Япония в меняющемся мире. Идеология. История. Имидж
Шрифт:
В основе «духовной политики» большинства властителей послевоенной Японии лежало либо искоренение «японского духа», либо его приспособление ко вкусам и желаниям новых хозяев One World. Не надо питать иллюзий на этот счет. Как бы ни выступали против «наследия Токийского процесса» записные японские «ястребы» вроде экс-премьера Накасонэ Ясухиро, они должны быть благодарны ему, как и вообще всей послевоенной чистке правящей элиты, потому что иначе пришли бы во власть только в предпенсионном возрасте – власть в Японии традиционно была привилегией пожилых. Эти «правые» пытались адаптировать «японский дух» для Pax Americana, т. е. делали прямо противоположное тому, что их предки. Весь послевоенный японский «консерватизм» и «неоконсерватизм» проникнут отрицанием консервативного и тем более консервативно-революционного наследия довоенного
Японские интеллектуалы не против глобализации. Некоторые лишь робко возвышают голос против односторонней американизации, которая успела растерять значительную часть своей привлекательности. Япония американизировалась более чем достаточно, пора вспомнить и о самой себе (издать бы там записи Георгия Свиридова о духовных и культурных последствиях американизации!), но чтобы не скатиться к примитивному национализму, ограниченному одним лишь собственным, пусть богатым, но в современных условиях явно недостаточным наследием, надо поместить себя в более широкий и при том органичный контекст.
Искреннее и полное возвращение Японии и «японского духа» в азиатский духовный, цивилизационный и культурный контекст представляется автору этих строк наиболее продуктивным ответом на вызов нынешнего витка глобализации. Япония может «сохранить лицо» только в естественной для нее среде. Тем более, что многие уже давно воспринимают широко понимаемую Азию (в Японии традиционно говорят о Тоа, «Восточной Азии») как единую в своих основах цивилизацию, как исторически сложившуюся и вполне дееспособную альтернативу «белой» западной цивилизации. В 1928 г. хорошо знавший Японию и ее духовную культуру американский философ Дж. Мэйсон призывал к духовному согласию и диалогу: «Запад не может заимствовать все, что предлагает Восток, целиком и полностью, равно как и полное принятие западной материалистической активности не принесет Востоку никаких выгод. Однако заимствование утилитарных черт Запада не нарушит духовности и эстетизма Востока, равно как и Запад не лишится своей способности к материальному прогрессу, поучившись у духовного и эстетического развития Востока… Ни Восток, ни Запад нельзя идеализировать за счет другого. Восток и Запад – партнеры друг для друга, потому что они в равной степени недостаточны» [41] .
41
Mason J.W.T. The Creative East. New York, 1928. P. 12.
Актуально и сегодня. Не сознанием ли этого вызвана новая волна интереса – пока среди интеллектуалов – к наследию теоретиков цивилизационного, духовного и культурного единства Азии Окакура Какудзо, Нитобэ Инадзо, Окава Сюмэй, а также издавна популярного в Японии Рабиндраната Тагора. Эта тенденция последнего десятилетия старого и первого десятилетия нового веков заслуживает самого пристального внимания.
Да, в плане материальном лучше ориентироваться на развитые страны, нежели на развивающиеся, хотя и у последних можно поучиться динамике, если сам ее теряешь, но в духовном, культурном плане сохранить лицо можно только в свойственном тебе контексте, в рамках своей или родственной традиции, как бы ни ополчалась на нее глобализация.
Особенности национального кризиса
Для Японии нынешний виток глобализации снова совпал с периодом кризиса, поразившего экономику, политику и общество. Случайность это или вредоносные последствия глобализации? Ответить однозначно на этот вопрос я не решусь.
Анализируя положение современной Японии в глобализирующемся мире по схеме, предложенной авторами концепции нашего проекта, приходишь к интересным выводам. Роль Японии в нынешней мирохозяйственной динамике исключительно велика, даже несмотря на кризис, – это ясно без особых пояснений, а если таковые потребуются, то лучше пусть их дадут специалисты по экономике. Интересно другое: образ Японии как «успешной» страны, могущей служить примером для подражания, в послевоенное время связывался с ее экономическими достижениями, прежде всего и исключительно с ними. Роль Японии в мировой политике остается, как минимум, второстепенной ввиду ее исключительного
Пока в экономике все обстояло гладко, особых возражений против такой подчиненности не было. Экономическое преуспеяние и вызванное им материальное удовлетворение населения избавляли страну от политических амбиций. «Если считать, что идеалом современного государства, – писал в 1991 г. Сакаия, – является достижение богатства, равенства, мира, безопасности, то сегодняшняя Япония – страна, почти полностью достигшая этого идеала, ближе всех подошедшая к раю» (с. 34). Робкие и нечастые попытки «сказать нет», как в нашумевшей книге 1979 г. писателя и политика Исихара Синтаро и главы концерна «Sony» Морита Акио [42] , так и остались словами. В утешение самолюбия политиков Японии отводилась роль «непотопляемого авианосца» – бастиона против коммунизма (коего ныне нет), СССР (ныне – успешно глобализируемая Россия), КНР (та же глобализация, но по более сложному сценарию), наконец, КНДР. Какая же Политика без Врага?! – это еще Карл Шмитт постулировал.
42
При подготовке американского издания книги Морита отказался от авторства, опасаясь повредить продажам изделий «Sony» в США, зато Исихара сделал выражение «способность сказать “нет”» («но»-то иэру) своим политическим брэндом.
Но вот экономика в кризисе. Японская экономическая модель оказалась не безупречной. «Менеджмент японского образца», который, по словам Сакаия, «и есть японская культура достойная распространения ее во всем мире» (с. 63), оказался в полной мере применим только в Японии, да и то с небесспорными результатами. Впрочем, тот же Сакаия на соседней странице обронил: «он <японский менеджмент – В.М> эффективен лишь в случаях, когда речь идет о предприятиях, выпускающих массовую стандартную продукцию, и не состоятелен при отсутствии предпосылок к расширению производства» (с. 65). Поскольку в настоящее время массовое серийное производство по большей части вынесено в страны «третьего мира» и бывшие социалистические страны, то туда, надо полагать, и надлежит нести эту «культуру». Азия успешно учится у японцев, как некогда японцы – у европейцев и американцев. А вот в том, что опыт японского менеджмента может принести реальную пользу России или странам Восточной Европы, я очень сомневаюсь – прежде всего, в силу глубоких цивилизационных и психологических отличий.
Уже на излете «экономики мыльного пузыря» ответственные люди в Японии заговорили о… малой эффективности производства и низкой производительности труда японцев, как ни неожиданно это может прозвучать для тех, кто воспитан на рассказах о японском трудолюбии и усердии. Однако, усердие, выражающееся в продолжительном рабочем дне и сверхурочных, – вовсе не показатель эффективности. По данным на сентябрь 1991 г., Япония по производительности труда на одного рабочего среди ведущих развитых стран мира стояла ниже Швеции, а шведы никогда «трудоголиками» не считались (лентяями, впрочем, тоже).
Весной 1992 г. у автора этих строк в Токио состоялся вполне «бытовой», но примечательный разговор со сверстником – молодым клерком крупной торговой компании, недавно принятым на работу. В сугубо неформальной обстановке за кружкой пива мой собеседник заявил, что корень всех бед России (вспомним, какое это было время!) – в лености русских, в отсутствии у них трудолюбия. Мне стало «обидно за державу», но парировать – опять-таки в тех условиях – было нелегко, и я прибег к следующему логическому ходу:
– Сколько времени ты проводишь на работе и каков твой рабочий день официально?
– Официально восемь часов, – с гордостью ответил мой собеседник, – а провожу я на работе по двенадцать. Потому что усерден и трудолюбив, как настоящий японец, – наставительно заметил он.
– Ты сидишь на работе больше положенного каждый день или в силу особой необходимости – срочный проект, отчет, конец года?
– Почти каждый день.
– За этот день ты делаешь что-то впрок, по другим проектам, помогаешь коллегам или только то, что положено за этот день?