ЯД твоего поцелуя
Шрифт:
Несмотря на то, что Аля плакала, её выдавали слегка припухшие глаза, однако тушь не размазалась, а красная помада лежала идеально.
— Приехал, — выдохнула она, томно поведя плечиком.
— Когда это закончится? — подошёл я, отбирая у неё стакан и делая глоток.
— Что закончится? — расставила шире ноги Аля, упираясь одной в диван.
— Вот эти твои провокации, — посмотрел я на неё, сканируя взглядом красивое тело.
Аля провела рукой по внутренней стороне бедра, поддевая чёрное кружево, сдвинула
— Я хочу тебя, — облизнула губы, глядя прямо в глаза.
Понял, что если сейчас её не трахну, то будет истерика на весь дом.
— Где прислуга? — оглянулся я по сторонам.
— В своём доме, я всех отпустила.
— Предусмотрительная девочка, — наклонился и подхватил Алевтину за попку, пододвинул к себе, — Хочешь?
— Сильно, — хрипло выдохнула Аля, и я поднял её с дивана, понес к комоду, где усадил на белую полированную поверхность.
Далее всё превратилось в какую-то звериную случку. Аля захлёбывалась криками, содрогаясь в оргазме, я насаживал её на себя, прикусывая шею, терзая губы. Влажно, судорожно, горячо. С ней всегда так. Секс охрененный, а всё остальное полный пиз****.
Позже мы сидели вместе на широком диване в гостиной. Аля после душа в шёлковом чёрном халате, я расслабленно играл в руке бокалом с виски, позвякивая льдом.
— Мне надоели твои истерики, — посмотрел я на сестру Леры, отмечая, что за прошедший месяц она осунулась, похудела. Если так будет дальше, то через месяц на неё не взглянешь, а ведь красивая женщина.
— Когда мы поженимся? — не отвечая на мой вопрос, ластилась кошкой Аля, забираясь рукой в ширинку. Находит, что хотела, и играет пальчиками, вызывая во мне желание.
Подавил порыв тут же зайти на второй круг, вынул её руку, крепко цепляя за кисть.
— Ты представляешь, что будет, если мы объявим о желании пожениться? Со смерти твоей сестры не прошло ещё даже полгода.
— Мне всё равно, я хочу быть твоей, — гнула своё Аля, морщась от боли в руке, — Хочу открыто жить с тобой, спать…
— Это невозможно, нужно потерпеть, — сделал глоток виски, обжигающий слизистую, прокатывающийся теплом по груди.
— Сколько?
— Год.
— У меня нет времени, — выдернула свою руку из моей Аля, — Папа сказал, что я выйду замуж в течение трёх месяцев.
— И кто твой жених? — усмехнулся я.
— А тебе есть разница?
— Нет.
— Я хочу всё рассказать папе и сообщить, что люблю только тебя, что никто другой мне не нужен, — заявила Алевтина.
— Только посмей, больше меня не увидишь, — убрал стакан на журнальный столик и попытался встать с дивана.
Аля тут же цепляется за меня, дергая за рубашку, тянет обратно.
— Нет, только не уходи, я всё сделаю как ты хочешь, но ты понимаешь, что мне придётся согласиться с предложением папы?
— Соглашайся, через год разведешься, — пожал плечами, снова
— Тихомирова, владельца сети элитных зубных клиник по всей стране, — неохотно сообщила Аля, — Он старый, Дан. Я не смогу с ним…
— Я же смог с твоей сестрой, — усмехнулся в ответ, — И ты сможешь.
— Лера была красивая, хорошая, — снова начала пьяно всхлипывать Аля, — Зачем ты её убил?
— Опять за своё! — оттолкнул от себя Алевтину, отчего она упала на ковер, продолжая хныкать и причитать, — Это был несчастный случай, понятно?!
— Нет, я уверена, что ты её убил, — загорелись каким-то ненормальным блеском глаза Али, — И, если мы не поженимся в ближайшие месяцы, я всё расскажу Георгу и папе.
Глава 17
Глава 17
— Как я буду вести её по тайге? Волоком? — спрашиваю Афанасия, а он тянет меня к выходу из дома.
— Пойдём, — отвечает он, и мы оказываемся на улице, где в нескольких метрах от нас уже ничего не видно из-за метели. Метель разыгралась настолько, что я с трудом различаю постройки во дворе.
— Как метёт! — мы выходим на улицу, где вообще ничего не видно в паре
метров от нас. Метель разошлась так, что я с трудом различаю постройки во
дворе.
— Метёт-то как, — чему-то радуется Афанасий, а я представляю, кого завтра заставят чистить двор от навалившего снега, — Ты уходил, в баню подкинул?
Голос Деда доносится до меня будто сквозь глухую стену, так сильно метёт. Я киваю, как будто Афанасий меня видит, но ему и не нужен мой ответ. Спать в бане придётся мне, а значит, это мои проблемы. Старик напомнил мне об этом, и я всё понял.
— Подсоби, — слышу откуда-то сбоку и вижу Афанасия, который пытается открыть дверь сарая.
Дверь замело почти по пояс, и, выругавшись, я разгребаю снег руками и ногами. Через три минуты мы оказываемся в тёмном помещении, и Афанасий зажигает керосинку, висящую под низким потолком. Оглядываю верстак и аккуратно развешанные на дощатой стене инструменты. У старика и здесь порядок.
— Вот, — подходит к тенту Афанасий, стягивая его с какого-то предмета, — на этом и поедете.
Я хмыкаю, разглядывая древний снегоход. Поржавевшие пороги, лыжи, сидение с облупившимся дерматином…
— Когда ты на нём выезжал? До войны ещё или позже, когда партизаном поезда под откос пускал? — смеюсь, трогая ручки с треснувшей резиной на руле.
— Много ты понимаешь, — ворчит Дед, — эта машина ещё правнукам моим служить будет.
— Которых у тебя нет, — уже открыто смеюсь над Афанасием, — этот снегоход у тебя в землю врос.
— А вот и нет, — хитро прищуривается старик, — пусть с виду и неказист, но бегает резво.
— Он ещё и едет? — издеваюсь я, чем вызываю гнев Афанасия.