Янычары

Сергеев Василий Иванович

В 1193-м Салах уд-Дин умирает, и империя, раскинувшаяся от Нила до Евфрата, достается его брату Малик-Адилю ибн-Айюбу. Этот последний не желает сохранять империю и раздает владения сыновьям; ни они, ни их потомки не обладали талантами основателя династии, и последовала лавина междоусобных войн и военных союзов с арабами и крестоносцами против единоверцев и родственников. Она «шумна и яростна, но ничего не значит», – она представляет интерес только для историка. Египетские Айюбиды боролись с дамасскими за Южную Сирию, дамасские с алеппскими – за Северную Сирию; в результате Египет достался мамлюкам, а Сирия, как и уделы месопотамских Айюбидов, – монголам.

Потомки Айюбидов в Египте утратили талант полководцев, а их подданные – вкус к битвам: сказались

сотни лет тоталитарной диктатуры с «промыванием мозгов» в духе «истинного учения», результатом чего у «воспитуемых» надолго, как это мы знаем по собственному опыту, становится лозунг «скорей бы война, да сдаться в плен». Феллахи и базарные торговцы исправно платили налоги, но не умели и не собирались воевать. Профессиональную армию Айюбиды формировали, покупая рабов – сначала в Судане, потом в Крыму – и обучая их военному искусству. Этих государственных рабов называли мамлюками. Не все мамлюки, однако, были рабами: после разгрома монголами, кыпчаки из причерноморских степей откочевали за Дунай; здесь к ним прибыли послы египетского султана с предложением поступить на его службу. Половцы предложение приняли, и в Египте из них был сформирован корпус мамлюков: это были элитные части, личная гвардия султана. Организованные и сплоченные, мамлюки вскоре стали единственной реальной силой в стране. И в какой-то момент они это поняли...

Понял это и молодой султан Туран-шах, хоть его и не учили в багдадских медресе разбираться в людях. Он хорошо знал юриспруденцию, диалектику, теологию и награждал чинами, назначал эмирами своих фаворитов, филологов и поэтов, часто, как и он, принимавших выспренние, красивые, но немудрые, невыгодные для окружающих и разорительные для страны решения. Это становилось системой – и придворные возроптали. Мамлюки, сила, которая должна быть, по определению, верной опорой трона, показались Туран-шаху главной опасностью для него лично и главным препятствием на пути осуществления им великой гуманистической миссии, к которой он, по его соображениям, был призван.

Он решил покончить с опекой мамлюков и в один весенний вечер, напившись вина, стал рубить саблей толстые восковые свечи в канделябрах, одно за другим выкрикивая при этом имена мамлюкских беев. Мамлюки поняли, что после свеч под саблю пойдут их шеи – и очень скоро: времени для подготовки у них не оставалось. Через несколько дней, 2 мая 1250 года, мамлюки ворвались в шатер султана, разрубили ему руку... Он вырвался, бежал... и был добит стрелами...

Мамлюки возвели на престол ребенка, Камиль-шаха, из потомков Аббасидов, назначив регентшей при нем султаншу-вдову Шеджерет аддурр, мужем которой стал мамлюк – туркмен Айбек. Ровно через семь лет, 2 мая 1257 года он потерял и власть, и жизнь. Закон Мухаммеда позволяет мужчине иметь четыре жены и сколько угодно конкубин, поэтому Айбек, заведя себе очередную пассию, никак не ждал того, что за этим последовало. Айбек любил игру в конное поло и хорошую баню после игры. В баню вслед за ним и послала стареющая и ревнивая султанша своих евнухов со страшным заданием...

Освободившийся престол, вместе с эмирской властью, она предложила своему любовнику...

Монголы и мамлюки

...Сидон я ниспроверг и камни бросил в море...

В.Я. Брюсов. Ассархадон

Пока на берегах Нила спорили о власти и любви, на берегах Онона прошел курултай , принявший решение о походе для достижения берегов моря Запада – «Последнего Моря». Весной 1257 года, когда мамлюки распинали на крестах убийц Айбека и насмерть забивали султаншу-преступницу ногами, монгольские тумены Хулагу-хана подгоняли последние ремешки амуниции, а с будущего пути следования армии сгоняли кочевое население, чтобы сохранить пастбища нетронутыми. В 1258 году тумены Хулагу и Чормагана взяли Багдад, а весна 1259 года застала монгольское войско у Газы. Весь берег Средиземного моря был захвачен, а поход – блистательно завершен.

Кто владеет палестинским

берегом Средиземного моря, тот владеет мировой торговлей. Так это было в течение всего средневековья. Поэтому захват монголами берега – точнее, контакт с владевшими прибрежными крепостями крестоносцами-христианами – означал, что Египет, имея порт Александрию, останется при своей внешней торговле, но будет лишен всех прелестей международной транзитной торговли и посредничества. А монголы-христиане, под контролем которых впервые в истории оказался весь караванный путь, эти прелести получили в полном объеме.

Мамлюкам нужно было что-то предпринимать. Их военными вождями стали Куттуз и аз-Захир Бейбарс. Однако как напасть на противника, завоевавшего более полумира без единого поражения?

Но им повезло. Осенью 1259 года умер верховный каан Мункэ. Чингизид Хулагу-хан должен был, в своих же интересах, лично присутствовать на верховном курултае. Да и цель, собственно, была им достигнута, решения курултая 1253 года выполнены, дальнейшие завоевания – не нужны. Хулагу оставил в Палестине «лошкар-и-караул» – два тумена Китбуга-нойона – и отправился на курултай.

И тут Бейбарс получил от Беркэ, хана Золотой Орды, поразительное послание. Через моря и горы тот обращался к чужестранцу с предложением союза, придумав в общем-то формальный повод, чтобы сковать ковы на единоплеменника, на кровного родственника, на чингизида: «Знай, что я друг правоверия, и что [мой враг – ] этот супостат, Хулагу неверный, злодейски избивший мусульман и овладевший их землями. Я рассудил, что ты двинешься на него с одной стороны, а я – с другой. Мы нападем на него с двух сторон сразу и выгоним из его края. Я отдаю тебе мусульманские земли, находящиеся в его руках». Вероятно, им же, Беркэ, было инспирировано начавшееся в том же 1259 году восстание грузин, оттянувшее в следующем году силы монголов от главного, южного фронта, где шли бои с мамлюками. Но в целом Беркэ лицемерил: он оставался верен монгольской Ясе и, согласно решению курултая, передал ильхану Хулагу ряд своих туменов для похода на Багдад и Дамаск. Он не собирался сражаться против них. (Только в 1261 году, после поражения полководца Хулагуидов Китбуги, Беркэ предписал командирам своих туменов оставить Хулагу и либо пробиваться домой, либо уходить в Египет. Тумены ушли в Египет, пополнив войска мамлюков.) Но для чего же ему потребовалось писать это странное письмо Бейбарсу? Почему он искал в нем союзника?

Дело в том, что монголы Хулагу лишили возможности снимать жирные пенки с международной торговли не только мамлюков, но и Золотую Орду... А свели между собой Север и Юг генуэзцы, почуявшие, что если на палестинском берегу Средиземного моря сохранится статус-кво 1259 года, то товарообороты портов Крыма, где они были почти монополистами, и Александрии Египетской, где их флот играл первую скрипку, будут прогрессивно сокращаться!

Поразительным, с точки зрения здравого смысла, оказалось поведение европейцев, и не одних только генуэзцев! Получив в результате «желтого крестового похода» на всем протяжении средиземноморского берега единого торгового партнера, степняков, вот уже 200 лет исповедующих христианскую веру, они остались этим весьма недовольны! Казалось бы, нужно только радоваться, ибо весь мир – от океана до океана! – осенился знамением креста, – но именно в этот момент куда-то исчезают все экуменистические задумки...

Причина была в том, что в Европе в это время не было «европейцев», а в «христианском мире» не было христиан, – так могли думать только простодушные монголы, не искушенные в таинствах западных иерархий. Не придавая значения догматическим различиям между католицизмом, православием и несторианством, они полагали, что все христиане – их союзники. Так было в Золотой Орде, где сторонник несторианства Бату-хан легко нашел общий язык с православным Александром Невским, так было и здесь, где Хулагу легко заключил союзные договоры с царем Киликийской Армении Гетумом I Рубенидом (православие), с антиохийским владетелем Боэмундом VI (монофисит), с монофелитами Ливана...