Ясный Огонь
Шрифт:
***
Пока формировались четыре группы охраны для поездок на секретные объекты, в самих лагерях работа не утихала ни на час. Яков Грояновский был евреем. Настоящая его фамилия была Винер. В Хелмский лагерь Кульмнхоф он попал из Варшавского гетто, еще в начале зимы 1940. Сначала казалось, что в Гетто было безопасно. Да, пришлось носить на спине желтую 'Звезду Давида', и получать насмешки. Хуже стало с продуктами, но надежда на улучшение жизни оставалась. Пусть их иногда поколачивали, но еще можно было жить. Однако, вскоре по всей Польше вспыхнули восстания, поляки вспомнили что это их земля и довольно удачно стали отвоевывать назад свои города и села. А вот, немцы совсем озверели. В период зимних боев под Варшавой, из их Гетто стали массово вывозить людей на Юг и на Запад. Хватали не глядя, разделяя семьи. Вот тогда Якову стало страшно. Ну почему он не смог уехать из Варшавы, когда пан Януш Корчак выводил свою эвакуационную колонну беженцев осенью тридцатьдевятого? Вместе с ними он бы уже перебрался в нейтральную Румынию. Не смог. Пожалел утомлять дорогой свою родню и испугался бросать дом и все нажитое имущество. Сглупил. Конечно, сглупил. И теперь эта глупость может стоить слишком дорого. В трудовом лагере Кульмхоф сначала все пугало. Старинный замок у деревни. Подземные переходы. По прибытии сразу заставили копать землю и вывозить нечистоты. Кормили плохо, но какая-то надежда все равно оставалась. Якова и еще нескольких евреев назначили в похоронную команду. Похороны случались часто, но раньше это было всего несколько погибших в день.
А потом приехала зондеркоманда гауптштурмфюрера Ланге и все стало еще хуже. Вновь прибывших везли со станции Поверче на грузовиках. Их привозили на площадь перед замком и объявляли, что прибыли они в рабочий лагерь и должны сначала пройти 'санобработку', а всю одежду сдать 'для дезинфекции'. После этого их разделяли на группы по 50 или 70 человек и отводили в первый этаж замка, где им приказывали раздеться. Из окон флигеля похоронной команды Яков видел этих несчастных. Потом их гнали в туннель. Этот туннель Яков видел в самом начале своего появления в лагере. Дальше в туннеле не было ничего, и идти им там было некуда. Но с той стороны шумели автомашины, и иногда раздавались приглушенные расстоянием отчаянные человеческие крики. Что там делали с людьми Грояновский никогда не видел. Обычно их похоронную команду вывозили в лес, к уже сваленной там куче смердящих тел. Нужно было просто копать большие рвы, забрасывать в них покойников и закидывать сверху землей. Страшно было подумать, что когда-нибудь и его так же забросают землей. Судя по стойкому
В один из дней в лагерь приехали какие-то важные персоны. Гауптштурмфюрер Ланге старался произвести впечатление. Он устроил показательное построение. Показал все главные достопримечательности. В конце этого представления Якову и его напарникам пришлось закапывать только что заполненный ров, под стрекот двух кинокамер. Лицо одного эсэсовца, сопровождающего эту группу гостей оказалось знакомым напарнику Якова, Эфроиму. Тот вдруг затрясся от ужаса, а потом с криком 'Это сам дьявол! Спасите!' он кинулся в лес. Но убежал он недалеко, точная очередь из МП-40 перечеркнула ему спину и Эфроим упал. Кровь в жилах Якова застыла в ожидании, что и всех их постигнет та же участь. Но напугавший убитого немецкий офицер с удивленным взглядом выкаченных глаз на его непропорциональном лице с маленьким ртом и огромным носом, лишь посмеялся над этой смертью. Киношники все засняли и уехали довольными. А для Якова потянулись все те же однообразные дни. Но вот однажды в мае, к ним снова приехал тот же офицер и Грояновскому стало особенно страшно. Полночи шепотом проговорил с новым напарником Йесей, что им ждать от этого приезда. На следующее утро их почему-то не позвали на завтрак. Вся охрана бегала как наскипидаренная, что-то кричала про польский десант. Потом раздалась сильная стрельба. Похоронщики сидели затаившись, как мыши надеясь, что про них забудут. Не забыли. Двое охранников вывели их во двор замка, и приказали построиться у стены. Яков неплохо знал немецкий, поэтому успел услышать, только одну реплику конвоиров 'И чего, прямо там? А кто это дерьмо потом убирать будет?'. Второй разозлился и что-то гневно прошипел первому прямо в ухо. И еще Яков заметил, что оба сменили торчащие вбок магазины своих пистолетов-пулеметов и передернули затворы. А за углом уже с шумом и свистом взрывались мины. Лагерь был явно атакован, и возможно их скоро освободят. И так ему стало обидно умирать от пули охранника в шаге от свободы, что Яков завыл от ужаса и отчаяния, и вместо того, чтобы строиться вместе со всеми кинулся на ближайшего к нему убийцу. Пару секунд сбившаяся в кучу толпа могильщиков изумленно глядела, как они с немцем боролись, и вдруг кто-то крикнул 'бей мерзавцев!' и уже на втором охраннике повисли сразу двое. Из груды тел раздалась короткая очередь, но немытые тела в полосатых робах только сильнее сдавили туши охранников. Со всех сторон несся рев и стон. Над головой прогудела группа самолетов. Вокруг стрельба только усиливалась. Кто-то из знакомых Якова сидел в стороне, баюкая простреленную руку. Внутрь территории лагеря уже пробились первые штурмовые группы десантников, поэтому охране уже было не до ликвидации контингента. Часть бывших узников сгрудилась в углу двора, не зная, что им дальше делать. Пятеро других остервенело забивали уже мертвые тела эсэсовцев своими деревянными ботинками. Через сорок минут все стихло. Около сидящих на земле бывших заключенных остановился странный трехколесный мотоцикл с притороченным сбоку вместо в люльки минометом. С интересом оглядев их, довольно молодой офицер представился по-русски.
– - Командир сводной десантной роты, лейтенант Ильинский. Ну все, товарищи! Кончились ваши муки! Айда разбирать оружие!
– - Оружие, пан официр?
– - Да, оружие, панове, бывшие узники.
– - Но зачем?!
– - Нам с вами еще предстоит ближайшие несколько часов оборону держать. А потом, когда наши сюда пробьются, вот, тогда я вас и демобилизую всех. Ну, что? Все жить хотят, или есть 'бараны для заклания'?
На этот вопрос ответа русский офицер не получил. Люди зашевелились и опасливо двинулись за появившимися бойцами в пятнистой форме. Якову достался тот самый австрийский автомат, который он безуспешно выкручивал из руки эсэсмана. Потом они, забыв про все, снова копали землю вместе с бойцами десанта. И эта работа казалась Грояновскому намного легче той недавней похоронной повинности. Потом кто-то из освободителей вспомнил о кормежке, и им выдали кружки с водой и сухие пайки. Потом снова продолжилось возведение фортеций вокруг замка. Несколько пулеметов десантники подняли на верхние этажи. Мотоциклы с минометами спрятали за укрытия, в готовности открыть навесной огонь, бойцов вперемешку с бывшими узниками отправили в вырытые траншеи и ячейки, и стали им объяснять порядок выполнения команд. Учили набивать магазины и пулеметные ленты. Объясняли, как правильно заряжать и стрелять. Судя по лицам обучаемых, они мало что поняли. Где-то через два часа со стороны станции послышался гул моторов. Их освободители скомандовали приготовиться, а сами укрылись в своих замаскированных ячейках, и уставились в прицелы каких-то странных труб, уложенных на плечо дулом в сторону дороги. Что происходило потом Яков отчетливо вспомнить не мог. В сторону подошедших к замку танка, бронетранспортеров и колонны грузовиков, вдруг, со свистом отправились какие-то дымные хвосты. На дороге начались взрывы. Сидящий рядом хорунжий заорал 'до брони!' и стал стрелять по выскакивающим из машин немецким солдатам. Яков тоже куда-то стрелял. Потом долго не мог понять, почему перестал стрелять его автомат. Затем вспомнил про запасные магазины. Перезарядил, как его научили, и снова открыл огонь, куда-то в сторону пожара на дороге. Перед их траншеей то и дело вставали пыльные фонтанчики от ответного огня. Рядом, выронив карабин завалился с пробитой головой напарник Йеся. Потом раздался какой-то свист, и довольно близко спереди и сзади линии окопов стали рваться мины. Слева, вскрикнул чей-то голос и завыл на тонкой ноте. Сзади кто-то пробегал мимо по траншее, но куда и зачем было непонятно. Потом уже из-за спины мины полетели в фашистов, и стали рваться где-то там впереди. Яков ошалело снаряжал пустой магазин из брошенного рядом цинка патронов. Затем он снова куда-то стрелял, не зная попадает ли хоть в кого-то. Потом ему сунули в руку флягу со шнапсом, и он выпил. Дальше все смешалось. В себя он пришел, только тогда, когда наступила тишина. По лагерю расхаживали кинооператоры, которых сопровождали несколько офицеров. Яков слышал, что один из гостей громко рассказывал о германской 'Программе умерщвления Т-4'. Другой из них крикнул в сторону сидящих на земле бывших заключенных - 'Кто из вас знает, где здесь хоронили мертвых?!'. Яков как-то бездумно встал, закинул за спину автомат, и поплелся к спросившему. У него долго выспрашивали, о том, как и где немцы убивали людей и прятали трупы. Потом его посадили в машину и повезли в лес. Снова нахлынул ужас, но почувствовав в руках автомат, он немного успокоился. За оставшийся день он успел показать всего восемь могильных участков, на самом деле их было намного больше. Несколько солдат очерчивали границы указанных Грояновским захоронений, и отмечали их флажками на проволоках. В конце дня с ним снова долго разговаривали, пока не поняли, что он уже просто спит на ходу. Солдат отвел и положил его на бывшую кровать какого-то немца из охраны, и Яков наконец уснул. Спал он спокойно. Может быть впервые за этот год он почувствовал, что уже не боится.
***
Прорыв и окружение оказалась для немцев полной неожиданностью. Как, впрочем, и планерные и парашютные высадки в тылах населенных пунктов Аушвитца, Зольдау и Хелмно. А готовились десанты серьезно. Заброшенные днем ранее диверсионные группы подсветили сигнальными кострами районы высадки, что сильно снизило процент неудачных приземлений. О том, что для их осуществления был задействован целый воздушный корпус ВВС РККА из почти семи сотен тяжелых самолетов-буксировщиков (ТБ-3, ДБ-А, Т-4("Правда") и ТБ-7), а также пары тысяч десантных планеров, не знали даже в штабе Войска в Варшаве. Русские даже выделили свои десантные роты для поддержки. И эти договоренности генерал Стахон не стал разглашать. Зачем портить хорошие отношения, если это лишь помешает общему делу. Несмотря на ряд мелких накладок, операция прошла успешно. Десантники успели ворваться на территорию концентрационных лагерей быстрее, чем сообщения о польском десанте дошли до армейского командования. Последовавшие за этим, поддержанные артиллерийскими налетами удары по немецким войскам, где-то проломили оборону и позволили уйти в рейд мобильным группам, а в других местах своевременно связали боем моторизованные резервы армии фон Клюге. Краков оказался в кольце окружения. Южный фронт в Силезии посыпался и местами обратился в бегство. К тому же в тылах польской группировки вермахта гремели диверсионные акты. Взрывались водокачки, мосты, и виадуки. Горели склады. Примерно неделю немцы не могли навести порядок в своих тылах, а когда немного успокоились, столкнулись с новой проблемой. Во многие кинотеатры рейха неожиданно доставили новый военный киножурнал, которые обычно крутят перед началом кинопоказа. Бегло просмотревшие начало ленты киномеханики, сначала увидели полностью привычную картинку с помпезной музыкой и восхвалением германских армий, поэтому без сомнений пустили ленты в прокат. Вот только примерно с третьей минуты на экране оказались отнюдь не привычные зрителям высокоморальные красавцы в мундирах на фоне захваченных городов, а убиваемые в газовых камерах и расстрельных рвах изможденные люди. Кого-то из них закалывали штыками солдаты СС, других расстреливали на краю рва. Дальше шли кадры лесных захоронений и выгребаемых из крематория костей вперемешку с пеплом. В одном из кинотеатров Шттетина зрители оцепенело глядели на невиданное ранее зрелище. А закадровый голос все также бодро и привычно разглагольствовал о победах сверхлюдей над унтерменшами, 'которым не место на земле, которую фюрер назначил в качестве Либенсраум для немцев'. Когда же на экране появились могилы детей, некоторые из которых еще сжимали в руках свои игрушки, в кинозале от ужаса закричали женщины. Киномеханик, отвлекшийся на другие дела, не смотрел на экран, поэтому не мог сразу понять, что же случилось в зале. А на экране появился анимированный череп с костями в эсэсовской фуражке, который меланхолично перечислил количество убитых людей с названиями концлагерей, именами, званиями и показом на экране фото их начальников, и эффектно завершил свое выступление.
– - КАЖДЫЙ НЕМЕЦ ТЕПЕРЬ В ОТВЕТЕ ЗА ВСЕ ЭТО ЗЛОДЕЙСТВО!
– - Никогда вам не отмыться от этой грязи!
– - Ни один еврей, коммунист, поляк, русский и француз не заслужили такой смерти!
– - И пока Германия служит убийцам и людоедам: Гитлеру, Гиммлеру, Геббельсу и их приспешникам, вы все палачи и убийцы!
– - Именно вы, которые выбрали себе такую власть!
– - Первый Международный Трибунал в Сольдау приговорил всех членов 'Террористической организации СС' и всех их пособников, участвовавших в убийствах и издевательствах над людьми к уничтожению! Часть пойманных на месте военных преступников уже казнены.
– - Новые материалы о преступлениях Третьего рейха будут доведены до немцев другим способом!
И поскольку первые кинопросмотры шли в вечернее время, то сразу убедиться, что это не единичный случай удалось только сутки спустя. Местное начальство, которому доложили о масштабе идеологической диверсии было в ужасе. На их беду, оказались повреждены многие телефонные станции и ремонт их грозил затянуться. Так что в течение трех дней, то здесь, то там, всплывали три разных версии одного киножурнала. В итоге всех спешных мероприятий гестапо большая часть пленок бала изъята. И все равно, часть сеансов такого киножурнала попали в кинотеатры во многих городах Германии. СС составляло списки людей, успевших посмотреть этот 'гнусный пасквиль на германский рейх', и проводили с каждым работу, пытаясь остановить распространение слухов. Но слухи все ширились. А еще через неделю по германским городам были нанесены мощные удары листовками с описанием преступлений против человечности. Листовки были десяти разных типов с отдельными историями преступлений с фото убитых и с фамилиями военных преступников. Гитлер срочно отозвал Удета из Японии, чтобы тот в кратчайшие сроки наладил ПВО рейха и прекратил это 'издевательство над германским народом'. Но проблема была не только в потоке листовок на улицах германских городов. Сообщения о бесчеловечном умервщлении людей в концентрационных лагерях зазвучали уже и по трансляциям систем оповещения о бомбежках. Пусть таких инцидентов было всего полтора десятка, но хватило и этого. Эти передачи удалось быстро прекратить, найдя и отсоединив врезанные в трансляционную
***
Заместитель наркома авиапромышленности (и по совместительству заместитель директора ЦАГИ) Иван Федорович Петров уже к середине весны 1940 ребром поставил перед начальством один крайне важный, хоть и довольно неприятный вопрос - 'Почему это у ВВС и авиашкол до сих пор не имеется современного и экономичного учебного истребителя?'. Вопрос был почти похоронен наркомом обороны, который уже просто не верил, что инженеры, мучающиеся с этим около пяти лет, хоть когда-нибудь создадут желаемое. Коллеги из НКАП объясняли Петрову, что скорее всего это 'воскрешение мертвеца' выйдет боком всем, поскольку проблеме уже ни один год, а решения так и нет. Заместитель наркома обороны по авиации генерал Локтионов тоже уговаривал Петрова, убрать этот вопрос из повестки, и оставить в производстве только УТИ боевых самолетов. Тема оказалась столь болезненной, что на Петрова тут же ушло несколько доносов в соответствующие органы. После ряда резких бесед, на ковер к себе Петрова вызвал лично Ворошилов, и устроил ему выволочку. Однако, подчиненный продемонстрировал стойкость и логику. В том, что налет у пилотов истребительных частей ВВС мизерный, и что несколько десятков командированных в Польшу стажеров уже погибли, была немалая вина именно этой нерешенной проблемы. Под давлением неприятных аргументов, маршал согласился, что дальше с этим тянуть нельзя. В линейных полках ВВС и в авиашколах, либо тратился дорогой моторесурс боевых машин, либо использовался паллиатив в виде акробатических спортивных самолетов, не пригодных для обучения и тренировок летчиков истребителей. Проблема, давно, перезрела. Решать ее пытались уже лет пять, но ни пригодных к длительной и успешной эксплуатации прототипов, ни даже грамотного задания на их постройку, так и не появилось. Несколько лет назад хвалили дешевый самолет Яковлева УТ-1. Он показывал неплохие характеристики, и допускал сложный пилотаж, но был одноместным и невооруженным. Летать на нем могли лишь лучшие из лучших, для остальных же пилотов, легко срывающаяся в штопор машина была просто опасной. Но решение на крупносерийную постройку тогда было продавлено. За последние годы эти спортивные аппараты поступили в ВВС в немалом числе (свыше полутысячи), однако не удовлетворяли никого. Бомбить не могут, стрелять по конусу тоже, даже проверять технику пилотирования можно только наблюдением за пилотом с земли (второй кабины-то нет!). За то пилоты-спортсмены, поставили на них немало рекордов. И, как водится, начальство тогда 'закусило удила'. Мол, раз уж деньги на производство потрачены, стало быть, нужно заставить 'строптивых пользователей', не воротить нос от 'дареного коня', а применять его в деле, и применять хорошо. Летчиков благодушно пожурили, и грозно потребовали от них результатов успешной эксплуатации 'прекрасного самолета'. И кто-то даже честно попытался таковые результаты получить, но итоги таких попыток не радовали. Попавшие в бомбардировочные полки и отряды ГВФ УТ-1 ломались на посадке и даже становились причиной катастроф, поскольку из-за строгого управления летать на них мало кто мог. Методик учебного использования УТ-1 тоже не было. Отношение же в армии и авиашколах к этой технике быстро скатилось к окончательно негативному. При в целом неплохих ЛТХ, УТ-1 вообще были не нужны армии для тренировок пилотов-истребителей низкой и средней квалификации. Ну и кому же на них, тогда, тренироваться? Командирам эскадрилий, полков и бригад? Вот им больше делать нечего, как вместо учебных боев с подчиненными, в одиночестве выписывать в небе кренделя! Можно было бы, конечно, использовать эту матчасть для связных полетов, но выходила та же ерунда. Более-менее объемную почту на них не отвезти, пассажира тоже. Так что такая 'связь' выходила дорогой и бестолковой. Да и на чем же все-таки учить молодняк воздушным боям? На учебных У-2 и УТ-2 с их скоростями и маневренностью, тренировать пилотов-истребителей было не реально, это знали все.
Имелись, конечно, в полках и бригадах учебные варианты боевых истребителей. Были 'спарки' истребителя И-16 (УТИ-2 с мотором М-22 без вооружения и с неубирающимся шасси и УТИ-4 с мотором М-25, с убирающимся шасси и с кинопулеметом, изредка на них ставили пулемет ШКАС). Для бипланов совсем в малом числе также строились 'спарки': УТИ И-15 бис (ДИТ) и совсем уж древние УТИ И-5. Пусть в небольших количествах и с изношенными планерами и моторами, но такие аппараты имелись в ВВС. Да еще ожидалось поступление УТИ новых ЯК-1 и И-185. У НИИ ВВС и в Центрах воздушного боя имелось некоторое количество двухместных французских 'Арсеналов-40'. Однако в линейных авиачастях этой техники еще вообще не было, массовой она быть не могла, а летать на УТИ нужно было часто, иначе какой смысл? К тому же, все эти учебно-боевые аппараты были крайне дорогими в постройке и обслуживании. А УТИ-2/4, ДИТ и УТИ И-5, вдобавок сильно устарели и уже никак не вписывались в новую программу боевой подготовки пилотов-истребителей ВВС. И вся эта безрадостная картина была в первую очередь обусловлена не слишком последовательным подходом самих Управления ВВС и НКАП. Чего, правда, никто признавать не хотел. НКАП кивал на армейских заказчиков и снятого с должности Кагановича, который в свое время мог убрать УТ-1 из крупной серии, но сделал вид, что он тут не причем. Командование военной авиации, плохо понимая, зачем это делает, некогда само затребовало серийное производство УТ-1. Вскоре этими одноместными пилотажными машинами линейные части не только истребителей, но и бомбардировщиков насытили, создавая видимость благополучия. Затем, после целого ряда жалоб со стороны пилотов, и случившихся аварий и катастроф с УТ-1, УВВС попыталось отдать их авиашколам и ОСОАВИАХИМу (где применять их могли только инструкторы). А потом, выслушав жалобы начальников авиашкол, и чуток подумав, снова возвращало УТ-1 в войска, где на них летали лишь мастера пилотажа, что приводило к простою авиатехники, и невыполнению учебных задач. Время шло, а проблема всё не решалась. Генерал-майор Петров этот 'заметенный под ковер мусор' очень ярко высветил в своих запросах и докладах. Побывал даже в кабинете Сталина, где ему объяснили, что УТИ не первоочередная по необходимости авиатехника. С этим талантливый пилот-испытатель, заместитель наркома, и сотрудник ЦАГИ согласиться никак не мог. Его позиция была простой - 'не на чем учить истребителей, значит и истребителей из них не выйдет'. Мол, из-за экономии моторесурса и топлива, недоучим молодежь, потом в боях потеряем кучу народа, и только тогда поймем, что натворили, но будет уже поздно. На все попытки давления на него, генерал просто просил освободить его от занимаемой должности и отправить в линейный авиаполк, раз уж кроме него никто проблему видеть не желает. Сталин провел очередную приватную беседу с 'бузотером', вник в проблему и поступил иначе. Предложения заместителя наркома он все же, поддержал, но поставил перед ним жесткий срок - девять месяцев. За это время у страны должны были появиться сразу два учебных истребителя. Для их постройки Петров должен был изыскать не слишком дорогие в производстве и эксплуатации двигатели и оборудование, и организовать постройку прототипов. На то ему давались фонды и полномочия, и за все это очень скоро он должен был, без всяких скидок ответить, сурово, 'по-партийному'.
Другой бы испугался, но генерал-майор был не робкого десятка, и вызов принял. Проведя несколько конференций со специалистами, нашел он и концептуальные решения. Уже весной 1940, в виду недостатка в авиадвигателях средней мощности, наркомат затребовал от авиамоторной промышленности производство перспективных изделий сразу в двух вариантах ('полном' и 'половинном'). Звездообразные с коротким ходом поршня 'двухрядные звезды' М-82, дополнялись в серии, такой же 'одиночной звездой', но вполовину меньшей мощности. В качестве двух альтернатив, к мелкосерийному производству, на привезенном из Франции оборудовании принимались французский мотор 'Рено 12' и чешско-немецкие 'Вальтер Майор' и 'Вальтер Сагита'. Французы свой мотор изымали из ВВС, поскольку летавшие с ним легкие истребители 'Кодрон С-714' оказались непригодными к боевой работе, часто гибли в боях и вскоре были сняты с вооружения. В общем, на базе нового авиамоторного завода, решили выпускать несколько моделей лицензионных моторов в первую очередь для учебной и связной авиации, потому что массовые М-11 были слишком уж маломощными. Трудности были, и с редукторами, и с карбюраторами, и с установкой синхронизаторов вооружения. Даже воздушные винты под новые моторы долго пришлось подбирать. Тем более, что Петров настоял делать один планер, но в двух вариантах под разные ВМГ. Учебный истребитель сразу должен был строиться серийно с двумя типами моторов, воздушного и жидкостного охлаждения и передаваться в авиачасти, оснащенные парком авиатехники с 'родственными пламенными сердцами'. Вот, только сами ВМГ для этих УТИ еще предстояло, не только создать, запустить в серию, но и научить их выдавать достаточную мощность на менее качественном горючем. Смысл тут был тройной. В экономии ГСМ, в использовании имеющейся оснастки моторных заводов, и в частичной унификации обслуживания и комплектующих с боевыми самолетами, что серьезно упрощало ремонт в полевых условиях.