Ядвига Фрей
Шрифт:
– Ну... вы сказали, что примите это на себя - он похлопал его нижнему краю лопатки, выше не дотянуться.
– Чего мне печалиться?
Марвин резко отрезвел.
– Да шучу я, капитан, шучу.
– Он издевается, прям как вы!
– и не смог не улыбнуться.
– О, видите. Теперь и вам весело, - Файет вернулся к стене дома и сел на траву.
– Так вот, что именно требует завершения? И обязательно ли для этого меня жечь, - и, показывая Марвину большой палец, уточнил, - или капитана.
Я присела
– Чтобы ты это рассмотрел внимательно, я могу погрузить тебя в момент, когда тебя топили.
Он передернулся.
– Пережить смерть при жизни, - он потер детские ручки, - да уж. О таком, современный человек и не мечтает.
– Ну так, как?
Марвин подошел к нам и присел напротив Файетта на корточки, затем тоже сел на траву.
– То, что я могу взять на себя и прожить, что даст результат - я готов взять, - он глянул на меня.
– Это что заразно?
Я вопросительно повела бровью.
– Так странно выражаться?
– Ваша кровь пробуждается. Еще неизвестно, куда вы переместитесь, когда мы завершим эту задачу. И не вырвете ли вы себя из нашего тройного контекста, той силой, которая дышит внутри вас.
– А вот теперь, мне действительно страшно, - беспокойно произнес он, зябко потирая плечи.
8.1
Я держала ладони на висках парня-мальчика. Он хватался за мои руки, впиваясь пальцами в кожу, пытаясь вырваться. Он ныл, стонал, повторяя "нет, пожалуйста, не надо... не надо... не надо... я не буду.. не буду... НЕТ!" - последний крик был очень ярким.
Марвин закрыл уши, смотря на меня в ужасе.
Наконец, тело мальчика обмякло и он опустился на траву. Я аккуратно помогла ему лечь. Он дышал ровно, но не открывал глаз.
– Что с ним?
– капитан подсел ближе, наблюдая, как поднимается и опускается его грудная клетка.
– Он, там, умер. Сейчас он видит "тот" мир.
Капитан передернулся, как от резкого холодного вихря, хотя на улице было тепло.
– Я могу прожить, но не могу наблюдать.
Я наклонилась к нему и прошептала на ухо.
– Именно поэтому, вы будете смотреть, как он горит.
Марвин отшатнулся, как от удара.
– Нет!
– Тише, - покачала я головой.
– Рано или поздно, ваш незавершенный сигнал приведет вас к моменту, когда у вас останется лишь одно - смотреть.
– Это не значит, что я смогу смотреть на чужую агонию спокойно.
– И пока не научитесь, пока не поймете, как это может быть, спокойно видеть следствие чужого выбора - будете смотреть, снова и снова.
– Я скорее возненавижу себя, что не смог помешать этому произойти, чем буду спокойно наблюдать.
Покачав головой, я прошептала:
– Вы уже наблюдали. И возненавидели себя за то, что могли спокойно смотреть.
– Откуда вы знаете?
–
– Вот также, как ему показали?
Я кивнула.
– Я готов.
– Нет, - улыбнулась я хищно.
– Вы... не готовы.
– Сделайте это!
Я коснулась пальцем его лба и он упал замертво.
– Предупредила же... - склоняясь над ним, вставая на колени, я положила руки ему на грудную клетку и стала тихо напевать древнюю колыбельную. А затем, он открыл глаза и я прошептала, склоняясь ближе.
– Повезло вам, что смерть, это еще не конец.
8.2
Ветер растрепал мои волосы. Я сидела на траве и смотрела на прохожих. Хорошо, что они нас не видят. Волшебное поле оберегает. Но вскоре, я сниму его.
– Как я мог так равнодушно смотреть, как горят люди?
– спросил Марвин, подсаживаясь ближе.
– Как и любой другой, кто закрывает сердце, чтобы не броситься в самую пучину пламени, дабы: либо сгореть вместе, либо прекратить эти пытки, протыкая ножом того, кто горит.
– Убить, чтобы он перестал орать?
– Вы называете это "помочь умереть быстро".
– Ага. Но ... в этом случае: заткнуть пылающего и кричащего, потому что эти вопли раздирают мою душу на части.
– Душу ли?
– Что-то внутри... .
– Ваш мир - один из многих. И сожжение заживо, лишь небольшой кусочек того ужаса, который, человек, способен привнести.
– А есть еще хуже?
– не поверил он мне.
– Могу показать, но не буду.
– А я бы посмотрел, - отозвался Файет.
– Ты с ума сошел?!
– воскликнул капитан.
– Смотреть и быть в эпицентре - вещи разные.
– Со знанием дела говоришь, парень.
– Ты смотрел, как сжигают заживо, а я был утоплен. Ощущения различаются.
– Вы еще начните выяснять, кому повезло больше, - грозно сказала я.
– Как дети малые, которые не помнят ни прошлого, ни будущего.
– А можно помнить будущее?
– Можно много всего, - кратко ответила я.
– Что-то мне разонравилось быть человеком, - сказал Марвин.
– Какие то, мы, "люди" ... страшные, черствые, холодные внутри.
– Не обобщайте, капитан, - толкнул его Файет.
– Хорошо хоть не сказал: "не суди по себе".
Я рассмеялась.
– Вы оба, всё еще не понимаете, к чему это идет, да?
Марвин приосанился.
– Какой-то частью мозга, я думаю, ты нас обоих испытываешь. Никого не сожгут.
– Идите, Марвин, скажите это вот тем, которые ходят по этим улицам, - сухо произнесла я, - в жажде единственного развлечения, - и проскандировала тихо, - "Ведьму сжечь! Ведьму на костер!", - делая руками жест, как в бойцовском клубе болеют.