Яд минувшего
Шрифт:
Зеленый рукав метнулся к поясу, Добряк напрягся, но гость вытащил всего-навсего кошелек и дернул тесемки. На столешницу, звеня, посыпались таллы. Зрелище было, прямо сказать, красивым, но Юхан был Добряком, а не дураком. Откажешься от своих слов, а потом куда? Сидеть в Ардоре и трястись при виде дриксенского флага?
– Нет, – отрезал шкипер, почти без сожаления глядя на золотую россыпь, – не возьму греха на душу. Что видел, то видел, а видел я Ворона, а не Бермессера. Вот этими вот глазами видел, чтоб мне крабьей теще достаться!
– Господин Клюгкатер, –
– Именно, – пробормотал Юхан, и гость исчез, оставив золото, кошелек и онемевших собеседников.
Добряк чихнул и потер виски. Вокруг по-прежнему гуляли. Между сдвинутых столов двое моряков изображали что-то гайифское. Один, с бумажной розой в зубах, мелко перебирая кривоватыми ногами, нарезал круги вокруг здоровенного матроса. Тот под гогот зрителей отворачивался, жеманно отставляя похожие на коленки локти. На голове его был облезлый имперский парик в бараньих завитках.
– Я бы на вашем месте убрал выручку, – пришел в себя Леффер, – она привлекает внимание.
– Отсчитайте треть, вы в доле. – Кто был этот зеленый? А, не все ли равно! Добряк сгреб свою часть со стола и крикнул подавальщика, но подошел хозяин. Надо же, как у них тут шустро.
– Настойки? – Ноздри Одноухого раздувались в предвкушении выручки. – Тинты?
– Касеры! – Юхан бросил на стол два золотых. – Для всех. И «найереллу». Четыре раза!
Не зря же его, в конце концов, прозвали Добряком, а такую удачу нужно полоскать долго, тщательно и не в одиночку. Ну а дурак-интендант пусть кормит крабих, так ему и надо, нечего было спорить! Нечего лезть в море, если ты такой слабый и такой верноподданный!
– Обо всем забудь и пей, найерелла, – потребовала скрипка. – Все позабудь и пей.
– Завтра на дно пойдешь, – заорал не отличавшийся слухом Добряк, обхватывая одной лапой Леффера, а другой – вынырнувшего из чада племянника. – Найерелла-ла, найерелла-ла, поскорее забудь и пей…
3
Замурзанный особняк в конце Горчичного тупика был предпоследним домом в Ракане, куда Ричард явился бы по доброй воле, но выбирать не приходилось. Единственный след, каким бы ненадежным он ни казался, вел к Салигану.
Марианна в подслушанный разговор не верила, Дикон тоже думал, что разобиженная служанка врет. Ваннина ничего не слышала, но видеть, как Салиган шепчется с истопником, могла. Разумеется, речь шла не о похищении. Никто бы не стал нападать на баронессу, когда у нее гость, тем более такой, как Эпинэ. Ошибка исключалась, разбойники целили в Робера, и за ними кто-то стоял. В убийцы Окделла Манрики выбрали северянина, для устранения Эпинэ сгодился южанин, только совести у неряхи-ординара оказалось меньше,
– Джереми!
Слуга без лишних слов спешился. Солдат до мозга костей, он исполнял свои обязанности так, словно утреннего признания не было. Каким бы ординаром мог стать Джереми Бич, но сюзерен решение принял: новых дворян в Талигойе не будет. Что ж, северянин не станет бароном, но до полковника дослужится. До полковника и пожизненного коменданта Надорского замка!
– Господина Салигана нет дома, – объявил, вернувшись, будущий комендант, – он с вечера уехал.
Не ночевал дома. Это могло что-то значить, а могло быть совпадением.
– Когда маркиз вернется?
– Привратник говорит, что не знает. – Джереми лишь слегка выделил слово «говорит», но Ричард понял: Бич сказанному не верит.
– Думаешь, врет?
– Да, монсеньор.
– Осмотрим дом. Полковник Нокс, капитан, держитесь за мной.
Нокс без лишних слов придвинулся ближе, прихваченный в последнюю минуту капитан цивильников ничего не понимал и ничего не спрашивал.
– Господина нет, – слуга Салигана походил на маркиза куда больше хозяина, – господин уехали…
– Я слышал, – бросил Дикон, чувствуя за собой дыхание солдат. – Капитан, ваше дело, чтоб никто не вошел и не вышел. Где комнаты маркиза?
– На втором этаже, но господин не велели…
– Показывай дорогу!
– Слушаюсь, монсеньор. – Привратник больше не спорил, но Дик на всякий случай кивнул Джереми: пусть присмотрит.
Лестница была пологой, широкой и запущенной до предела – ни ковров, ни светильников, только мутный зимний свет, пробивавшийся в заляпанные окна. На площадке между этажами мраморная девица страстно обнимала кого-то змеехвостого, рядом ежилось давным-давно высохшее деревце в кадке, из которой торчали горлышки бутылок.
– Оставьте здесь двоих, – велел цивильнику Ричард, – мы займемся личными комнатами, а вы соберете слуг там, где я смогу их расспросить. Джереми вам поможет.
Капитан согласно наклонил голову. Он казался смышленым и расторопным, но его выбирал Айнсмеллер.
На втором этаже в ряд выстроились аж четыре кадки с ветвистыми скелетиками, на одном еще держалась пара овальных листочков.
– Налево, монсеньор, – сообщил слуга и замялся: – Прошу простить… Мне было приказано…
– Что тебе было приказано? – не выдержал Дик.
– Никого не пускать, – отрезал выплывший из коридора Салиган и зевнул. – Терпеть не могу гостей.
– Сожалею, – бросил Ричард, – у меня к вам неотложное дело.
– К вашему сведению, молодой человек, – маркиз зевнул еще раз, – я вообще не принимаю, это слишком хлопотно. Если вам захотелось скоротать вечер в моем обществе, поедемте к Марианне.
Ничего не знает? Или знает все и ломает комедию? Нокс и дюжина солдат за спиной незваного гостя к светской болтовне не располагают. Честный человек сразу спросил бы, в чем дело, а Салиган вертится ужом.