Яд минувшего
Шрифт:
– Джереми, сколько осталось?
– Трое, – с нескрываемым облегчением доложил северянин, – камеристка и конюхи.
– Сперва камеристку. – Сейчас он в шестнадцатый раз услышит про наследство в Рафиано.
– Да, монсеньор. – Все, что случилось с Иноходцем, от выстрела в Эпинэ до нынешнего нападения, – звенья одной цепи. Надо ускорить свадьбу. Повелителю Молний нужен наследник, и чем скорее, тем лучше.
– Камеристка, – невозмутимо доложил Джереми, – зовут Ваннина.
– Монсеньор. – Похожая на щуку шатенка сделала книксен.
– Во время нападения, – сухо уточнил Ричард, – ты была у родных?
– Да, монсеньор, – затараторила «щука», – госпожа меня отпустила. Кабы я знала, что такое случится, ни за что бы не ушла, но кто мог подумать…
– Ваннина, – прервал словесный поток Дикон, – пропал истопник. Что ты о нем можешь сказать?
– Он крался, как кот, – глаза Ваннины стали злыми, – как кот-вор. Он все вынюхивал, везде шнырял. Его дело – камины, затопил и спи, так ведь нет! Везде норовил пролезть, то дымит у него, то растопки мало…
– Все? – Эта злюка сейчас навспоминает, утонешь. – Больше ничего не заметила?
– Невежа он был, – отрезала камеристка, – грубиян. Обхождения деликатного не понимал. Дориан, камердинер господина барона, он сейчас в отлучке, говорил, что обтешется, да деревенщина деревенщиной и подохнет. Уж вы меня, монсеньор, простите, только нечего проходимцев всяких подбирать. Толковала ведь я Дориану, что истопнику в парадных залах не место, а мне в ответ, что не моего ума это дело. А у господина барона сердце доброе и понятий об жизни, словно у евойных воробьев. Ну и кто прав?
– По всей вероятности, ты, – подал голос Нокс, только лучше б он этого не делал.
– Я гаденышей за хорну чую. – Ваннина сделала книксен полковнику. – Вот хоть господина Салигана взять… Вроде маркиз, а об обхождении никакого понятия! Ни одеться тебе, ни помыться. Какой он кавалер, когда ровно из хлева вылез, а туда же, на госпожу глаз положил, только госпожа баронесса грязи не любят, они к чистоте привыкли. Уж если они кавалера привечают, то у него все на месте – и обхождение, и личико, и одет как положено, да монсеньор и сами знают…
Служанка многозначительно улыбнулась, это было неприятно. Кому еще она наболтала? И ведь не уймешь…
– Ваш шадди. – Старичок с подносом появился удивительно вовремя.
– Передайте мою благодарность баронессе. – Дикон поднес невесомую, расписанную бабочками чашечку к губам. Навязчивый горький запах вызывал тошноту, а ведь некоторые от этого пойла в восторге. Юноша поставил шадди прямо на пустой лист. Пора было заканчивать.
– Итак, ты Гильермо не доверяла и говорила об этом камердинеру господина Капуль-Гизайля, а он внимания не обратил. Это все?
Это было не все. Далеко не все.
– Господин Дориан много о себе полагает. – Баронский камердинер явно не давал Ваннине покоя. – Еще был бы он камердинером монсеньора… Или господина Эпинэ, или господина Марселя, а он кто? Да никто,
Господин Салиган, тот тоже хорош! Пакость всякую таскает, а хозяин и платит. И чего не заплатить, денежки-то не его. Муженек-то к нам голодранец голодранцем подкатился, только добра и было, что клетка с воробьем этим желтым да свистульки. Правда, человек он добрый, свое место знает, только лучше б он…
Вошла Марианна, тихо села рядом с Ноксом. Нокс покосился на баронессу и неожиданно поправил воротник.
– Сударыня, – полковник наиучтивейше наклонил голову, – мы почти закончили. К сожалению, ничего важного узнать не удалось, но герцог Окделл не теряет надежды.
– У вас есть более важные дела, – негромко откликнулась Марианна, – но, когда выдастся свободная минутка, вспомните, что в этом доме вам рады. К вам, господин Нокс, это тоже относится.
– Благодарю. – Служака растерялся, и Дику впервые за последние три дня стало смешно.
– Полковник Нокс, – как мог торжественно объявил юноша, – отныне лично отвечает не только за мою безопасность, но и за вашу.
– Будет исполнено, – отчеканил северянин. – Сударыня, вы под защитой Скал.
– Я тронута, – женщина благодарно улыбнулась, – но это, поверьте, излишне. Вряд ли разбойники вернутся, а у вас столько дел.
– Служить вам – наш долг, – не согласился Нокс. – Ваша камеристка утверждает, что пропавший истопник вел себя подозрительно. Она говорила о нем с камердинером вашего супруга, но тот не обратил на это внимания.
– Глупости, – улыбнулась Марианна, – у Ваннины очень живое воображение, и она никогда не ладила с Дорианом. Теперь, когда Гильермо исчез, она найдет, что вспомнить, когда же он был в доме, Ваннина находила его общество весьма приятным.
Если так, неудивительно, что истопник сбежал. Ричард поймал бархатный взгляд и улыбнулся в ответ. Как же она перепугалась в эту ночь и как держится. Удивительная женщина, просто удивительная!
– В таком случае не смею долее мешать вашему отдыху. Благодарю за объяснение и за… шадди.
– Что вы, – как мало слов и как много сказано, – это я ваша должница. Ваннина, ты свободна.
Лицо служанки стало упрямым.
– А монсеньор меня не отпускал. Монсеньор еще не знает, что Гильермо сговаривался с господином Салиганом. Вот так-то, сударыня! Я-то думала, они о плошках бароновых шепчутся, а они на вас нацелились. Уволочь хотели, только господин Эпинэ помешали…
2
Удачу нужно обмывать, а то иссохнет, как жаба в жару. Нельзя возвращаться на корабль со всеми деньгами, море скаредов не терпит: не поделишься с трактирщиком, отдашь все крабьей теще.