Ярмарка невест
Шрифт:
— Наличные средства, как мы и договаривались, переправить фон Криббе? — деловито уточнил Ушаков.
— Да, — я кивнул. — Ну и налоги не забудьте, Андрей Иванович.
— Налоги с чего? — хмыкнув, уточнил он. — Никому не запрещено устраивать в своем доме такие вот развлечения. Никто же не виноват, что господ гостей словно кто-то проклинает на азарт и они готовы собственную одежду на кон поставить, лишь бы отыграться.
— Жаль, что Фридрих не настолько азартен, можно было бы за войну вообще не беспокоиться, — пробормотал я, чувствуя, что из-за температуры не могу мыслить рационально.
—
— Нормально, — я пожал плечами. — Небольшая простуда, ничего более.
— Я прикажу чайку запарить, да меду принести с малиной, — Ушаков быстро вышел из кабинета, в котором мы расположились, а я потянулся за очередным донесением, если можно эти записки так назвать.
— Так, а вот это уже интересно, — пробормотал я, и принялся более внимательно читать написанное. — Ах, ты жук, — откинувшись на спинку кресло я покачал головой. — Ну, по крайней мере, я не разочарован.
— В чем вы не разочарованы, ваше высочество? — Ушаков собственноручно притащил мне чай из трав, в также две плошки с медом и вареньем. Расставив все на столе, он чуть ли не насильно всучил мне в руки ложку и кивнул на дымящийся в чашке напиток.
— В том, что наши иноземные гости считают нас полными идиотами, — я отхлебнул лечебный отвар и прикрыл глаза. — Вы читали все записки, что девицы передали?
— Нет, ваше высочество, времени не было, глянул несколько, — Ушаков поморщился и сел, наконец, в кресло, поставив рядом с собой трость. — Ничего примечательного не увидел, да и кто в своем уме возьмет в вертеп что-то важное?
— Ну, есть такие деятели, Дидро, например, — и я придвинул ему бумагу. — Вот, полюбуйтесь. А я-то все думал, отчего он прямиком сюда приехал, посредник хренов.
— Хм, — Ушаков прочитал написанное и потер гладко выбритый подбородок, что еще Петром Первым было приказано. — А ведь этот де Шантоне вчера проиграл клубу один из своих домов во Франции, кажется летнюю резиденцию в пригороде Парижа. Очень уж убивался, хотел отыграться, поставив городской дом, но я его пожалел дурака французского, не позволил больше ставить.
— Если хочешь выиграть у казино, купи себе казино, — проговорил я, отхлебывая уже немного остывший отвар.
— Что? — Ушаков удивленно посмотрел на меня.
— Ничего, Андрей Иванович, это я так, вслух размышляю. Надо бы верхнюю планку проигрыша ввести, чтобы гости не раздумывали приходить, — я озабочено посмотрел на вторую кучу бумаг, лежащую на столе — вчерашний проигрыш помимо денег. И ведь они не только клубу проигрывали. Например, вчера тот же прусский посланник, которого я с удовольствием в гробу увидел, ушел весьма радостный и довольный, став обладателем небольшого загородного дома на берегу Гаронны. А посланник из Будапешта выиграл трех прекрасных коней. Я порылся в долговых обязательствах и дарственных и вытащил ту самую на загородный дом первого помощника Шетарди. — Будь добр, Андрей Иванович, предложи обмен досточтимому помощнику: его дом взамен на долговые обязательства маркиза де Шателя, на сумму, — я посмотрел в записку Дидро, — четыреста двадцать пять тысяч ливров. Нужно послать кого-нибудь посмышленей в Париж, чтобы обменять эти долговые расписки на коллекцию
— Взвод гвардейцев в помощь? — деловито предположил Ушаков.
— После согласования с ее величеством, разумеется, — горло запершило, и я несколько раз кашлянул, чем заслужил обеспокоенный взгляд Ушакова. — Коллекция весьма ценная, а страны, через которые ее повезут, не всегда дружественны нам. Да Дидро должен пребывать в полной уверенности, что мы коллекцию именно что покупаем. Предложите ему оставить жену с неродившимся ребенком здесь в Петербурге. Думаю, им нужно небольшой, но уютный дом приобрести.
— Вы будете поощрять Дидро после того, как он бросился искать покупателя для своего патрона, учитывая, что Шантоне наотрез отказался брать коллекцию взамен долга?
— Ну конечно, — я всплеснул руками. — Уж не вам мне объяснять такие решения. Да, приставьте к нему Бергера.
— Кого? — Ушаков возвел очи к потолку, видимо, пытался вспомнить этого самого Бергера.
— Якова Бергера, — терпеливо пояснил я. — Офицер, звания, правда, не помню. Отличается повышенной наблюдательностью и склонностью к доносам. Насколько я знаю его положение оставляет желать лучшего, но на родине он вообще впадет в нищету. Но, чтобы его наблюдательность выросла в разы, предлагаю взять его на службу с жалованием, которого хватит, чтобы начать уже достойно жить. Полагаю, агент из него получится куда лучший, чем офицер действующей армии.
— Я наведу справки, ваши высочество, по этому Бергеру, и приму решение, — высказался Ушаков, я же только пожал плечами. Это его дело, кого брать, а кого не брать в Тайную канцелярию. — Да, все отделы образованы, из главы приступили к разбору тех вопросов, которые им предстоит решить. На первое февраля запланировано первое заседание, на котором они предоставят свои первые доклады и поделятся впечатлениями. Вы будете присутствовать?
— С удовольствием, — я кивнул, залпом допив отвар. — Так, пожалуй, пора собираться, а то Петька буйствовать начнет, что чревато непредсказуемыми последствиями.
Я поднялся и поплелся к двери. По-хорошему, следовало отлежаться, а не идти на улицу, где придется в снежки играть. Но, я вроде не при смерти, и Елизавета, как и все, кто примет участие в забаве, просто не поймут моего отсутствия.
Петр Румянцев с утра чувствовал небывалый подъем, наряду с небывалым волнением. Все-таки это будет его первая битва. И пускай она потешная, и вообще организованная ради забавы, готовился он к ней с небывалым энтузиазмом. И вот теперь, когда настал день императорской забавы, он ощутил, как внутри все переворачивается от волнения.
— Ну что, Петр Александрович, готов ли ты к нашему противостоянию? — добродушно пробасил, подошедший к нему Разумовский. — Я, положа руку на сердце, думал, что Великий князь Петр Федорович сам битву возглавит, а он тебя главным своим генералом назначил.
— На то, Алексей Григорьевич, его высочайшая воля была, — Петька незаметно вытер вспотевшие руки о штаны.
— Да я и не спорю, — Разумовский снова усмехнулся. — Правда, сдается мне, что над тобой мне куда легче будет победу одержать, не зря же тебя из всех воинских школ повыгоняли, — Петька на этот выпад ничего не ответил, лишь сжал кулаки.