Ядовитая кровь
Шрифт:
Вытянув руки перед собой, Влад двигался навстречу ветру, словно собираясь его обнять... Нет, обхватить, сдавить ему горло, повалить в снег и заткнуть, наконец, его глотку.
– Сволочь! – бормотал Влад, не переставая. – Сволочь-сволочь-сволочь-сволочь...
Что-то темное показалось слева, немеющая на морозе рука скользнула по камню – он выбрался из ложбины. Ветер, подтверждая это, ударил в лицо еще сильнее, отскочил в сторону и толкнул в бок, а потом – в спину.
Влад находился на узком гребне скалы. Тут всего ничего:
Если бы не снег. И не ветер. Они такие жесткие, упругие, на них можно будет опереться, сорвавшись вниз. Они не пустят, они удержат. Он медленно будет падать, протискиваясь между снежинок.
Влад опустился на колени. Руки уже почти ничего не ощущали. Нужно стучать пальцами, чтобы почувствовать хоть что-то. Холод – снег под пальцами. Боль – камень под снегом. Еще. Еще.
Пальцы провалились в пустоту. Это край. Теперь можно выбрать – ползти вдоль него или шагнуть в сторону, проверить ветер на упругость.
«Иди-и! – прокричал ветер. – Иди-и-и...»
– Я иду, – пробормотал Влад.
Он еще может двигаться, значит, умирать не время. Это потом, когда силы закончатся. Когда захочется спать.
Влад вспомнил, что замерзать – не больно. Совсем не больно. Нужно только перетерпеть первые минуты.
Левая рука скользила по краю обрыва. Влад поднес на мгновение руку к лицу – кровь. Свежая, он снова разорвал руку, разрезал камнем. И тут он оставит гостинец Хозяину. Придет, оближет. Помянет.
Гребень закончился. Узкий проход к водопаду, такой узкий, что даже ветер не смог в него протиснуться. Завяз где-то на самом входе, завыл тоскливо, потом вскрикнул и улетел, наверное, к выходу, чтобы подстеречь упрямца там.
Влад встал на ноги, отдышался. Все хорошо. Все нормально. Снег падал сверху, бесшумно засыпая человека. Постоять десять минут... Лучше лечь. И все.
Влад оттолкнулся рукой от промерзшего камня, оставив кровавый отпечаток, пошел по проходу. Он слышал шум водопада. И вой ветра. И понимал, что не сможет преодолеть замерзшие валуны, не удержится на них под ударами ветра.
– Значит, так тому и быть, – пробормотал Влад. – Значит – там и подохну.
Ноги переступали с трудом, рук он уже не чувствовал, прижал ладони к груди.
Вот сейчас. Сейчас проход свернет под прямым углом и откроется водопад. И крутой каменный спуск к озерцу в его основании.
Влад любил в детстве кататься с горки. Если бы ему тогда сказали, что можно будет проехать с такой потрясающей высоты... Обрадовался бы, наверное, и ни на секунду не задумался – поехал бы.
Значит, нечего думать и сейчас.
Нога подвернулась, Влад понял, что падает, что не устоять на ногах, попытался выставить руки, но они не слушались, примерзли к груди, прямо напротив остывающего
Удар. Лицом о шершавую ледяную корку. Словно огнем обожгло. Опоры не было – Влад рухнул в пропасть. Крик разорвал ему горло.
– Влад, что с тобой, Влад? – Теплая рука коснулась лба. – Не кричи, все нормально. Мы дома. Все живы.
Влад открыл глаза – он дома. Ему не соврали.
– Пить хочешь? – спросил Руслан.
– Нет.
– Чаю?
– Нет. Не нужно.
– Есть коньяк.
– Мне Игорек передал совет врача – не пить. Сказал, что это вредно. Можно умереть.
– Что тебе приснилось? – спросил Руслан, возвращаясь в кресло напротив дивана.
– Не твое дело.
– Косово?
– Косово-шмосово... Хреносово! – выпалил Влад, поморщившись. – Цирк мне снился, по горячим следам, можно сказать. Ставшие родными лица, доброжелательные улыбки...
– Оттого и кричал?
– Оттого и кричал. Типа – э-ге-гей! Радостно так, с азартом.
– Я слышал. И нечего тут выпендриваться – Капустяна нет, Богдана нет. А передо мной выпендриваться...
– А давай я сам решу: перед кем мне можно выпендриваться, а перед кем – нельзя. Давай? – Влад повернулся на спину, посмотрел украдкой на свои ладони – чистые и целые.
– Хорошо, – пожал плечами Руслан. – Можешь выпендриваться. А я...
– А ты... Ты можешь рассказать, что нового накопал.
– А я уже, считай, все и рассказал там, в цирке. Прогнал я по компьютеру календарь их гастролей, вытащил тамошние сводки, наложил одно на другое... Кое-что и проявилось. Думаю, они там интенсивнее поработали, но я искал то, что лежало на поверхности. Этакий эскадрон смерти. Мочим, чистим, зачищаем. Коллективный подряд, можно сказать. Ничего из ряда вон выходящего.
– Все?
– Все.
– Мало.
– Завтра еще накопаю. Богдана бы вот только стреножить...
– Что учудил твой смекалистый брат?
– А мой смекалистый брат сегодня общался с цыганами.
– Идиот.
– Идиот, – согласился Руслан. – Но что я могу с ним поделать?
– У тебя есть пистолет? Напоминаю, что пулевое ранение в коленный сустав выводит человека из строя на очень длительное время, а если совсем повезет, то и навсегда. Хочешь, я сам ему коленку прострелю?
– А кто тебе прострелит? – спросил Руслан.
– А мне – не положено. А теперь – еще и бессмысленно. Какого черта ты полез в мои разборки с циркачами? Кто тебя просил лезть в поединок? Меня бы и одного хватило. Не идиот? Два брата-идиота. Куртку мою куда дели?
– Капустян постирал перед отъездом. Лично отмыл все, повесил в ванной, чтобы просохла.
Влад сел на диване, стал нашаривать ногами тапочки.
– Ты за цветочком? – спросил Руслан. – У тебя под подушкой. Лейтенант вытащил из кармана, а я сунул тебе под подушку от греха подальше. Это тебе врач подарил?