Ярмарка наград
Шрифт:
Аманда тоже тайком мечтала об Андрее.
«Какой он большой и мужественный, настоящий русский медведь, – неотрывно твердила она себе. – «Наши парни ему неровня, как ни крути. А эти небесно-голубые и пронзительные, как стрелы Амура, глаза – настоящий омут таинственности и неизведанности. Такой человек никогда не обманет и не подведёт. Я бы пошла с ним на край света».
А в Москве Катерина уже сидела на чемоданах. Перед этим ей несказанно повезло. Как-то, увидев в прессе объявление авиаперевозчика о розыгрыше одного бесплатного билета до Рио-де-Жанейро, она, не задумываясь, приняла
– Это чудесное знамение, предвестник торжества, – сияла она, показывая всем счастливый билет, и от радости витала на седьмом небе.
Мария Михайловна и Андрей тоже не скрывали своего удовлетворения от всплеска её положительных эмоций.
В день долгожданной встречи Энрике встал ни свет, ни заря и сразу позвонил Андрею.
– Ну, что у вас, как дела? Кэт вылетела? – скороговоркой выпалил он.
– Вылетела, не беспокойся, – успокоил Андрей своего заокеанского друга. – Сам в аэропорт её сопроводил до самого самолёта. Так что встречай, скоро будет. И смотри мне, ты за неё в ответе. Если что – шкуру спущу, а я обязательно приеду.
В международном аэропорту Галеан было, как всегда, многолюдно. Авиалайнеры из европейских городов, а также городов Латинской Америки и США, производили посадки один за другим, но рейс из Москвы, несмотря на истечение времени, почему-то всё не объявляли. Каждая минута тянулась томительно долго и тяжело отдавалась в сердце Энрике. Он, не отрывая глаз, следил за информацией на электронном табло и при каждой смене расписания вздрагивал от неожиданности. Прошло больше часа, когда аварийная служба аэропорта, наконец, сообщила тревожную весть:
– При подлёте к аэропорту Галеан потерпел крушение и рухнул в море самолёт сообщением Москва – Рио-де-Жанейро. Все службы города приведены в повышенную готовность и принимают необходимые меры по спасению пассажиров.
Аэропорт замер от ужаса услышанного. В голове Энрике последние слова информации слились в одну сплошную сумятицу и едва не разорвали череп на части. «Потерпел крушение, крушение, крушение…», – кричало его сердце и порывалось выпрыгнуть из груди.
Через мгновение он, словно, очнулся.
«А может быть это всё неправда, и кто-то что-то напутал? – с надеждой подумал он. – Ну, конечно, как же я сразу не сообразил?»
И он бросился к справочному окошку. Но там уже находились полицейские, которые пытались навести общественный порядок и успокоить толпу обезумевших людей.
Всю следующую неделю Энрике не находил себе места. Он уединялся в своей комнате, пил и ни на чьи уговоры не реагировал. Его жизнь в одно мгновение оказалась перечёркнутой. Но самое страшное, что выпало на его долю, – это сообщить о случившемся в Москву, хотя там, конечно, уже всё знали.
Однажды вечером он вышел из дома, сел в машину и больше не вернулся. Его тело, изуродованное в результате падения транспорта в пропасть, было предано земле. На могиле установлена огромная чёрная плита с надписью: «Жизнь без Кэт бессмысленна» и гравировкой их совместной фотографии, которую они сделали незадолго до его возвращения на родину.
Андрей вылетел в Рио один после того, как службы спасения уже закончили все поисковые мероприятия.
На могилу Энрике Андрей пришёл вместе с Амандой. Они возложили цветы и поклялись в вечной любви друг к другу. А вблизи аэропорта Галеан на воду в траурной обстановке были спущены венки и поминальные зажжённые свечи.
Да пребудет с ними Господь Бог!
Егоркина радость
(Голос из детства)
В детстве меня учили, что врать нехорошо. Детство кончилось.
Есть у Корнея Чуковского одна замечательная сказка – «Федорино горе». Весьма поучительная и остроумная. Я же хочу поведать вам другую историю – «Егоркина радость». Послушайте её, она из нашего детства и, на мой взгляд, тоже забавная.
Пролог
В давние времена на бескрайних степных просторах Казахстана в пойме одной небольшой речушки, сплошь усыпанной тугайными родниками, жила семья Ивана и Марии Богатовых. Их родители ещё с революции мигрировали в эти края из голодающего Поволжья России, где и пустили свои корни.
Детей они нажили в браке четверых – все мальчишки, один задиристей другого, а по годочкам: сверху Григорий, потом Сашка, за ним Серёга и последний Егорка. С девочками, к сожалению, им не повезло, поэтому Марии самой на своих плечах приходилось тащить всю тяжесть женского труда по дому.
Иван, конечно, видел, как изматывается в заботах о детях его супруга, и потому воспитание мужского роду в доме построил по спартанскому типу. А чтобы все слушались старших и не перечили им без лишней надобности, даже ремнём иногда порол за их проказы и непослушания. Те безропотно выполняли любые поручения, чтобы ещё больше не всыпали.
Самым младшим в семье был Егорушка. Поднимали его на ноги всем миром, а потому и любили больше всего на свете. Когда же он подрос немного, лет этак до пятнадцати, стал самостоятельными делами обрастать: сено, клевер наравне со всеми косить; огород, бахчу, кукурузу сторожить, в ночную ходить, поливать, если надобно; живность по тучным местам водить, от волков, шакалов оберегать. Но главное в его жизни была рыбалка. Дня не проходило, чтобы он в воде не повозился, мелководье, родники не обшарил и домой с уловом не вернулся. А к исходу дня от него всегда несказанной радостью веяло, как будто других дел на свете не было.
И любил он очень о своих похождениях рассказывать. Мёдом не корми, а, бывало, доплетётся до ночлега, еле на ногах стоит, хлебнёт из крынки молока с хлебом, утрёт губы, пристроится на сеновале и давай то и сё вспоминать, зубы всем заговаривать, пока глаза сном не закроет. А ребятня, что постарше, уши навострит и насмехается над ним: «Ври-ври, – говорит, – да не завирайся». Одна только Мария сердцем чувствовала, что сынок правду молвит. На том и успокаивала себя.