Ярополк
Шрифт:
Молчали. Слушали, как единым дыхом выталкивают из себя воздух гребцы. Потянулась к скамьям новая смена. Пришел князь.
– Хорошо размялся. Летят струги! Как птицы летят! – широко зевнул, улыбнулся. – Посплю.
Варяжко ушел к своим. Ярополк, чтоб отцу было просторнее, перебрался на носовой настил.
«Зачем отец так спешит? – думал княжич. – Зачем он всегда спешит… Войско у него бегом бегает. И сам он, князь, живет, как простой воин».
Вкусно запахло едой: дружинники подкреплялись. Работа предстояла долгая, трудная.
Завечерело. Гребцы начали меняться через полчаса. Отработали – спать. Поспали – за весла. Скорость хода сначала заметно упала,
Стало холодно. Ярополк нырнул в носовой закуток и, засыпая, малодушно порадовался, что он еще – мал, что ему можно спать вволю.
Сквозь сон слышал – струг подходил к берегу. Кто-то прискакал из Киева, привез отцу весть: великая княгиня собирается встретить сына на берегу Днепра и объявить при всем народе, что она передаст ему власть в день Рождества Богородицы, ибо сей день для Руси и русичей – благословенный.
Святослав сказал Вышате:
– Она хочет украсть у меня лето. Украсть поход. В осеннюю распутицу куда пойдешь… Что думаешь, Вышата?
– Тебя ждут через три дня, а ты будешь в Киеве завтра.
– Пока ветер в паруса, пусть все спят! – приказал Святослав. – Грести начнем на заре. Меняться через версту, через полверсты.
Нет, то было не плаванье. Полтысячи стругов пустились по Днепру вскачь. Шли тремя рядами, друг за другом, уступая время от времени тяжкую честь рассекать воду первыми.
На весла садились, глядя на князя, и старый Вышата, и тонкокостный Блуд. И кормщики. Один Ярополк не брался за весла, чтобы не помешать бешеному движению.
Каждая смена набрасывалась на весла с яростью, толкали Днепр от себя прочь, будто был он не дивный богатырь, не дорога славы, не кормилец, а какой-нибудь лютый змей. Да ведь чешуей сверкали волны.
Просторы и гордая река покорялись работе, супротивничая. Но покорялись. Ярополк видел, как от каждого гребка берег скачком уходит за спину, да только тотчас является новая пядь земли, новая даль встает зыбким, не убывающим мороком. А люди знай себе хлещут реку веслами, и вода, если глядеть в нее, летит стремглав.
Среди дружины не все воины были двужильными. Иные струги начали отставать. Князь Святослав пересадил Блуда на другой струг, приказав собрать обессилевших и привести в Киев чуть позже, но едино, без разброда.
Еще за час до полудня замаячили в синей дымке дивные горы града Киева, а через три часа струги пристали к берегу. Святослав посчитал: триста тридцать три! Стругов сорок были видны в получасе хода. Князь посмотрел на солнце.
– Мы пришли раньше назначенного времени. Будет Стрибог милостив, и остальные поспеют… Теперь в ряды! За мной!
Посольство епископа Адальберта
В изумлении стояли великие послы императора Священной Римской империи Оттона [38] перед престолом грозных руссов, на котором восседала великая княгиня вещая Ольга.
Тронный зал был всего лишь светлицей, просторной комнатой с высоким потолком. Одна стена – семь окон в ряд, другая – поштукатуренная, выбеленная, разрисована нежно-голубыми незабудками, синими ирисами, тонкими побегами виноградной лозы с диковинными фиолетово-розовыми листьями.
38
Оттон I (912–973) – германский король с 936 г., император Священной Римской империи с 962 г.
Полы были деревянные, выскребанные добела, потолок
Помост, высотою в три ступени, устлан багряным ковром с багряно-темными цветами. Княжеское место – два стула и стол. Стол дубовый, темный.
На столе меч да золотой венец. Один стул княжеского места золоченый. По краю спинки от центра, где солнечный диск из ярого золота, золотые вздыбленные кони. Головы коней венчают подлокотники. Тоже – из отменного, из красного золота.
Возле золоченого стула простое деревянное креслице. На нем-то и сидела великая княгиня руссов.
Посольство было многолюдное, едва вместилось в тронный зал. Тотчас и дышать стало нечем от тесноты.
Первым, в рогатой золотой шапке, в золотой ризе, стоял епископ Адальберт [39] .
Прочитал молитву на латинском языке. Говорил тоже латынью. Толмач у него был свой.
– Великий радетель Христова дела благословенный государь кесарь Священной Римской империи Оттон Первый, радуясь христолюбию вашего, – епископ несколько замялся – Ольгу, видимо, надо титуловать светлостью, не королева – княгиня, но решил, что в гостях лучше прибавить, нежели умалить, – вашего величества… прислал нас, верных слуг своих, ради воцарения на Русской земле праведной святой христианской веры… Мы пришли с крестом, дабы осуществить прорицание святого апостола Андрея Первозванного: да просияет над семью холмами киевскими неизреченный свет Господа нашего, да озарит всю землю Русскую, и каждое дыхание будет исполнено благодатного дара Духа Святого. Да явит любовь к этой земле Пресвятая Богородица. По желанию вашего величества для обращения Руси к Христу император Оттон прислал меня, епископа, а со мною пресвитеров и монахов для крещения народа, для научения службам и молениям.
39
…епископ Адальберт Пражский (955–997) – древнего чешского рода, при крещении получил имя Войтех. В 993 г. удалился из Праги в Рим. Изгнанный позже чехами, уехал в Польшу, затем в Пруссию, где был убит.
Княгиня Ольга слушала напряженно, глаза строгие, лицо строгое, прекрасное. Простовато живут, но ведь отчего-то вещие и князь Олег, и она, здравствующая княгиня.
А княгиня не знала, что и делать. Послов императору Оттону она отправляла! Крестить Русь, когда остались считанные дни до совершеннолетия князя Святослава, для которого бог – меч, предприятие смертельно опасное.
– Господи! Такая духота! Слуги, отворите окна! Ваше преосвященство, запамятовала, совсем запамятовала, кто посольство справлял у брата моего, у государя преславного Оттона?
Епископ смешался, оглянулся на своих. Ему подсказали, он повторил:
– Досточтимые витязи Простен, Шихберн, Шибрид…
– Простен! – воскликнула великая княгиня, будто вспомнила. – Шихберн… Варяги.
Варяги взяли моду ради даров являться к государям, исповедующим Христа, с просьбами окрестить. Иные крещены уже по многу раз… Теперь вот что удумали. В послы себя произвели. Всё Шихберн, его затея! Морда-то ведь лисья. Оттон ревностный раб Божий. Крестить варваров почитает за призвание, данное ему свыше… Немалые дары, должно быть, выманили. Шибрида Ольга не помнила. А Шихберн и Простен ходили еще с Игорем на греков. У Простена лицо из гранита тесано. Величавый муж. Шихберн – великан с глазами младенца… Таким верят.