Ягодка
Шрифт:
– Ну, конечно, многопрофильный Федя всем поможет. Для чего нам нужен Щербаков? Федька нужен разжимать эпилептикам пасть. С богом, Игорь Павлович, – Заворчал паренек. Старик убыл на лифте, Анна Матвеевна испарились по лестнице, и молодой фельдшер спросил Романа:
– Что у вас в сумке?
– Анна Матвеевна сказала собрать гигиенические средства из ванной, халат и пижаму.
– Еду брать будете? Сухарики какие-нибудь или печенье? Фрукты. На обед не успеете. Анализы лучше сдавать на голодный желудок. Ужином накормят, но он после шести.
– Мне брат вечером доставит.
– Называйте мне место я возьму.
– Хорошо, в кухне центральный шкаф, – Федор метнулся и за минуту держал перед ним пачку.
– Вам очки не нужны? Может какие капли?
– Не ношу очки, но спасибо. Капли для глаз я возьму. Они там же где планшет, в обложке, с клавиатурой, под телевизором во второй комнате.
– Связь оплачивают пациенты. Вай-фая нет.
– Я оплачу интернет. Федор, скажите, а что мне предстоит? Мне полгода говорили, что у меня эпилепсия, а из слов Анны Матвеевны опухоль. Глиома.
– Сперва вещи. Мы должны уложиться в двадцать минут, а то последуют нарекания, – Федор притащил планшет в обложке. Роман укомплектовал зарядку, смартфон и наушники сверху планшета и застегнул молнию.
– Пойдем. Мы готовы. Одеваемся и спускаемся. Я возьму вашу сумку, во избежание. В машине расскажите нам о себе. Ваш адрес прописки: улица Фотиева, дом три, подъезд три, квартира сто тридцать семь.
– Да. Проживаю в этой квартире.
– Ваше имя Шереметев Роман Александров. Сколько вам лет?
– Сорок.
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый.
– Ожегову Игорю Павловичу назовете ее телефон. Животных у вас нет, – Фельдшер нажал кнопку вызова лифта.
– Животных нет. Федор, то, что я сдаю анализы я понял.
– Сдадите платно, к вечеру пришлют на почту. Бюджетные дольше. Решите с врачом о лечении. Как вы себя чувствуете? Порядок? Нет проявлений ауры: запахов, искажения формы предметов, музыки, ярких вспышек перед глазами? Смены эмоций нет. Калинова, как проэкзаменует, вечно потом кипиш, – Роман и фельдшер зашли в лифт и поехали.
– Все в порядке. Из лифта выйдем, постоим, хорошо? Идти трудно. Кого вы называете Калиновой?
– Забыл. Фамилию Анна Матвеевна вам не говорила? Калинова бывает резковата, но на нее можно положиться. Столькому меня научила. В ДТП на Ломоносовском проспекте мы справились. На самом деле она добрая. У санитарок и медсестер в любой части тела засвербит, они бегут «Анюточка, родная, спасай». Потому о ваших планшетах, тапках и телефонах, они ничего не скажут.
– Вы обратились к ней госпожа майор? Она…
– Служба спасения. Двести девяносто четвертый центр по проведению спасательных операций особого риска «Лидер» МЧС России с условным наименованием войсковой части за номером части войск гражданской обороны России.
– Я не знал, что МЧС присваиваются звания.
– В МЧС специальные звания, а Анна Матвеевна военнослужащий. Она старший офицер войск гражданской обороны России. Спецназ МЧС. ЦСООР «Лидер» очень мобильное подразделение. Их то и дело бросают в пекло. Военный хирург. Переподготовка. Две ординатуры. Нейрохирург. Врач вышей категории, – Лифт открылся,
– Скажите, как есть. Что будет дальше?
– Делают анализы, МРТ, еще какие-нибудь исследования, а потом решают могут помочь или нет. Будут ли делать операцию или последствия от вмешательства хуже, чем прогноз. Я сделал ставку три к одному.
– На меня?
– На жизнь пациентов мы не ставим. Противоречит клятве Гиппократа. На верность предполагаемого диагноза или ошибку врача. Диагноз может расширится, может уменьшится, в корне неправильным быть не может. Безграмотных нейрохирургов не держат. В Боткинской больнице по крайней мере. Анна Матвеевна асс оперировать голову, спину или нервы. Глаз алмаз в постановке диагнозов. Может добавочно что-то найдет. Лицензия же нужна, а у нас междусобойчик для развлечения. На поход с девушкой в кафе можно поднять, не больше.
Федор довел его до желтой скорой, в Консультативно-диагностическом центре Романа мучали анализами несколько часов. На исследования он потратился, исходя из обозначенной суммы без пяти тысяч. В двадцать втором корпусе находилось сорок девять отделений, и нейрохирургическое девятнадцатое. У дверей на пятом этаже растянулся улыбающийся портрет заведующего. Врача высшей категории. Онколога и детского, и взрослого нейрохирурга.
В двухместной бюджетной палате пятьсот двадцать он разместился около половины четвертого. На душе у Романа скребли кошки. Чтобы не скучать он написал Лизе. С девушкой он общался восемь с половиной лет, но с начала как его жизнь совершила вираж, у него начались эпи-припадки, Лиза проявила себя ненадежной. Роман думал о том, что в рамках порядочности и чувств между ними, она могла бы его поддержать. Он написал ей по ватс-ап:
– Привет, Лиза. Ты уже освободилась? – Она помялась и написала:
– Да, любимый.
– Анна Матвеевна меня госпитализировала.
– Поможет?
– Я сдал анализы, жду их результатов. Но думает об опухоли.
– Опухоль? Прескверно.
– Ты ко мне придешь?
– Куда?
– В больницу. Я могу договориться о твоем посещении с Анной овной, не знаю, правда, возьмется ли она за меня.
– Ты торопишься. Неизвестно, какой у них график, а мой график заполнен и вряд ли с ним совпадает. Любимый, меня снимают для журнала мод. Я заключила контракт. В опухолях я не сведуща. Лечение дорого и опасно, но деньги у тебя есть. Тебе нужно принять решение. Я уверена ты знаешь, что надо сделать. Я желаю тебе поправиться, если это возможно.
– Спасибо, – Поговорили. Лиза занялась своими делами.
В этот момент два медбрата ввезли в палату Павлушу и ушли. Спящего соседа нельзя было рассмотреть из-под белого одеяла. Он не обедал, но голода не ощущал. Погодя в комнате появилась Анна Матвеевна в маске и хирургическом колпаке. Рыжие волосы накрывали ее спину. Она наклонилась над кроватью его соседа:
– Карасик мой, Павлушенька, просыпаемся, – В ее голосе не было жесткости. В постели от Лизы за восемь с половиной лет он не испытывал той нежности, которую почувствовал в ласковых нотах голоса медноволосой целительницы.