Ясный Огонь
Шрифт:
– - Хм.
– - Впрочем, есть и второй благоприятный для вас вариант развития этой истории. Третий я не озвучиваю. Он вам и так понятен, без длинных комментариев...
Майор никогда не боялся поединка взглядов, но сейчас первым опустил глаза.
'Они все знают. Более того, у них точно есть доказательства германо-японского соглашения против Польши. Где-то в штабе в Токио сидит предатель! Обидно. А за провал этой миссии кто-то должен ответить. И отвечать теперь придется ему. Никто не будет слушать оправданий. Дважды попасться в плен! Сорвать договор на поставку новой германской авиатехники! Такое в Токио не прощают. Умереть? Умереть легко... Но, что станется здесь с сотней, подчиненных ему пилотов? А с теми, кто остался дома? А с выстраданным им Центром в Саяме?'.
Однако услышав третье предложение, майор долго не думал. Этот вариант был единственным приемлемым. Хотя последствия для его карьеры могли быть столь же печальными. Как тогда в Монголии каждому из японских пилотов было предложено высказаться в отношении полученного предложения, смахивающем скорее на ультиматум. Гостеприимные хозяева, выделили для этого зал большой армейской столовой, где для сотни 'гостей из Японии' был даже накрыт стол. Несмотря на скепсис, относительно кулинарных способностей хозяев, от дегустации всех поданных блюд никто не отказался. Суп 'Журек' с копченостями скорее понравился, несмотря на непривычный вкус. От бигуса все дружно отказались, заказав себе по две порции рыбы под польским соусом. Яблочная шарлотка, тоже понравилась пилотам. Как высказался поручик Мицудо - 'С такой кормежкой можно посидеть и в плену'. Впрочем, никто его шутки не принял. Майор честно объяснил, что поляки предложили сделать несколько вылетов против немцев.
Майор помедлил полминуты, но затем рассказал свою историю. Полтора года назад русский поручик предлагал попавшему в плен капитану и пятерым другим пилотам-тошибу похожий выбор. Им предложили летать на учебных машинах и участвовать в учебных схватках с врагом. Тогда, они могли отказаться, и вероятно попали бы в лагерь, хотя звучали и пугающие намеки о неучастии России в конвенциях по военнопленным. Но им в тот раз обещали очень хитрые условия. Первый вариант не снимал с них позора плена, но сохранял чистоту их служения императору. Зато вторым вариантом было продолжение воздушных боев, пусть и с безопасными учебными пулями. Что есть трусость, а что мудрость и доблесть, никто заранее не знал. Решение было весьма непростым, но не согласись они тогда летать на учебном аэродроме, Нихон бы не получила угнанный ими русский секретный пушечный самолет 'Нагинату', и в Саяме никогда не появился бы их Центр подготовки летного резерва. Причем, заметил майор, русские тогда выполнили часть своих обещаний - за десять победных вылетов подряд, они временно выдали поручику Амано кинжал кусунгобу и катану для его секунданта. Но тогда сам капитан запретил поручику совершение сёпуку. И теперь майор спрашивал подчиненных - не хочет ли кто-нибудь из них отказаться? Несколько минут прошли в напряженном молчании, но потом один за другим пилоты приняли непростое решение. И майор порадовался, что не отказался никто.
***
По прибытии на секретную авиабазу, всех японских пилотов завезли внутрь большого склада. Где выдали им новую форму пилотов польских ВВС. На отделенной лесополосой площадке без долгих вступлений начались тренировки на очень странных легких двухместных машинах. Эти самолеты обладали высоким узким рыбообразным фюзеляжем, с толкающим воздушным винтом, расположенным в хвосте. За винтом на охватывающем его киле крепился очень компактный руль поворота. На заинтересованный вопрос офицера, генерал ответил, что эта конструкция построена в нескольких вариантах по очень дешевой технологии в качестве развития проекта АСА-5 (польско-французского конструктора Армана (Анджея) Колко), полученного в прошлом году из Франции от технического директора SNCAO Мишеля Кергьюстеля. На учебных машинах имелось четырехстоечное шасси с носовым и хвостовым колесом. А вот, на боевой одноместной версии, вместо него была стартовая тележка, разгонявшаяся по сдвоенным рельсам дороги Декавиля, положенным с редкими шпалами на пологой насыпной возвышенности. К стартовой тележке аппарата крепились пороховые ракеты, ускорявшие взлет аппарата. Майор оценил всю систему, как остроумную и, по всей видимости, весьма недорогую. Вес аппарата едва достигал тонны, а мощность мотора не превышала полутысячи лошадиных сил, зато скорость в одноместном варианте была обещана свыше пятисот километров в час. Вооружение составляли одно автоматическое орудие 80-го калибра (похожее на русские ШВАК, попавшие в трофеи в Монголии), и по три установленных на концах каждого крыла пусковых установки. Рыбообразный обтекатель ПУ скрывал в себе три стальных стакана со вставленными в них 75-мм пушечными патронами, настроенными на шрапнельно-картечный выстрел почти в упор. Вместо затвора, сзади ПУ торчали донца трех гильз, в которые были заведены очень тонкие провода электровоспламенителей. Синхронные парные и последовательные залпы снарядов, должны были отбросить назад от самолета латунные гильзы, почти без воздействия отдачи на конструкцию планера и винта. После чего облегченный истребитель в течение нескольких минут мог вести весьма эффективный хоть и довольно скоротечный воздушный бой. Вот только приземляться он был должен уже в безмоторном полете. Запаса топлива хватало только на набор высоты в шесть тысяч метров и одну две атаки. Посадка планировалась вне аэродрома на любую пригодную площадку длиной не более трехсот метров. Пробег на широкой подфюзеляжной лыже был не более сотни метров. Первая же мысль о новом побеге на этой технике, была сразу отметена разъяснением генерала Стахона.
– - Панове офицеры. Мы сейчас в двухстах километрах от линии фронта. Тевтонцы будут наносить по нам свои воздушные удары от Кракова и Лодзи. Взлетать будут по три машины по команде вышки. Радиосвязи в самолетах нет, поэтому о взаимодействии в бою договаривайтесь заранее. Обращаю внимание... Перелететь на временно ваших 'сверчках' через линию фронта, с имеющимся запасом топлива, не сможет никто. Зато после пятнадцати дней активных боевых действий, или совершения вами десяти боевых вылетов, или после уничтожения, хотя бы одной машины противника в пересчете на каждое звено, все ваши пилоты будут вывезены в Стокгольм, откуда уже сами решат, куда им двигаться дальше. Лететь из шведской столицы над Балтийским морем, не советую. Даже в небе у Кенигсберга и Гамбурга легко погибнуть без всякой славы. Рекомендую Данию. Эта оккупированная тевтонцами страна используется захватчиками для обороны побережья, и оттуда можно перелететь в Британию. Можете попытаться выполнить свои обязательства перед Люфтваффе, летая за швабов на Западе. Это будет ваш выбор. Но если после нашего 'прощания навсегда', мы увидим, любого японского пилота взятого в плен Войском здесь, то мы его просто повесим. И ему сильно повезет, успеть сделать себе сёпуку. К тому же, в этом случае мы не станем скрывать ваше участие в боях против Германии, и пусть политические последствия для Японии, окупят для нашей Польши ваше вероломство. Ну, а при честном выполнении вами соглашения, и мы будем столь же честны. Что ж. К делу, панове!
***
А дальше выпускники и студенты Саямского Центра, смогли оценить свою подготовку в боевых вылетах против лучших на данный момент военно-воздушных сил. Прикрываемые районы до этого часто бомбились Люфтваффе, но всего неделя боевых действий японцев почти очистила небо. Впрочем, результат был общим. Встреченные на маршруте польскими истребителями группы бомбардировщиков, сбивались теснее непосредственно перед выходом на боевой курс. Сопровождающие их 'мессершмитты' оказывались связаны боем, и не могли помочь в отражении сконцентрированного удара шести десятков небольших стремительных аппаратов. Майор перед каждым вылетом, объяснял подчиненным порядок будущего боя. Польское командование всемерно шло навстречу и даже помогло поставить телефонную связь между аппаратами на стартовой позиции. Последние директивы японские пилоты получали прямо в присоединенных во внешней проводной линии кабинах 'сверчков'. После взлета максимально облегченные истребители сразу бросались в бой. Быстрый набор высоты и атака. Иногда выход на позицию с превышением над строем бомбардировщиков. Чаще удар производился прямо в наборе высоты. С полукилометра дистанции, звучал растянутый почти на две секунды залп шрапнельных выстрелов с законцовок крыла, и затем сразу пушечный огонь на поражение. Маневрирование при пролете через вражеский строй, треск попаданий в планер от пулеметных трасс воздушных стрелков 'хейнкелей'. Затем еще одна короткая атака, и резкий уход вниз, чтобы успеть, с обрезавшим мотором, найти площадку для посадки, и сесть с первой попытки. Уйти на второй круг без мотора было нельзя. При подготовке к одному из вылетов майор обратил внимание на размещенные на соседней площадке похожие на их 'Сверчки' самолеты. Вот только винтов в хвосте у них не было. А тренировались рядом с японским 'пленным сентаем' юноши не старше шестнадцати лет. Это было очень странным. Похоже, часть была учебной, поскольку в небе этих самолетов японский офицер не видел. Кстати, один раз майор, наблюдал построение 'соседей', к ним прибыл какой-то очень важный чин, хоть и не
Но долго рефлексировать было некогда. Начальник Саямского центра и здесь, в Польше, организовал дело профессионально. Минимум шесть учебных вылетов на двухместных аппаратах для переучивания на каждого студента. Многократная отработка ориентирования на 'сверчке' с безмоторными посадками на подфюзеляжную лыжу. За время учебы успели понаблюдать несколько германских авианалетов, отбитых зенитной артиллерией и обычными польскими истребителями. Майор быстро набросал конспект для обучения тактике и потом требовал от студентов точных ответов на все вопросы. Над выданной им картой прикрываемого промышленного района перед сном тренировали до автоматизма, в зависимости от местоположения истребителя после атаки, быстрый поиск местных ориентиров, пригодных для приземления площадок и маневры при заходе на посадку с включенным и выключенным мотором. Потом была отработка отстрела шрапнелей, и стрельбы из авиапушки по привязанному к 'Люблину' тренировочному 'конусу. Имитация воздушных боев против двухмоторных PZL-58 'Лис II' и трофейных Bf-110 (тех самых, что встретили их тогда у Дебрецена). Затем были вылеты группами по несколько человек на двухмоторных 'Локхидах' для ознакомления студентов с ориентирами района боевых действий с воздуха. Разбор всех проведенных полетов помогал избавиться от большинства ошибок.
В первом же боевом вылете, потерь в его 'пленном сентае' не было. Германцы от неожиданности не успели достойно встретить многочисленные атакующие их воздушные цели. Из атакуемого японскими пилотами гешвадера, шесть двухмоторных машин было сбито и восемь ушли, дымя подбитыми моторами. Бомбометание прошло хаотично. По заводу попало всего три бомбы. Количество пробоин на вернувшихся из вылета 'сверчках' оказалось минимальным. Лишь двое японских пилотов разбили свои машины при грубой посадке, но сами остались невредимы. Дальше ранения случались от оборонительного огня. Погибли в бою против большой группы 'Хейнкелей Не-111' курсанты выпускного курса, Нагава и Кудуки. На них скрестились трассы сразу нескольких групп самолетов. Польские медики лечили в целом неплохо. Но для проведения сложных операций привлекали русских соседей. Пятеро пилотов-тошибу, получивших тяжелые ранения, отбыли на лечение в советский Львов. Всего ранены были семнадцать пилотов-тошибу (из них восемь легкораненых остались в строю). На пятнадцатый день участия в боях, их снова посетил генерал Стахон. Он вручил майору документы об окончании их интернирования, коробку с подарком для императора Сёва и памятными знаками для всех японских пилотов. Объяснив, что не считает себя вправе предложить японским офицерам денежную компенсацию или военные награды, ибо это может быть понято превратно у них на родине. Но также считает своим долгом выразить благодарность за честное исполнение соглашения и за пролитую японскими союзниками кровь за свободу Польши. За все ими сделанное, он передает Японии три трофейных самолета (один 'Bf-110', и два 'Bf-109Е'). А на следующий день для выведенных с фронта японцев, Стахон организовал обучение и 'совместные тренировки'. Во время которых японские пилоты на 'мессершмиттах' тренировались вести учебные воздушные бои против американских пилотов, летающих на 'Кертис Р-40' и 'Ястжеб-III' (он же 'Рипаблик Р-43 Лансер'). Причем американцы прилетали в район, со своего аэродрома, получив приказ 'погонять новичков'. Они понятия не имели, с кем они тут соревнуются. На восемнадцатый день, генерал сдержал свое обещание отпустить 'гостей'. Все оставшиеся в строю пилоты-тошибу отбывали в Литву. Откуда в сторону Стокгольма их увозили русские ПС-84. Подаренные германские аппараты отправлялись на Дальний восток по железной дороге в разобранном виде и сопровождением четырех легкораненых японских офицеров. А два из трех родных 'Дугласа' с китайскими опознавательными знаками, еще неделю назад улетели в Японию с советскими экипажами. Третий, попавший под германскую бомбежку, японский двухмоторный транспортник оставался после ремонта в Польше.
Из Стокгольма до Дании добрались через день.. По прибытии в Копенгаген, майор доложился командующему воздушным флотом генерал-полковнику Рихтгофену, о прибытии на фронт японских добровольцев ранее захваченных в Венгрии. И попросил оказать им доверие, разрешив участвовать в воздушной операции. В операции 'Громовержец', по прикрытию морской и воздушной высадки германских дивизий в Ирландии, японский сентай выступил удачно. За месяц было уничтожено свыше трех десятков британских бомбардировщиков, атаковавших аэродромы Люфтваффе в Дании. Германские дивизии закрепились в Голуэе, Слайго и Дублине и нескольких соседних графствах. Несмотря на постоянные атаки транспортников на маршруте истребителями и самих районов высадки авиакрыльями бомбардировочного командования RAF, "воздушный мост" заработал ритмично. Несколько десятков германских восьмимоторных транспортных гигантов 'Слон' вместе с тружениками 'Юнкерс Ju-52' смогли перевезти уже более тридцати тысяч пехоты с артиллерией и танками. Не меньшее количество солдат и боеприпасов было доставлено морем. В самой Ирландии также удалось навербовать добровольцев. Ситуация стала настолько серьезной, что британцы были вынуждены снять несколько индийских и австралийских дивизий с континентального фронта, и отвезти их за Канал. В это же время в Польше, Люфтваффе понесло сильные потери. И не только от обычных истребительных эскадрилий Сил Поветжных, но и от выскочивших, словно из под земли, огромных масс небольших, но очень кусачих аппаратов. Причем, как выяснила разведслужба Абвера, часть из этих машин были ракетными перехватчиками, взлетающими с внеаэродромных установок помещавшихся даже в местах с плотной застройкой. Немцы вынужденно перебрасывали на Восток опытные авиачасти, которые все равно не смогли добиться 'господства в небе'. А последовавшие за остановкой германского наступления, наземные и воздушные контрудары Войска польского, привели к освобождению от оккупантов части коронных земель. Несколько германских дивизий даже были окружены и уничтожены под Варшавой. Гитлер слал к японским союзникам просьбы 'продлить командировку японских добровольцев', но не нашел понимания. Однако, японским пилотам, участвующих в 'Миссии Саямы', и с успехом, выполнившим обязательства перед союзниками, было уже не до этого. Майор получил из штаба армейской авиации приказ, вместе с подчиненными отбыть в метрополию через Соединенные Штаты, и не собирался его оспаривать. Тем более что у Центра подготовки резерва теперь появилось интересное дополнительное направление подготовки пилотов ПВО...
***
Получить магнитофонную запись переговоров заместителя Гейдриха штандартенфюрера Кальтенбрунара и главы 'отдела Z' в 'Сикрет Интеллидженс-сервис' Клода Дэнси, оказалось не простым делом. Помогла подготовительная работа, проведенная в Швейцарии годом ранее. В нескольких отелях теперь имелись средства прослушки, которые уже больше года интенсивно использовались советской разведкой. Очередной раунд сепаратных переговоров проходил уже без участия Лемана. В этот раз компанию Эрнсту Кальтенбрунару составил штурмбанфюрер Шпитци, с которым Вильгельма познакомил Макс Эгон фон Гогенлоэ на самом первом туре переговоров в Мадриде. Шпитци был неглупым офицером, но слишком уж прямолинейным. Список надежных мест для организации этой встречи в Швейцарии ему достался специально подготовленный. У него просто не было шанса выбрать, какой-либо другой отель без прослушки, ибо все альтернативные варианты имели какие-нибудь серьезные изъяны. Или неудачное расположения на случай отхода, или соседство с полицией. Вот он и выбрал, что получше. Поэтому о том, что в мае в Ирландии состоится следующая встреча германского эмиссара, но уже с лордом Галлифаксом и его доверенными лицами, вскоре стало известно в Москве. Это был почти официальный уровень переговоров с врагом, который в случае компрометации встречи не удастся легко дезавуировать. Так что успех был достигнут, и ставки в игре повысились еще сильнее.