказательство
– Он выдал их, потому что не верил, что они выполнят свое обещание, ответил неуступчивый иоаннит.
– Во всех случаях он - позорное пятно рыцарства, недостойный изменник!
– с жаром воскликнул Лебофор.
– Хватит ли у вас, рыцарь, мужества высказать это ему в Риме?
– спросил Макиавелли.
– И в Риме, и в его логовище!
Легкий жест шута прервал ответ, готовый сорваться с языка Макиавелли.
– Нет, вы не можете винить яйца за то, что из них выходят крокодилы, проговорил он со своим обычным ничего не выражающим взглядом, странно противоречившим его полным смысла словам.
– Мне больно слышать, господа, ваши неразумные речи, - сказал Бембо, поистине, вы оскорбляете нашу святую матерь-церковь, понося таким образом его высшего земного главу. Кроме того, вы подрываете самое основание веры, ибо может ли быть божественной та религия, которая своим представителем имеет такое чудовище?
– Он избран благодаря симонии* [В средние века в Западной церкви свирепствовала купля и продажа священного сана, так называемая симония.], и не по праву удерживает за собой власть, пока его не поразит небесный гром! страстно возразил иоаннит.
– Или союз римского дворянства, который, как я слышал, замышляет это, проговорил флорентиец.
– Небесное возмездие уже покарало его избирателей за их прегрешение против Святого Духа, и сделало это собственными руками избранника, продолжал иоаннит.
– Кардинал Колонна в изгнании, у Юлиана делла Ровере, Асканио Сфорца и Савелли - конфисковано имущество и они, чтобы спасти себе жизнь, сами бежали из Рима, старый кардинал ди Капуа отравлен, кардинал Орсини и архиепископ флорентийский будут уничтожены со своими близкими в очень недалеком будущем.
– И все же возможно, что только пылкая и страшная душа, как у его святейшества, могла возвратить церкви ее блеск и отнятое у нее наследие, и что ради этого Небо стерпело его возвышение, - неуверенно сказал Бембо.
– Юрист, солдат и священник! Разве по этому рецепту делают черта, дядя?
– спросил шут.
– А ведь Цезарь последовательно был ими.
– И все в такой высокой степени!
– возразил флорентиец.
– Папе Александру, бесспорно, приписали бесконечно больше дурного, чем он заслуживает. Его безмерная любовь к могуществу и к своим детям, стремление к прославлению своего имени, его могучие, пылкие страсти, - все это привело его к ужасным деяниям тирании, но всем этим действиям он дает такое верное направление, что к ним почти нельзя предъявить обвинение в несправедливости. Кто из его жертв не заслужил своей участи?
– Да как вы можете обвинять папу в симонии, когда во время его избрания ни один святой на небесах не славился столькими божескими и человеческими добродетелями, как он?
– поддержал его Бембо.
– Возмутительное лицемерие!
– возразил иоаннит.
– Но я готов допустить, что его сын - наихудший из двух демонов и подстрекает упрямого старика на его ужасные поступки. С тех пор, как Цезарь* [Со времени убийства брата Джованни, герцога Гандийского, Цезарь Борджиа всецело овладел папой Александром,
– Ради вас самих, благородный рыцарь, я дал бы вам совет помолчать в Риме о таких вещах, - очень серьезно сказал посол.
– Мой спаситель будет в Риме под моей защитой, - с горделивым румянцем на бледных щеках воскликнул Паоло Орсини, - мы, Орсини, не подчиняемся там ни папе, ни Цезарю!
– Я знаю, ваш род очень могуществен, благородный синьор, - ледяным тоном ответил Макиавелли, - но как-то странно звучит ваша речь для вассала святого престола.
– Если есть такая низость, которой не совершил бы Цезарь, хотел бы я знать, как он ее называет на исповеди!
– сказал Лебофор.
– О, в нашей стране его задушили бы при рождении, если бы можно было прочитать его душу на лице его.
– Почему же вы не умертвили своего короля, горбатого Ричарда, точный портрет Цезаря?
– сухо спросил Бембо.
– Освещало ли когда-нибудь солнце более мрачного злодея?
– Не смейте оскорблять короля Ричарда, или, клянусь небом... Впрочем, ведь вы не знаете, что это именно он был тем храбрым королем, который в утро перед битвой у Босуорта посвятил меня в рыцари и со своей шляпы отдал мне цветок дрока!
– с жаром воскликнул Лебофор.
– Ого, смотрите-ка!.. Какой же великий подвиг совершили вы, рыцарь? Ведь, по-моему, тогда вам едва ли могло быть больше двенадцати лет? спросил Макиавелли.
– Скажите мне это, пожалуйста!.. Ведь я знаю, что этот король редко делал что-нибудь без достаточной причины.
– Мой отец, мой брат и их приближенные ночью покинули короля Ричарда, чтобы соединиться с Ричмондом, теперешним королем, - ответил Лебофор, - я же, будучи в полном неведении о злодеяниях Ричарда и восхищен лишь его рыцарской храбростью, потихоньку вернулся в его лагерь. Когда Ричард услыхал об этом, он поклялся святым Павлом, что я один стою больше всей моей семьи, и, воскликнув: "О, мой Босуорт, ты будешь твердыней!", обнажил свой меч и так сильно ударил меня, посвящая в рыцари, что я несколько недель чувствовал на спине это посвящение.
– Поистине, брат Реджинальд, хороший нотариус мало заработал бы, составив только реестр преступлений Цезаря, - снова начал неугомонный иоаннит.
– Преступлениям, которые приписываются ему, должны бы вы сказать, это было бы справедливее, - с жаром возразил Макиавелли.
– Но что же доказано из преступлений Борджиа? Разве непреложная истина - обвинения его злейших врагов, которых он заставил отказаться от своих несправедливых и наглых притязаний? Папа Александр хочет восстановить права церкви над своими вассалами, они оказывают ему противодействие, он заставляет их подчиниться, и поэтому он - тиран! Князья церкви восстают против своего верховного главы, он отправляет их в изгнание, конфискует их имущество, поэтому он угнетатель! Его старший сын падает под рукой неизвестного соперника, значит его убил родной брат!