Ядвига Фрей
Шрифт:
3
Получить разрешение священника, дабы его же и пытать - не проблема. Людская невнимательность - основной к этому фактор. Это даже скучно как-то. Подсунуть бумажку, среди множества документов. Он подписал всё скопом. Ему ж такое событие даже в голову не придет. Думает, кроме людей в этом мире нет никого. Достаю, свой листок из стопки. Жду ночи. Хватаю, привязываю к стулу, показываю ему документ. Спрашиваю, его ли подпись, а затем даю прочитать вслух.
–
– Я Александр Димитрий Рах, разрешаю, тому кто покажет мне этот, заверенный моей подписью, документ - пытать меня.
С содроганием дочитав до конца, он не мог поверить тому, что происходило.
– За что?
– Как там у вас написано?
– я нахмурилась, вспоминая.
– За дела отцов и дедов твоих, прадедов еще. И прапрадедов.
– За грехи предков?
– возмутился он.
– Но я ничего тебе не сделал! Я тебя даже не знаю.
– Меня - нет. А вот моих дальних родственников, да. Ведуньи, маги, колдуны и целительницы, - я зажимала пальцы, перечисляя.
– Слыхал про таких? - я задумалась.
– Оборотни, вот про них точно знаешь.
– Это кошмар!
– заверещал он, когда я достала из-за пояса клинок.
– Я хочу проснуться!
– Священник, который практикует осознанные сновидения? Это что-то новенькое, - улыбнулась я хищно.
– Может, хочешь что-то сказать перед тем, как я начну?
– Тебе это не сойдет с рук!
– завопил он.
– Бог всё видит.
– Хорошо бы и тебе это помнить, - я натерла клинок, окунула в пылающий огонь, в камине, и подошла к священнику.
Нет, я его не убила. Только хорошенько напугала и порезала. Ну еще... пару костей выломала. Собрала вещи и отправилась к следующему. Так, вскоре и слух пошел о мстительнице, которая вершит самосуд над священными личностями церкви.
За что мстит - слух умалчивает.
А ведь, мог же сказать, что документ добыт путем подставы. Мог даже сказать: я не хочу, чтобы ты меня пытала.
Вот только, к злобным в ненависти людям, такая мысль в голову не заглядывает. Они отказываются учитывать чужое: не хочу. И решают, что и я такая же, как они - пренебрегу их "не хочу". А фишка в том, что я, как раз, учту.
... но они этого не учитывают.
3.1
Я сидела на бревне, у деревянного дома, и вдыхала аромат свежей травы.
Много крови пролила я за эти два месяца. Теперь, и священники и монахи, и даже сестры в одеждах бело-черных, памятуют о страшной женщине, которая приходит ночью, пытает, но не убивает. А главное, они стали внимательнее, подписывая документы, соглашаясь, не дослушав предложение или просто кивая, при виде моей улыбки, опять-таки не дослушав до конца.
Ведь, это столь учтиво, кивнуть такой милой девушке.
– Ты очень изящно справилась, - услышала я голос Карла.
– Слишком просто,
– Теперь, они будут очень внимательны.
– Не получится у них, когда страх внутри и ложь, и боль, - повернулась я к нему, пересаживаясь на бревне.
– Зачем ты пришел?
– В прошлом, несколько инквизиторов убили некоторых людей, и... кое-кто так и не родился.
– Скажи прямо, Карл, - прикусывая губу, усмехнулась я.
– Защити тех, чьи потомки очень много значимого сделают для этой расы в современном мире.
– А остальных не трогать? Дать им погибнуть?
– Не-е-е... ты меня этим не купишь.
– Я по существу спрашиваю. Почему защищать только тех, чьи потомки внесут ценный вклад в будущее?
– Потому что те, остальные, уж очень много продали способностей за внимание общества, которое их и порешит.
– А те, другие, кого защитить?
– Они лишь чуток не дотянули до силового поля, которые убережет их от трагического события.
– Чуток? Это ж как чуток яда в вине. Чуток - а каков разворот!
Карл вздохнул.
– Ты со мной торгуешься за людей с примесью магии в крови?
– И волшебства тоже! И космоса! И еще разных основ мирозданий!
– Так ты всех пойдешь спасать от священной инквизиции.
– А чем плохо?
– Я не дал разрешения убивать их.
– А мне и не требуется твоего разрешения. Ты уже сказал, что если они разрешат мне, пытать или убивать их, накормить, может, кашкой с ароматом миндаля. Не каждый в курсе, что так цианид пахнет, - подмигнула я.
– Если они мне сами дадут разрешение....
– один раз ты сказал, этого достаточно.
– Да, ты сильный игрок, хоть по виду и не скажешь.
– Чуть не догнала оттенок и ты решил, что со мной скучно будет?
– Чуть, как щепотка отравы в колодце?
– Туше.
– Нет, моя дорогая, это не туше. Это ты, не хочешь дальше соревноваться со мной.
Я засмеялась, покачав головой.
– Очень уж старая уловка.
– Правда?
– Да она, уже бородой, раз десять, обросла.
Он хмыкнул.
– Тебе следовало ответить, что отрава в колодце, щепотка или полкило, это геноцид.
– Если только я не соберу со всех подписи, отслеживая, чтоб гости не понаехали. Тогда это массовое убийство с согласия поселенцев.
– А как же мышки и кошечки? С них ты тоже подпись возьмешь?
Я зарычала.
– Видишь? Нюансы... нюансы.
– Мышки и кошечки, другая живность - имеют внутренний нюх и слышат свой организм, они пойдут пить к речке, нежели будут лакать воду с отравой.
Он задумался. Я рассмеялась - это как в шахматы играть.
– Тогда сразу упирай на принцип свободы: если человек отказался просканировать то, что принимает внутрь, пьет или ест - то это его выбор. Не захотел увидеть - умер - его выбор: не смотреть.