Яна и Ян
Шрифт:
— Мне кажется, в одной из них он здорово разочаровался, — вмешалась в разговор Вера.
— Очередной адвокат. Не будьте наивными. Скршиван — и разочарование в любви! Он вообще не знает, что такое любовь. Он руководствуется одним принципом: брать от жизни все — и не скрывает этого.
— Не сердись, но в этом повинны и сами девушки, которые позволяют так с ними обращаться, — пыталась я возражать…
Не знаю почему, однако я испытывала потребность защищать Индру, что вообще-то противоречило моим правилам. Ведь на Милушкиного четаржа, который тоже пытается урвать от жизни все, что можно, я была страшно зла. Ян, разумеется, тут же напомнил мне об этом. И еще он добавил, что для определения достоинств человека недостаточно
— Я слышала, он хороший солдат, — стала на мою сторону Вера.
Яна это окончательно вывело из себя. Он почти кричал на нас:
— Хороший?! Они с Халупой лучшие водители танков в роте, верно. Но никто не заставит меня характеризовать солдата только по его профессиональным данным. Пример Сливы еще не забыт. Скршиван, конечно, другой случай, однако и здесь речь идет о невысоких моральных качествах. По-вашему, вытирать женские слезы или успокаивать расстроенных родителей тоже входит в обязанности командира? А так бывало. Мне это уже надоело. Сколько я ни старался: говорил с ним по-хорошему, по-товарищески, убеждал, просил — все впустую. И знаете, что он мне сказал? Что до его личной жизни никому нет дела. Если ему прикажут что-нибудь по службе, он обязан подчиниться, но личная жизнь принадлежит только ему. И с такими взглядами он надеется остаться в армии. Мы сейчас как раз подбираем ребят в военное училище, однако его я ни за что не буду рекомендовать, пусть хоть из кожи вон вылезет. Офицер наряду с другими качествами должен быть и в моральном отношении на высоте. Он не может вести двойную жизнь — личную и армейскую. Офицер обязан воспитывать молодых солдат, и воспитывать прежде всего личным примером!
Таким разъяренным Яна я еще не видела. Я едва сдержалась, чтобы не напомнить ему о том, что в свое время и у него с Иваном девушек было дай боже, но они не считали это серьезным недостатком и что, уже будучи помолвленным, он связался с той, Лидой… Я, конечно, очень рада, что армия Яна так изменила, однако как быстро люди, у которых сложилась удачно жизнь, перестают понимать тех, у кого что-то не ладится. Как будто сами они всегда были идеальными. Вот и Ян к своим теперешним взглядам пришел нелегко, да и вряд ли сумел бы это сделать без посторонней помощи. Не зря он иногда в шутку называет Лацо спасителем, а о своем бывшем командире майоре Рихте всегда говорит с уважением. По его словам, Рихта останется для него примером, потому что владеет самым трудным искусством — понимать людей и помогать им, не поступаясь при этом своими принципами. Я знаю, что Ян хочет стать таким же командиром, как Рихта. Но, по-моему, на сегодняшний день он лишь усвоил принципы.
Впервые за последнее время я долго не могла уснуть. Дело в том, что я пригласила к нам Петра с Индрой, чтобы они выбрали пластинки из моей коллекции для первой дискотеки, но, помня бурное выступление Яна, сказать ему об этом не решилась. В конце концов я отложила разговор на утро, а сейчас, ночью, пыталась собраться с мыслями, придумать такие веские аргументы, которые убедили бы Яна Изменить свое отношение к Индре и не осуждать его огульно. У меня появилось чувство, будто и Яна что-то гложет. Очевидно, Индра чем-то его допек, каким-то образом поколебал престиж… Откуда мне знать их мужские отношения?! Я бы не придала этому большого значения, если бы не помнила, как тяжело переживал Ян случай с Жачеком. Потому-то он и предъявляет такие высокие требования к моральным качествам солдат. Ведь Слива тоже был отличным солдатом, а потом обнаружилось, что как человек он ничтожество, подлец. Или, может, Ян боится за девушек Индры, вспоминая все происшедшее со мной?..
Вот так я и разговаривала мысленно со своим мужем, который лежал возле меня, но близость эта была только видимой. Что-то очень значительное отдаляло нас друг от друга. Да и способны ли мы по-настоящему познать даже
Наконец я уснула. А проснувшись, увидела, что квартира уже пуста, хотя была суббота. В кухне на столе лежала записка, в которой мне сообщали, что всех троих срочно вызвали в часть, и просили не беспокоиться, если их не будет до вечера.
В первый момент у меня будто камень с души свалился. Но потом мне стало еще тяжелей: а вдруг Ян подумает, что я специально сделала это за его спиной?
Я вздохнула с облегчением, когда Петр пришел один. Он сказал, что Индра просит его извинить, но он оказался занят. Говоря это, Петр покраснел, и сразу стало ясно, что он обманывает меня, причем очень неумело. Уже в следующую минуту он признался:
— Не сердитесь, все было иначе. Просто Индра не хотел сюда идти. Товарищ поручик… Ну, просто Индра побоялся показаться навязчивым.
У меня уже вертелось на языке: «Что товарищ поручик?» — но я вовремя спохватилась. Жена командира не должна вмешиваться в служебные дела мужа.
Я вытащила пластинки, и мы с Петром принялись за дело, которое так нас обоих захватило, что я на время выбросила Индру из головы. И только когда мы прослушивали «Вариации на тему рококо» Чайковского, Петр снова напомнил мне о нем:
— Эту вещь исполняли на том концерте, где мы с Индрой, собственно, и познакомились. Это было не так давно, перед рождеством.
— Почему же вы познакомились только на концерте? Ведь вы с ним, кажется, из одного взвода…
— Да мы и спим рядом с самого начала службы. Но друзьями никогда не были. Видите ли, Индра — человек необычный. Его все любят, он пользуется авторитетом, но очень уж необщительный, дружеские отношения завязывает неохотно, товарищей сторонится. Никто ему не пишет, и сам он никому не пишет. Домой за всю службу так ни разу и не съездил.
— Необщительный? — вырвалось у меня. — А как же девушки, ожидающие около ворот?
— Он по своей натуре необщительный, — повторил Петр. — Никого у него нет, я имею в виду близких. Только дед. Недра покупает здесь в магазине самообслуживания продукты и посылает ему. Дед-то пенсионер, но пьет очень, вот Индра и боится, что он голодает. Да и вообще Индра очень добрый человек.
«Может, мы говорим о разных людях?» — недоуменно подумала я. А Петр будто прочитал мои мысли (это умный парень, женатый, они с женой тоже ждут ребенка), пристально посмотрел мне в глаза, потом тихо сказал:
— Сначала и я осуждал Индру… Осудить всегда легче, чем понять.
Он высказал мои вчерашние мысли вслух. А затем поведал мне историю Индры:
— Говорят, что в селе или в маленьком городе люди лучше знают друг друга, потому что чаще общаются между собой, чаще заглядывают в душу друг другу. Чепуха! Я сам рос и учился в маленьком городе и поэтому знаю, что заглядывают там куда угодно — в кухню, в спальню, но только не в душу. Душа сейчас никого не интересует.
Правда, вначале люди жалели мальчика, когда отец, бросив их с матерью, ушел к другой женщине. Жалели, когда через год мать вышла замуж за иностранного подданного, а мальчугана с собой не взяла, потому что этого не хотел ее новый муж. Но спустя десять лет те же люди говорили уже с презрением: «Ничего путного из этого парня не выйдет, раз у него такие родители…» Как будто он был в этом виноват.
Как он жил — это никого не волновало. К отцу Индра никогда не льнул: в те редкие дни, когда отец бывал дома, он постоянно устраивал ссоры и скандалы. Но мать Индра любил: она была молодой, красивой и доброй. И когда она уехала, пообещав позднее забрать его к себе, он очень ее ждал, хотел, чтобы она побыстрее за ним приехала. Сначала мать писала, посылала подарки. Потом прислала фотографию младенца с надписью: «Это твой новый братишка, Индржишек!» — и перестала писать. Индра разорвал фотографию и затоптал ее ногами — он понял, что мать его забыла. У нее был другой сын, другой дом.