Янычары
Шрифт:
Другой приметой времени стал расцвет ремесленных мастерских, все более тесно связывавшихся с государственными учреждениями. Прежде всего они обслуживали вновь создаваемую армию – яя и янычар. Именно на эти мастерские, владельцы которых почти нацело принадлежали к братству Ахи, и рассчитывал шейх Ахи Хайр уд-Дин: в них должны будут не только производиться сабли и кольчуги, сапоги и шатры, конская сбруя и походные медные чайники – но и воспитываться завтрашние новые воины, янычары. Позже, когда ахийские мастерские и янычарский корпус срастутся в почти единое целое, это обеспечит им небывалое могущество! Обычно периоды мира, несущие процветание и благополучие
Разумеется, на всех работы в мастерских не хватало, но не только для того они собрались сюда! Хайр уд-Дин недаром носил высокий титул Гази – он искал варианты осуществления давно вынашиваемого им плана экспансии осман на сопредельные земли. Хайр уд-Дин был сторонником той точки зрения, что завоевывать чужие земли нельзя ни в коем случае, если не хочешь получить постоянную головную боль. Нужно брать земли когда они уже стали твоими, то есть когда они, словно переспелый плод, сами склонились на ветвях к рукам, и лишь ждут, когда ты коснешься их пальцем, чтобы упасть в подставленную ладонь. А добиться этого было непросто!
Правда, папа римский делал, казалось, все, чтобы оттолкнуть от себя все живое и мыслящее. Горизонты Европы все гуще затягивал смрадный дым человеческих жертвоприношений. Нищая, завшивевшая из-за дороговизны дров и редкости бань, Европа еще со времен крестовых походов с восторгом и завистью глядела на пышный, богатый, веротерпимый, мудрый и такой далекий Восток... Но всего этого было мало. Нужен был еще один небольшой толчок, нужно было, чтобы они там в Европе, на чужой земле, из первых рук узнали истину ислама.
Впрочем, чужой Европа была только для Хайр уд-Дина. Дервиши, «граждане мира», а также купцы и путешественники все земли считали своими, бывали и на Балканском полуострове, и в Орде, и в государстве Хулагуидов, и в Мисре, а иные добирались и до Индии, и до Руси... Они были адептами самых различных братств, часто весьма далеких от суннитской ортодоксии, но это не смущало Хайр уд-Дина. Иные шейхи воинствующих орденов грезили о скорейшем завоевании Балкан, о поголовном обращении христианского населения в мусульманство, о превращении церквей в мечети... Хайр уд-Дин остужал такие горячие головы. Он знал, что подобные стремления не встречали поддержки у ортодоксальных суннитских теологов, улемов и муфтиев, имевших значительное влияние при дворе, а Хайр уд-Дин не собирался с ними ссориться. Да он и сам понимал, что массовая исламизация местного населения не в интересах государства, ибо может повести к снижению поступлений в бюджет: ведь кефере таифеси облагаются заметно более высокими, чем мусульмане, налогами!
Почти каждый вечер во дворце Хайр уд-Дина собиралось много людей вокруг блюд с пловом, бараниной, дынями, виноградом и кувшинами с шербетом, а иногда и с запретным вином. Любопытно было посмотреть на эти сборища, где какой-нибудь шейх, худой и изможденный, во власянице из верблюжьей шерсти, задирал в крике козлиную бородку и стучал посохом об пол, а купец в роскошном халате, сложив на округлом чреве унизанные перстнями пальцы, или оглаживая ими окладистую, крашеную хной бороду, солидно басил, успокаивая его... Кричащий во гневе не опасен, опасен молчащий во гневе...
А Хайр уд-Дин, усмехаясь, слушал их крики... Они вслух мечтали о том, где именно будут основаны их обители (текке и завийе), и здесь выходили споры, ибо Хайр уд-Дин хотел укрепить стратегически важные для продолжения завоеваний,
Купцов Хайр уд-Дин приглашал как своих консультантов – они знали все на свете, они знали и цены на все товары на всех базарах всех городов мира, и таможенные пошлины, и места на караванных тропах, где можно ожидать нападения разбойников, – и Хайр уд-Дин замечал себе, что здесь надо предусмотреть создание не просто караван-сарая, но крепостцы с гарнизоном для охраны тропы... А когда знающий дорогу путешественник утверждал, что рядом с тем или иным опасным горным проходом «издревле» стоит завийе или текке, и не одно, – Хайр уд-Дин с удовлетворением отмечал, что мудрые мысли и встарь приходили в головы людям, и старался выяснить, к какому ордену принадлежат стоящие там монастыри, чтобы верно подобрать человека для посылки туда...
Обсудив все вопросы, на прощанье Хайр уд-Дин многим гостям вручал брусок бледно-коричневого зернистого измирского afiun , рекомендовал попробовать самому, а затем щурил масляные глаза и выражал уверенность, что рынок сбыта для этого товара будет найден с легкостью. А уж поставки он обеспечит в любых нужных объемах.
В ближайшие же годы он действительно обеспечил поставки, так что опий-сырец в Европе еще очень долгое время был известен как Theriaka или Thuriaka, – «турецкий».
Запад и Восток в этих беседах различались как небо и земля.
На Западе было проще. И не потому, что константинопольский путь, связывавший Балканы с Центральной Европой, был здесь один – на Эдирне . Запад был христианским, но неуемное и откровенное стремление римского папы утвердить свою абсолютную власть вызывало такое однозначное возмущение христианами и христианством, что Хайр уд-Дин не видел здесь особых проблем. Восток давался труднее. Здесь издавна было много иноверцев – зороастрийцев и несториан, – но это были исламские земли, а ислам прямо запрещал мусульманину воевать с мусульманином...
КУЗНЕЦЫ
Истина – это заблуждение, которое длилось столетия. 3аблуждение – это истина, просуществовавшая лишь минуту.
Учение
Мудрец вопросы миру задает,
Дурак ответы точные дает.
Но для того ли мудрый вопрошает,
Чтоб отвечал последний идиот?
Уогромного русобородого Али, ставшего теперь наставником Абдаллаха, не было времени для специальных бесед – ему часто приходилось уезжать к поставщикам и покупателям, в торговые ряды и городскую канцелярию, в мечеть и арсенал... Но и когда он появлялся в кузнице, его всегда тщательно выбритая голова мелькала во всех ее углах, и там сразу начиналось какое-то движение, возникали и исчезали кипы бычьих шкур и штабеля бондарных клепок... Горны, казалось, начинали сиять в его присутствии ярче, а молоты – веселее звенеть о наковальни. Именно Али всегда привозил объемистые – или не очень – юки с динарами, акче, курушами и выдавал каждому причитающуюся ему долю, заодно решая, какая ему причитается доля. Он же отпускал кузнецов, если кому требовалось посетить больного родственника или сделать большую покупку на базаре.