Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Шрифт:
Ярослава, обычно уравновешенного, начала разбирать злость. Ему хотелось вскочить на коня и во весь опор, с копьем наперевес, мчатся на спесивого великана, дабы проткнуть его тучное чрево. В бою сей боец, наверняка, неуклюж и нерасторопен, и его легко можно сразить.
Ярослав вновь явился в шатер удрученного Владимира Святославича.
— Напрасно, отец, мы побаиваемся этого надменного печенега. Надо вызвать его на конное единоборство. Да я хоть сам готов на него ополчиться.
— В тебе заиграла кровь Святослава, —
Владимир Святославич сокрушенно вздохнул и тотчас услышал какой-то неясный шум за пологом шатра.
А к шатру подошел мужик из обоза и увещевал телохранителей пропустить его к князю.
— Допустите, милочки. Позарез надобно.
— Недосуг князю! Проваливай, смерд!
Ярослав вышел из шатра и мужик, отвесив поясной поклон, в сердцах высказал:
— И что за люди дуботелые! Я к великому князю прошусь, а они прочь гонят.
— Аль спешное дело к князю?
— Спешное! Хочу назвать ему богатыря, кой печенега одолеет.
— А ну проходи.
В шатре мужик поведал:
— Меня Луконей Бобком кличут. Когда ты, великий князь, начал рати скликать и горожан просил подсобить, я кожевню покинул и к тебе в обоз подался. А четверо сынов пешцами в рать пошли. Остался у меня дома меньшой, прозвищем Могутка. Он, как и я, на боярина Колывана кожи мнет. Силищу имеет непомерную. С самого детства никто его не бросал оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так Могутка осерчал на меня и разорвал кожу надвое. Как былинку он сломает печенега. Не послать ли за ним в Киев, великий князь?
— Уверен в своем Могутке?
— Клянусь Перуном… и Сусом Христом! — мужик неумело перекрестился.
— Иисусом! — поправил кожевника великий князь, но лицо его не стало забористым.
А Ярослав усмехнулся: вот тебе и киевский христианин, кой перед попами в Днепр залезал, а на груди носит медный крест на крученом гайтане. Чего уж тогда с ростовцев спрашивать?
— На коне мчать сможешь?
— Дело не хитрое, великий князь.
— Дам тебе гридня, и скачите с Богом. И чтоб одним духом сына доставить!
Могутка прибыл к вечеру на другой день и сразу же был препровожден к Владимиру Святославичу.
Князь поднялся из походного кресла и принялся придирчиво разглядывать парня. Ростом — не скажешь что богатырь, да и в плечах не косая сажень. Куда уж такому замухрышке на половца выходить? Набрехал подлый мужик! Придется наказать нещадно.
Могутка, заметив, как хмурью подернулось лицо князя, спросил с простецкой улыбкой:
— Аль сумленье берет?
Владимир Святославич опять уселся в кресло и буркнул:
— Берет!
Затем, дабы окончательно уверится, приказал:
— А ну-ка скинь кафтан, рубаху и исподнее.
Могутка пожал покатыми плечами
Владимир Святославич даже из кресла приподнялся. Вот где упряталась могучая силушка! Литое, ядреное, с буграми узловатых мышц тело кожемяки, будто из железа выковано.
— Пожми мою руку, да посильней.
— Не надо, князь, — засмущался Могутка.
— Пожми, сказываю!
— Не заставляй, князь… Пальцы переломаю… Коль желаешь меня испытать, то разъяри на меня большого и сильного быка.
— Разъярить? А испуг не возьмет?
— Узришь, князь.
Мощного быка разыскали и привязали к дереву. Могутка Бобок попросил развести костер и положить в него железную пластину:
— Раскалите железяку до бела, и быка погрейте, дабы до ребер прихватило.
— Страсть озлится! И не жутко тебе, сынок? С быком-то ты, отродясь, не дрался, — озабоченно молвил отец.
— А вот и померяемся силушкой. Не робей, батя!
Для поединка выбрали вытоптанную ратниками луговину, вокруг коей расположились лучники: рассвирепевший бык может так попереть, что его только меткие стрелы остановят.
Позади лучников сидели на конях великий князь и его сыновья.
Когда на быка наложили раскаленную пластину, Могутка, облаченный в красную рубаху, совершенно безоружный, крикнул:
— Рубите мечами веревки, и немедля убегайте!
Бык взревел от нестерпимой боли, а затем, увидев в тридцати шагах обидчика в красной рубахе, кинулся в его сторону. Кинулся бешено и с одной целю — вонзить рога и раздавить копытами, сделать из человека кровавое месиво.
«И побежал бык мимо него, и схватил быка рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила его рука».
Бык отскочил и развернулся для нового наскока, но Могутка ловко увернулся, ухватил левой рукой разъяренное животное за рог, а другой — нанес быку чудовищный удар кулаком в ухо. И тот рухнул подле его ног.
— Слава Могутке! — воскликнул, не подавляя восторга, князь Ярослав.
— Слава! — громогласно отозвалось войско.
Великий князь удовлетворенно пощипал перстами пышные усы и подъехал к богатырю.
— Силен же ты, кожемяка. Буду за тебя Богу молиться, дабы степняка побил.
Владимир повелел в ту же ночь облачиться дружине в доспехи.
На другое утро пришли печенеги и стали вызывать супротивника:
— Где же ваш муж? Наш готов!
— И наш готов!
И сошлись обе стороны. Печенеги выпустили своего мужа, а встречу ему устремился Могутка. Великан, увидев супротивника, посмеялся: да такого воина он раздавит как клопа.
Для поединка размерили между войсками место. Когда печенег двинулся на Могутку, кочевники подняли такой устрашающий гвалт (с визгом и воем), что хоть уши затыкай. Русичи же словно окаменели, застыв в напряженном суровом молчании; никогда еще не слышали они такого запугивающего разноголосого гама.