Ясеневое поле
Шрифт:
– Вас всего четверо, двое из которых – мальчишки, - фыркнул Виллиан Дортур, а один – престарелый воин. – Это может в корне изменить ситуацию, если Онор Легилль не отречется после первого же ультиматума.
– У нас почти две тысячи мечей, - проговорил Торр Бертиран. – на нашей стороне горожане. Многие переметнутся к нам, когда начнется неразбериха. Мы присягнем на верность Филтону Легиллю, провозгласим его князем Эшторна, а жирного повесу вместе с его Тайным Советом отправим на суд.
– И все же, - впервые проговорил Скотт Бертиран, - рискованно это идти на мятеж, когда один из графов не с нами. Тиринбор – самое большое и мощное графство в Эшторне. Его армия превосходит наши, и если Эстор Эмельгем
Альверу не верилось, что он слушает это. Война между теми, кто еще недавно пировал за одним столом. Способен ли его отец на это? Способен ли он пойти против своих же земляков? Честь и долг – вот, чем руководствовался дед Альвера. Отец же будет опираться на закон, который предписывает защищать своего сюзерена, которым является Онор Легилль.
– Если мы будем действовать слаженно, - тихо сказал Лори Таэрон, - то жирный князь умрет еще до того, как о мятеже станет известно Эстору Эмельгему. У власти будет Филтон Легилль, и я не позавидую тем, кто не принял его сторону с самого начала.
Владетель Корнэйла покосился на Турина Эмельгема.
– Решено, - вставая, сказал Торр Бертиран. – В последний день турнира произойдет историческое событие. Временам разврата и безвластия придет конец. Мы протопчем для Эшторна новую дорогу, своим законами или же своими мечами. Поклянемся в верности друг другу и будем молить Единого о том, чтобы через четыре дня эти земли не обагрились кровью.
Глава 8
Петухи еще не пропели, а рядовой Миртэл Тольберт уже с час метался из одного угла своей казармы в другой. Второй день Преддверия он оттягивал как мог, думая о чем только угодно, лишь бы не о своем следующем поединке. Да как только он, выходец из простонародья, служивый гвардеец низшего чина, посмел дерзнуть на участие в турнире, где сходилась знать? Тело дрожало, а разум отказывался принимать реальность. Нет, это была не трусость. Рядовой Тольберт никогда не был трусом, взять хотя бы недавний случай с взбунтовавшимися крестьянами. Здесь было что-то другое. Затронута гордость. Даже у рядового городской гвардии есть гордость, по крайней мере, у Миртэла Тольберта.
Рядовой вышел на улицу, и лицо его обдало прохладным осенним ветром. Солнце едва показало свою кромку, окрашивая Ясеневый Город в приятные благоухающие цвета. Стражники гвардии досыпали последние полчаса перед очередным караулом. Миртэл Тольберт три раза ополоснул лицо из наполненной во дворе деревянной бочки, размял кости и отправился в оружейную комнату. По внутреннему двору здания казарм уже вовсю носились собаки, играя среди тренировочных манекенов, набитых соломой. Доносился приятный запах жареных яиц и ветчины – сегодняшнего завтрака офицеров городской гвардии. Рядовым же полагались сухие овощи, пинта молока, лук или редька, и хлеб с маслом.
Вход в оружейную комнату охраняли двое рядовых, старых знакомцев Миртэла Тольберта.
– Не рановато собрался? – хмыкнул один из них. Большой и тупой как сапог.
Гвардеец ничего не ответил и прошел внутрь. В оружейной пахло пылью, кое-где виднелась плесень, по углам висели штандарты некогда командовавших гвардией капитанов. Гербу Адри Лострикса еще только предстояло появиться здесь, среди остальных доблестных имен. После сомнительной победы в первом поединке о талантах виконта стали блуждать разносторонние слухи. Кто-то говорил, что капитан не здоров, иначе почему бы ему не появиться на глазах у своих подчиненных, дабы те смогли поздравить его с первой победой. Кое-кто утверждал, что на смену Адри Лостриксу вышел совершенно другой человек, а сам капитан уже давно отправился к Единому. Третьи сетовали на сильное ранение, полученное в стычке
Их с капитаном секрет знали только трое – сам Миртэл Тольберт, виконт, да монах из Ордена Его Дети, отпевавший сгинувшего гвардейца. Хотя был и еще один человек – герцог Филтон Легилль, которому капитан отправил письмо с прошением. Дошло ли письмо до княжеского брата? Знает ли он, что под именем виконта Лострикса на ристалище выходит рядовой городской гвардии? Для Миртэла Тольберта это оставалось загадкой.
Облаченный в латы с гербом Адри Лострикса, рядовой Тольберт покинул оружейную через третий выход. Он попал на парапет казарменного корпуса, с которого открывался вид на гвардейский квартал. Зубья крепости Княжья Длань уже обагрились утренним солнцем. Цитадель Лиги Ясеня и Башня Кары – два угрюмых брата, темной тенью нависали над улицей Кавалерии. По Колесничей улице уже сновали упряжи, подвозящие провиант на турнир. Второй день Ясеневого Турнира начинался.
Оседлав лошадь, Миртэл Тольберт выехал по Колесничей на северо-запад к центральной площади Перепутье, откуда можно было попасть к Медным Вратам. По пути ему попадались купцы и лицедеи, монахи и служивые. Знать еще только пробуждалась после тяжелого празднования. В Ясеневом Городе наряду с празднеством и суматохой, витало еще и напряжение. Оно быстро перекидывалось от одного к другому и вскоре Миртэлом Тольбертом овладело дурное предчувствие.
– Виконт Лострикс, - позади послышался приятный незнакомый голос. – Миртэл Тольберт натянул поводья, надеясь, что предстоящая встреча не сулит беды.
На сером жеребце в яблоках к рядовому приблизился стройный молодой человек в жакете из голубого шелка с меховым воротом, в широкополой синей шляпе с павлиньим пером и с изящной позолоченной шпагой у пояса. Лицо его было припудрено, пахло от мужчины восточными благовониями.
– Мы знакомы? – спросил рядовой.
– К моему глубочайшему сожалению, нет, - улыбнулся тот, красуясь своими белоснежными зубами. – Мое имя – Шато, правая рука Тэриона Леварда, княжеского советника.
– Мое имя – вам известно, - насупился Миртэл Тольберт, стараясь себя не выдать.
– Не на турнир ли вы держите путь? – осведомился Шато.
– Воистину, - ответил гвардеец.
– Тогда позвольте составить вам компанию? Для меня это будет неслыханная честь.
Рядовой скрипнул зубами, но решил, что так даже будет лучше. Гораздо выгоднее ехать в сопровождении незнакомца, чем столкнуться с каким ни будь старым товарищем капитана, который раскусит его вмиг. Кони поравнялись и тронулись. Шато весь сиял и улыбался. Наверное, в нем были корни людей с Лазурных Островов, ибо кожа его была медной, а выговор морских людей весьма ласкал слух.
– Я сердечно переживал за вас во время боя, - сказал Шато. – Поставил на вас десять серебряных. Признаюсь, вы заставили меня понервничать.
– Меня серьезно ранили давеча, - постарался не оправдываться Миртэл Тольберт. – Сегодня от меня следует ожидать большего, так что поставьте золотой.
Помощник Тэриона Леварда рассмеялся заразительным и по-настоящему искренним смехом.
– Знаете, - быстро перейдя от шуток к серьезности, проговорил он, - ситуация в городе накаляется. Люди бесчинствуют, пропивают все медяки в трактирах. Эль и вино развязывают им язык, так что можно наслушаться такого, от чего волосы встают дыбом. Многие недовольным нашим князем… Крестьяне, лесорубы, пчеловоды, бортники, плотники… Простолюдинов просто бесит политика Онора Легилля. Маршал усиливает патрули, вооружает добровольцев, строчит письма баронам и виконтам соседних земель. Он реально боится бунта. Настоящего бунта, а не тех стычек, что случаются в столице по десять раз на день.