Янычары
Шрифт:
– Ну, здравствуй же, новый наш брат перед лицом Аллаха! – воскликнул Али. Он полуобернулся назад, выхватил саблю из ножен, которые, вместе с перевязью, держал наготове Мустафа, воздел в вышину свободную руку и слегка ударил Абдаллаха саблей по плечу у самой шеи, так, что это могло имитировать и смертельный удар. – Поистине, это твой меч, и ты отныне имеешь право обнажать его всегда, даже без приказа, если опасность угрожает вере в Аллаха или жизни и здоровью тени его на земле, нашему пресветлому султану; нашей богохранимой стране и представителям ее власти; твоим братьям и Братству в целом, ну и, разумеется, лично тебе или дорогому для тебя человеку,
Говоря это, Али вбросил саблю в ножны, взял из рук Мустафы пояс и перевязь и опоясал им Абдаллаха.
– Отныне ты – наш полноправный брат! – воскликнул Али. – А теперь – к столу! Отдадим должное и барашку, жаренному с травами и специями, и кумысу... Будем радоваться, ибо не пройдет и нескольких дней, как ты попадешь в руки не тех, кто учит, а тех, кто приказывает, – не всегда обдуманно, не всегда справедливо, но всегда – требуя полного и безоглядного повиновения. Будем надеяться, что и это испытание окажется посильным для тебя...
Абдаллах, будучи знакомым с ритуалом, все же осторожно спросил, можно ли ему сесть к дастархану уже без ленточек.
– Мой мальчик, ты все еще по локоть золотой, по колено серебряный? – шутливо ужаснулся Али. – Не забывай, что барашек, которого мы съедаем, в фигуральном смысле заменяет нам тебя. Ты – ритуальная жертва. Так что потерпи немного! А этими ленточками ты будешь по торжественным случаям обвивать свою чалму... Но сначала – салят...
Он, а за ним и все остальные привычными жестами расстелили молитвенные коврики...
***
– Прежде, говорят, посвященный тут же закаливал свой меч, положив его в горн и погрузив затем в тело раба... – заметил, усаживаясь за стол и отрезая кинжалом первый кусок баранины, Мустафа.
– Или рабыни, – сладко причмокнул Мансур, также орудуя кинжалом в туше.
– Так давно уже не делается... – с сожалением цокнул языком Карим, придвигая чашу кумыса...
Абдаллах невольно вздрогнул: холодок пробежал меж его лопаток к затылку.
– Они шутят, – успокоил Абдаллаха Али.
***
...Средневековье, наивные годы человечества, когда готовность к послушанию проверялась в манипуляциях, сходных с детскими играми, а произнесенным клятвам верили и посвящающий, и посвящаемый!
От тайных посвятительных ритуалов тех времен остались невнятные обрывки, и автор кается здесь, что он вряд ли достаточно точно восстановил этот ритуал семисотлетней давности, по тем очень немногим клочкам информации, которые были у него в руках. Писал, надо сказать, с чувством грусти о невозвратности тех романтичных и гуманистических технологий посвящения. Ибо пройдут сотни и сотни лет, придет XIX, потом XX век, и порядок «посвящения» во многих тайных орденах и подпольных (а иногда и легальных) политических партиях и разного рода «фронтах сопротивления» окажется совершенно иным. Клятва в том или ином виде останется – но она превратится в чистую формальность. А вместо того, чтоб положить руку на наковальню, нужно будет убить политического противника или совершить крупную растрату, ограбить банк («зксы», т.е., акты «зкспроприации» в РСДРП) или растлить малолетнюю, – короче, совершить достаточно сурово наказуемое законом деяние, но не тайно, а дав своим покровителям, руководителям тайного общества, достаточно надежный и эффективный «компромат» на себя, рычаг управления собой...
.g».D:\TEXT\FOENIX\JANUCH\13.BMP»;3.0»;3.0»;
ШЕЙХИ
Фатимиды, Айюбиды, мамлюки...
Величье вернул Исмаила сынам
И пеший вступает он в Бейт аль-харам .
Куда б ни пришел повелитель царей,
Всем золото сыплет его казначей.
Нежданно увидел себя богачом
И нищий, и хлеб добывавший трудом .
Фатимиды, владевшие Египтом до 1169 года, не без внутренних волнений, тем не менее обогащались морской торговлей и успешно отбивали поползновения крестоносцев. Секретом спокойствия было равенство: феллахи получили равные наделы; зерно для посева им давали, зерно нового урожая целиком шло в государственные амбары. Латифундий не было, вся земля – государственная. Частная торговля под запретом. Исмаилизм предписывал Фатимидам считать паразитами на теле народа и купца, который в любую минуту мог стать хлебным спекулянтом, и ростовщика, который во все времена представлялся кровососом, и владельца скупленных земель, отдаваемых им в аренду. Но если не купец и не ростовщик, то кто будет главным лицом в государстве? Им, как и при фараонах, оказался чиновник: учетчик, весовщик, писец. Он был всевластен и всем, чем мог, поддерживал власть, давшую ему такое счастье.
В 1169 году сирийский атабек Нур уд-Дин Зенгид послал курда Юсуфа ибн-Айюба Салах уд-Дина вместе с его братом Малик-Адилем на завоевание Египта. Отчаянное предприятие увенчалось успехом: Египет рухнул, ибо земледельцы, не имевшие ничего, не пожелали это ничто защищать.
«Нет жаждущих укрыться в тени совиных крыльев, хотя бы птица Хумай и не существовала на свете!» – сказал Саади.
Салах уд-Дин низложил последнего Фатимида, бесцветного Адида бен Фаиза.
Успех воодушевил и полководца и его войско. Дальнейшее было похоже на ураган: перед воинственным курдом одна за другой пали крепости крестоносцев: в 1172 году норманны сдают ему Триполис, в 1187 году он захватывает Иерусалим, в 1173м – Йемен. Нур уд-Дин умер в 1174 году, и Салах уд-Дин прибирает к рукам сирийские владения его наследников. Ричард Львиное Сердце в 1192 году вынужден признать силу его оружия.
Но еще раньше, в середине восьмидесятых, в плен к Саладину попадает Великий магистр ордена госпитальеров, выходец из Фландрии, Жерар де Ридфор. Он вступает здесь в контакт с исмаилитами, и вскоре на основании неизвестного секретного соглашения освобождается из плена. Связи ордена госпитальеров с исмаилитами с этого года идут по нарастающей. Конкретно устав «внутреннего ордена» госпитальеров разрабатывает провансалец Ронселен де Фо, который позже и станет его Великим магистром, не внесенным, однако, в официальную номенклатуру...
Эти факты заслуживают особого внимания в свете того, что Салах уд-Дин не жаловал тайные мистические ордена, хоть и не оставлял их своим вниманием. Так, Шихаб ад дину ас-Сухраварди, создателю учения о «восточном озарении» (ал-ишрак), удалось стать близким другом правителя Халеба, ал Малика аз-Захира, сына Салах ад-дина. Салах ад-дин, наведя подробные справки о мировоззрении Сухраварди, узнав о его дуалистичной, зороастрийской, авестийской основе , приказал сыну казнить любимца, оказавшегося ас-санавийа . После долгих препирательств с отцом и проволочек аз-Захир вынужден был выполнить приказ: Сухраварди был задушен в халебской цитадели...