ЯД твоего поцелуя
Шрифт:
Плюнув на все, я провел вечер даже приятно. Попарился в бане чуть ли не до тошноты. Отмылся, семь потов сошло, словно заново родился. Пока я был в бане, Афанасий принес мне еду, за что ему и спасибо. Картошка только сваренная, сало, тонко нарезанное, что аж просвечивало, с чесночком и черным перчиком, огурцы бочковые и большую миску тушеной оленины с овощами.
Наелся я так, что еле вздохнуть мог. И огурцам, и салу честь отдал, а уж оленина выше всяких похвал. Дед ее в печи долго томит в собственном соку, потом луку туда как оленины
После бани и еды заснул так, что пушкой не разбудить, однако военная привычка всегда быть начеку взяла свое. Под утро из дома послышались крики, да такие, что у меня волосы дыбом встали. Не пойму, кто кричит, вроде и женский голос, но такой, что как вой, да громко так.
Быстро накинул штаны и джемпер, влетел в ботинки и рванул в дом. На всякий случай пригнулся, когда в жилое помещение забегал, чтобы Афанасий не пальнул куда не надо. И на секунду остановился, открыв рот от удивления. Меня, повидавшего в горячих точках всякого, прошило страхом за то, что тут творилось. На деревянной кровати у стены метался и крутился человек, а Афанасий пытался его удержать.
Навалился всем телом сверху и не давал встать.
— Чего стоишь? — рявкнул Дед. — Вон веревки висят, тащи сюда, привяжем, а то изранится вся.
Я встряхнулся, как собака, и схватил с железного крюка смотанную льняную веревку. Быстро подскочил к Деду, и мы вдвоем довольно шустро примотали к кровати то ли ребенка, то ли подростка. Было непонятно из-за закрытого влажными прядями лица. Фигура мелкая, щуплая, да такая худая, что скрутить не составило труда.
— Нет, нет… — стонал человек, продолжая метаться на кровати, но уже не так сильно.
Постепенно эти метания стихли, а тело подростка как-то обмякло и словно в сон провалилось.
— Все, — тихо произнес Афанасий, усаживаясь на табурет около кровати. — Снятся всякие кошмары, вот и привязываю. Пока не успокоится, может травму себе нанести.
— И часто так? — сажусь на свободный табурет, стирая с лица пот.
— Пару раз в месяц, — задумчиво произносит старик и затем словно опомнился. — Помог, иди, дальше я сам.
Встаю, бросая взгляд на уснувшего человека, и пытаюсь рассмотреть хоть что-то, но мне видно только спутанные влажные волосы и хрупкие плечи, спину.
— В больницу бы надо, — с сомнением произношу я, снова поворачиваясь к Деду.
— Я сам знаю, что надо! — заводится тот, вскакивая со стула. — Иди давай, сам разберусь.
И я ухожу, хлопнув дверью. Стою на крыльце, вдыхая морозный воздух и пытаясь сопоставить пазлы в своей голове, но ничего не выходит. Однако, я вернусь сюда и добьюсь своего. Я узнаю, что скрывает Афанасий, будь он неладен.
Глава 13
Глава 13
Утром Афанасий пришел,
— Чего смотришь? — нахмурился я, усаживаясь на лавке, где спал, укрывшись курткой.
Мне приходилось спать в самых разных условиях, но после того, что произошло, я засыпал с трудом и то лишь урывками. В голову лезла всякая ерунда о том, что скрывал старик.
— Жду, когда ты начнешь задавать вопросы, — крякнул с досадой Дед, — Я же вижу, что просто так ты не отвяжешься. Ты, Илюха, многого не знаешь.
— Откуда тебе знать, что мне известно, а что нет? — взлохматил я свои волосы, которые недавно начал отращивать.
До этого я по привычке брился почти под ноль, но на на гражданке мой бандитский вид не соответствовал статусу бизнесмена. Пришлось немного отрастить волосы, и я ещё не привык, что надо как-то приглаживать свою шевелюру. Тем более после бани волосы стояли торчком.
— Тогда скажи мне, что ты знаешь про ту женщину, которую ищет мужчина?
— А ты? Откуда?
— По радио слышал. Когда её искали осенью, каждые полчаса передавали сообщение.
— И что? Видел ты её?
— Нет. А какая она была? — вдруг заинтересовался старик. — Покаж.
Я достал из кармана телефон, который вчера успел зарядить, так как в бане была розетка, и показал Афанасию сохраненные фотографии из профиля Валерии. Дед надел на нос очки, стянутые резинкой, и долго рассматривал фотографии, вертя телефон так и эдак, словно хотел рассмотреть с разных ракурсов.
— Хорошенькая какая, — с какой-то печалью в голосе произнёс Дед, — Пухленькая, кровь с молоком. Волосы золотые.
— Да ты романтик, Дед, — убираю со смешком телефон в карман, — Ну так что, слышал про неё?
— А это смотря с какой стороны ты интересуешься? — хитро прищурился старик. — Ты ей враг или как? Не ври мне, Илюха! — вдруг впечатал кулак в низкий деревянный стол в бане, отчего вчерашние тарелки и рюмки подскочили.
— Чего я тебе врать буду? Но и рассказывать всё не собираюсь. Муж её ищет, да. Отец ищет тоже, и я ищу.
— И какая цель у каждого?
— А что, для того чтобы найти человека, цель нужна? — усмехнулся я. — Одно скажу тебе, старик, я ищу Валерию, чтобы ей помочь. Остальные по каким-то своим мотивам. Вот когда помогу, тогда и будем разбираться, что она сама хочет. Если жива, конечно.
Дед молчал, что-то там в уме своём соображал.
— Кто у тебя там в доме, Дед? Что за болезнь такая? — спрашиваю прямо, глядя ему в глаза.
— Племянница моя, — неохотно отвечает Афанасий, — Напугали её охотники, сама не своя. Кошмары снятся. На улицу боится выходить.
— Охотники, говоришь? — произношу задумчиво, а сам с Деда глаз не свожу. Вижу и сомнения все его. Вроде сказать что хочет, а боится чего-то или кого-то. — Откуда племянница у тебя? Ты, Афанасий, мудришь, да слишком явно. У тебя и семьи отродясь не было.