Ярославль. Сорок тысяч слов о любви

Голицын Антон

Ещё через сто лет сторожевая башня стала водонапорной. Для бака городского водопровода возвели новый ярус. Это с внешней стороны. А с внутренней сначала пристроили часовню для той иконы, а потом и церковь Знамения. От неё и пошло второе название башни – Знаменская. Для военных целей укрепление использовалось лишь один раз, в 1918-м, в Гражданскую. Тогда, во время белогвардейского мятежа под башней стояла пушка, отбивавшая атаки красных со стороны Всполья, а на самой башне – пулемёт.

– Иначе говоря, эта башня – сумасшедшая смесь ярославской практичности и ярославского же мракобесия. О чём всё

это говорит?

– Без понятия.

– Во-первых, это говорит о том, что нужно меняться, чтобы выжить. Что вчера было ценным, завтра может оказаться бесполезным и даже вредным. А во-вторых, это говорит о том, что нужно выпить.

Они уже перешли оживлённую Первомайскую и попали на пешеходную улицу Кирова. Два ряда старинных домов, и ни один из них не выделялся, не бросался в глаза, вся улица выглядела уютной, обжитой и ухоженной. Первые этажи зданий занимали магазины и кафе с броскими вывесками. Только людей почти не было.

– А вот как раз и место, где мы это сделаем.

Перед ними была дверь, а рядом с ней вывеска «Коктейль-бар». В свете фонарей Вера увидела снежинки. Они висели в воздухе, как пух, будто побаиваясь пока ложиться на серую плитку улицы Кирова. Достигая уровня мостовой, снежинки не закрывали её, а выстилали тончайший серебристый искрящийся слой.

– Объясни уже, что происходит, – потребовала Вера, когда они зашли в бар и подсели к стойке.

– Тактика «выжженная земля» – лучший способ знакомства с новым городом. Ты идёшь от заведения к заведению и в каждом выпиваешь что-то по желанию бармена. Превращает банальную экскурсию в увлекательное алкопутешествие. Яркие впечатления, исчезающие воспоминания. Сказка с непредсказуемым концом. Изобретено в Ярославле.

Бармен принес глинтвейн. Внутри и у Веры, и у Годунова потеплело, заведение выглядело уютным, а люди вокруг – милыми и доброжелательными.

Они покинули бар и вышли на Советскую площадь. Перед ними поднимался подсвеченный Илья Пророк – белый, подтянутый, важный, словно старый капитан в парадном мундире.

– Город начинается отсюда, – сказал Годунов.

Два с лишним века назад Ярославль, как и десятки других городов, решено было перестроить по новым планам – с прямыми улицами и просторными площадями. Всё тот же генерал-губернатор Мельгунов провёл линии новых улиц от церкви Ильи Пророка к башням старинных укреплений и другим церквям. Центральная точка могла показаться случайной, но Годунов не верил в случайности. Мысль, положенная в основу города, не могла быть мелкой.

Очевидно: главное место было выбрано по имени. Предсказатель и громовержец, отнимающий время повелитель медвежьих лап, Илья соответствовал ярославскому нраву.

На улице снег уже шёл в полную силу. Площадь побелела. Вера остановилась и смотрела то на церковь, то на башню, сверяя реальность с рассказом.

– То есть улицы идут от церкви как лучи от солнца, так?

– Именно.

– Он это всё придумал, а мы теперь живём в его мечте – чужой мечте далекого нам человека.

Годунову мысль понравилась. Они вернулись на Кирова и зашли в новый бар. Сразу за дверью была стойка, но Годунов повёл Веру куда-то вглубь, и они вышли в ресторан, оформленный в японском стиле. Расположились у огромного окна, прямо под искусственной сакурой

с пластмассовыми цветами. За окном сыпал снег, снаружи их японский садик казался чем-то вроде аквариума. И наоборот, заоконная картинка напоминала посетителям прямую трансляцию из далёкой страны.

Официант подошёл, Годунов заказал саке, затем повернулся к Вере.

– Думаешь, мы в Японии?

– Похоже на то.

– Нет, мы в жопе. И не просто жопе, а жопе с большой буквы. Большой ярославской Жопе. Ещё её называли «Бристоль», а также кафе «Мороженое». По факту тут продавали кофе и портвейн. Здесь собиралась ярославская тусовка. Или богема. Поэты, музыканты, художники разных мастей, гении, бездари и просто психи. Главным был ресторан, вход туда был с Кирова, а в кафе заходили как бы с заднего хода, поэтому его и назвали Жопой. В общем, запомни, для ярославцев постарше это не ругательство. Это – ностальгия.

Тогда не было никаких кресел, были столики, здесь, где мы сидим, шёл длинный столик у стены вдоль всего окна. Тут стояли, выпивали и говорили о поэзии и смысле жизни.

Официант принес заказ. Вера подняла рюмку, улыбнулась и поднесла свою стопку к Годуновской.

– И что, в Ярославле много поэтов?

– Да их тут тьма. Тогда можно было, стоя у окна, плюнуть через плечо и быть уверенным, что попадёшь в поэта. Иногда даже в великого.

Вера улыбнулась.

– Кто-то стал знаменит?

– Представь, никто. Большинство, конечно, уже спились и умерли. Я бы сказал, что Ярославль – город поэтов-неудачников. Город бывших поэтов.

– Почему?

Годунов пожал плечами.

– Наверное, потому что город слишком большой, чтобы гордиться каждым. И потому, что город слишком маленький, чтобы прокормить хотя бы пару-тройку великих поэтов… Тут, в принципе, всем на этих поэтов глубоко наплевать.

– Я и гляжу, что это у вас любимое занятие.

– Здесь театр любят больше поэзии. Даже Бальмонт тут выпрыгнул из окна.

– Прямо с первого этажа?

– Нет, со второго. Тогда ресторан был там. Потолки метров пять, лепнина, высокие окна.

– Правда выпрыгнул?

– Конечно, нет.

– Жалко.

– Здесь бывали поэты и поинтереснее. Например, Беляков.

– А это кто ещё такой?

Годунов встал.

– Пойдём. Про Белякова я расскажу тебе в другом месте.

– Где?

– На Подбелке. – Годунов нарочито откашлялся и произнес голосом вагоновожатого, объявляющего остановку. – Следующая часть экскурсии – Поэтическая.

Они покинули японский ресторан и пошли по краю площади в сторону большой часовни в русском стиле. Около неё свернули в винный магазин, где Годунов прикупил две крохотные бутылочки какого-то бальзама.

Выйдя из магазина, пара дошла до круглого здания с колоннами, а оттуда вышла на Богоявленскую площадь.

– Видишь – в центре памятник?

– Ага.

– Князь Ярослав. Но ярославцы называют его «мужик с тортом».

– А что у него на самом деле в руке?

– Башня. Символ города, который он якобы основал. Сразу тебе скажу, что факт основания города именно этим товарищем – байка, основанная только на совпадении имени князя и названия города. Некоторые особенно эстетствующие ярославцы, ты заметила, что их у нас немало?