Ястреб на перчатке

Рау Александр Сергеевич

– Я убил тебя, Альфонс, думал, что убил. Два арбалетных болта в грудь – верная смерть. – Де Вега не замечал его нападок. – Но когда мне принесли твое тело, оказалось – ты еще дышишь. Я не смог приказать тебя добить. Думал – сам умрешь. Но ты жил, жил мне назло. Отправил тебя в Осбен, приставил лекаря, хотя надо было просто прирезать. Друзья погибли, я попал в плен к королю. Проиграл, вернулся в Осбен умереть. А ты жил, хотя все давно считали тебя убитым. Патриция в том числе. А ты жил, Альфонс, медленно оправляясь от ран. Я не знал, что с тобой делать. Отпустить – не мог, глупо,

да и гордость не позволяет. Я не издевался над тобой, рассказывая о приезде Пат, – мне нужно было этим с кем-то поделиться. Только ты – так же крепко любящий ее, как и я, – мог меня понять.

– Зачем ты мне все это говоришь, Риккардо? Что тянешь? Добей из арбалета. Ты это умеешь!

– Я умираю, Альфонс. Я так решил. Пора. Хватит мучить Пат. И пришло время решать, что будет с тобой.

– И что же ты придумал, Риккардо, какую-нибудь пытку пострашнее?

– Нет. Мы будем драться. Как в тот раз, когда ты опозорил меня в глазах Пат, ударил в спину, сломал мне жизнь.

Васкес рассмеялся, он был бледен и худ, ранения сильно ослабили его.

– Ты храбрец, мой братец! Настоящий герой! Долго решался? Давай еще отрубим мне одну руку, тогда ты точно победишь без особых усилий!

– Не принижай себя, Альфонс. Ты искусней меня. Вспомни, как лихо выбил из рук моих шпагу? – Граф продемонстрировал пленнику искалеченную руку. – Я буду драться левой – это уравнивает шансы. Убьешь меня – тебя отпустят к Патриции.

– Я не верю тебе!

– Секундантом будет королевский лейтенант Феррейра. Он известен своей честностью. Я вернусь за тобой через ору.

– Лейтенант, – позвал Феррейру граф. Блас о чем-то мило беседовал с Кармен, девушка улыбалась.

Риккардо был благодарен Феррейре за то, что тот, верный данному ему обещанию, развлекал Кармен, хоть на время, но уводя ее мысли прочь от суровой действительности. Он знал, что она плакала по ночам.

Де Вега долго искал их, пока не нашел гуляющими по садовой аллее. Ветер мило играл распущенными темными волосами Кармен. Риккардо вспомнил слова поэта, что ценил женские локоны на вес золота, и подумал, что даже вес драгоценных камней – слишком малая мера.

Кармен так смешно и мило смутилась, заметив графа, что Риккардо невольно улыбнулся.

– Прости, что отбираю его у тебя, но Блас мне нужен.

– Всегда к вашим услугам, Риккардо!

Когда они отошли на значительное расстояние от девушки, Риккардо сказал:

– Лейтенант, я прошу вас быть моим секундантом!

– С кем дуэль? – удивился Феррейра. – Это, наверное, шутка. Я боялся, вы меня вызовете из-за Кармен.

– Нет, не шутка. За Кармен не бойтесь, я рад за вас. Драться я буду с Альфонсом де Васкесом.

Феррейра внимательно посмотрел на Риккардо, лицо его омрачилось.

– Я не сошел с ума, лейтенант. Васкес – мой пленник. Если он убьет меня – вы доставите в столицу его и Патрицию.

– Если нет?

– Тогда я убью его, и все пойдет своим чередом.

Феррейра смотрел не отрываясь, как трое солдат поднимают Васкеса в специальной корзине. Он чувствовал, что все это – невероятный сон.

Альфонс

восстал из мертвых. Под Дайкой пощады не давали никому. В то, что Кардес намеренно оставил ему жизнь, не верилось. Такое не прощают. Но об этом не знает ни король, наводнивший Маракойю шпионами, ни герцог Гальба, имевший на Васкеса большие виды.

Блас вспомнил, что герцог просил его разузнать о последнем бое Альфонса. Что ж, любопытство Гальбы будет удовлетворено. Либо им, либо самим Васкесом. Воскресший из мертвых муж Патриции был мастером клинка, известным дуэлянтом, но и де Вега показал себя талантливым учеником, схватывавшим на лету сложнейшие приемы.

– Как он оказался здесь? – спросил лейтенант.

– Выживет – сам расскажет. Вкратце – я не смог его добить.

– Приветствую вас, Феррейра! – Васкес перелез на балкон и протянул ему руку. – Признаюсь, весьма обрадован тем, что вы здесь.

Пожимая его горячую кисть, Блас невольно вздрогнул, вспомнив, что пальцы Риккардо сегодня ледяные.

– Я тоже рад вас видеть, Альфонс, – произнес он наконец, справившись с внезапным волнением. К лукавому приметы! – сталь сама решит, кому жить, а кому умирать.

– Все в сборе, значит, не будем больше тянуть, сеньоры, – вмешался де Вега.

Они втроем спустились вниз по осыпающимся ступеням – казалось, башню не ремонтировали со времен легендарного графа-чернокнижника.

– Для поединка я выбрал меч. Долой шпаги и кинжалы! Здесь не придворная дуэль! – с каким-то непонятным задором воскликнул Риккардо, когда они оказались на твердой земле.

Блас внимательно посмотрел на противников.

Риккардо почему-то улыбался. В его глазах играли шальные искорки. Такие же искорки лейтенант видел в глазах товарищей перед самоубийственной атакой горстки гвардейцев, ударившей во фронт тяжелой кавалерии остийцев. Битву они выиграли, Верхняя Тангана осталась за Камоэнсом, но из двухсот выжило лишь пять десятков.

Альфонс – в отличие от родственника и врага – был собран, суров и решителен.

– А разве не вызванный выбирает оружие? – спросил Феррейра.

– Мне все равно, – ответил ему Альфонс, – к тому же я имел возможность немного потренироваться с мечом.

– Да как разобрать, кто кого вызвал? – спросил риторическим тоном Риккардо, расстегивая камзол. – Кто из нас прав, кто виноват? Кто злодей, а кто невиновен?

Одна пуговица никак не хотела освобождаться из петли, граф оторвал ее.

Драться решили прямо у подножия башни. Благо трава здесь была ровная и мягкая.

– Хорошая травка, приятно будет на нее прилечь, в последний раз. Ты со мной согласен, Альфонс? – поинтересовался Риккардо, но Васкес не ответил на его укол. Лишь взмахнул мечом, разминая руки.

На графе остались белая рубашка и штаны-шаровары алого шелка. Васкес был облачен в такую же рубаху – Риккардо отсылал ему одежду из своего гардероба – и кожаные штаны.

Меч у де Веги был фамильный, тот самый, вороненой – кажущейся черной – стали. Блас закрыл глаза и как наяву увидел: красное от боли и яда лицо Агриппы д'Обинье, черный клинок, избивающий маршала, и лицо Риккардо, казавшееся ему тогда демоническим.