Яга – не баба

Валентеева Ольга

— Только попробуй, — процедил Русик. — И ноги моей в избушке не будет.

— Лапы, — уточнила Хельга. — Или хвоста, потому что через час ты снова станешь вороном, Руслав. Но знаешь, я тоже беспокоюсь из-за грани, и очевидно, что этот мальчик не сможет удержать её один. Поэтому спасибо за приглашение, Венислав, я остаюсь.

И где я буду спать? Марфу-то через пару дней жених заберет, а Хельга тут будет. Снова здравствуй, травка.

— В избе места нет, — озвучил Русик мой же довод.

— А я рядом с избушкой шатер поставлю.

Хельга

ударила посохом по земле, и я не поверил своим глазам: только что поляна рядом с избушкой была пуста, и вот уже на ней стоит небольшой белый шатер. Ничего себе темпы строительства! В нашем мире ей бы цены не было. А какую бы зарплату получала! Можно жить без бед. Чародейка заметила мое удивление и только улыбнулась, а вот Руслав явно не излучал радости.

— Не печалься, теперь я буду рядом, — шепнула ему Хельга, и ворон поперхнулся, а она прошествовала в шатер. Обернулась на пороге:

— Марфа, можешь ночевать со мной, негоже выгонять хозяина из избы. Доброй ночи, мальчики.

Царевна скользнула в шатер, и мы остались вдвоем. Втроем, считая Ваську.

— Ты зачем её позвал? — холодно спросил Руслав. — Мало мне её раз в году? Унизить решил?

— Ты что такое говоришь? — возмутился я.

Но ворон разговаривать не стал, а пошел прочь. Пусть побудет один, смирится с ситуацией. А экзамен на профпригодность я, кажется, не сдал.

— Не беспокойся, Веник, — мурлыкнул Васька. — Русик скоро угомонится. Вот только будет ли польза от твоей затеи? Слишком много посторонних в лесу, а место здесь опасное. Хельга, конечно, сильная чародейка, но сможет ли себя защитить?

— Думаю, сможет, — ответил я. — Да и выбора у нас маловато, Васька. Надо их помирить, иначе Руслав так и останется вороном до конца своих дней. Тебе не показалось, что между ними есть чувства?

— Чувства-то есть, — подтвердил кот, — да гордости многовато.

— Ты ведь слышал, что рассказывала Хельга Марфе, — говорил, входя с котом в избушку. — Из-за чего она Руслава прокляла? Хотелось бы услышать её версию произошедшего.

— Сам видишь, наш ворон хорош собой, — в голосе кота послышалась усмешка. — Девицы на него заглядывались, а Хельга приревновала. Думала, пусть он тоже поревнует, а оказалось, что Руслав страшен в гневе. Помолвку разорвал, уехал. Она его, конечно, отыскала, помириться хотела, но в итоге наговорили они друг другу с три короба, рассорились, и Хельга в сердцах пожелала век ему вороном быть, пока жениться не согласится.

— Подожди. — Я уцепился за догадку. — «Пока жениться не согласится». Может, сама свадьба и не нужна? Только согласие?

— Возможно. Мудрая мысль, Веник, — поддержал кот. — Вот только, сам понимаешь, согласие должно быть искренним. А Руслав гордый, обида в нем сильна. Не согласится он.

Я бы тоже обижался, если бы меня в вороньем теле заперли.

— И сколько он уже так? — спросил кота.

— Лет пять, — подтвердил тот мою догадку. — Так что, сам понимаешь, теплых чувств в нем мало.

Да уж, я понимал. Но надеялся, что они с Хельгой вместо того, чтобы окончательно рассориться, придут хоть к какому-то

ладу. Оба ведь мучаются. И кажется мне, Хельга не потешаться приходит. Страдает она. Потому что любит? Или я ошибся?

— Давай спать, — зевнул кот. В эту минуту дверь избы хлопнула, и на спинку стула примостился ворон. — А вот и Русик вернулся. Здравствуй, крылатый.

— Закр-рой р-рот, — каркнул ворон.

Да, лучше его сейчас оставить в покое. Я пожелал обоим доброй ночи и лег, только сон не шел. Как часто мы совершаем ошибки, ссоримся с родными, не задумываясь о последствиях. А что потом? Ведь ради гордости мы теряем нечто большее — любовь и теплоту.

Пробуждение, по традиции, вышло фееричным. В этом мире нельзя было рассчитывать, что проснешься, потянешься, повернешься на другой бок… Вот и в этот раз под окнами послышалось:

— Эй, вы, в избе! Выходите, если жизнь дорога.

И голос такой знакомый. Я спросонья не сразу понял, кому он принадлежит, но когда в голове прояснилось, узнал. Кощей. Вот уж кому неймется! Точно что юношеский максимализм, как выразились мои помощники. Пришлось подниматься, одеваться и тащиться на улицу. У Кощея уже появились благодарные слушательницы в лице Марфы и Хельги, вот только он их будто не замечал. Видимо, Хельга постаралась.

— Зачем пожаловал? — спросил я, появляясь на крылечке.

— Ты! — Кощей перешел на высокие ноты, а я думал: это же надо! Великий злодей, а ведет себя, как подросток. И тушь на левом глазу размазалась. — Ты, тать проклятый. Это что такое?

И что-то… Нет, кого-то приподнял с земли. Я с трудом узнал князя Булата, которого все мы ждали. Под глазом у князя была не тушь, нет, а внушительный фингал, губа разбита, волосы спутанные.

— Что это с ним? — спросил я.

— Вот это вот чудо, — фыркнул Кощей, — явилось ночью меня убивать и требовать вернуть царевну Марфу. Я попытался ему объяснить, что у меня продвинутые демократические взгляды, и царевен я больше не краду. От них изжога и гастрит.

Ой, кажется, Яга своим чтивом еще и делилась с соседями. Чую влияние нашего мира.

— Как изжога? — всплеснула руками Марфа.

— А вот так, милочка, — все-таки заметил её Кощей. — Вы читали, что все болезни от нервов? Понервничали, а желудок и того. Зачем мне это надо? Я нахожусь в почтенном возрасте, недалеко до седин.

Я едва сдержал смешок, учитывая, что Кощей казался младше меня.

— И тут меня будят посреди ночи, тыкают мечом, говорят, и без Бабы Яги обошлись. Вот я и понял, кто этого ненормального на меня натравил.

— А это вообще кто? — спросила Марфа.

— Жених твой, — ответил я.

— Что? Но он же не подходит ни под один пункт! — возмутилась царевна.

— И что с того? Может, он человек хороший?

— Хороший или нет, а у меня от него мигрень! — выпалил Кощей. — Забирайте своего князя, и попрошу впредь меня в свои злодейские дела не втягивать, мне личных хватает. Счастливо оставаться.

И пошел прочь, бросив Булата под ноги Марфе.

— Я нашел тебя, царевна, — улыбнулся тот счастливо, щеголяя выбитым зубом.