Ястреб на перчатке
Шрифт:
Начо в упор стреляет в медведя из арбалета. Это лишь злит хищника, он сдергивает парня с седла и подминает под себя. Риккардо бросается на помощь егерю, медведь бьет лошадь, раздирая ей морду, она сбрасывает графа. Тот ударяется головой о дерево.
Один из паасинов кричит Патриции и служанке:
– Дерево, лезьте на дерево!
Пат не может пошевелиться. Она словно видит страшный сон, только сил проснуться нет.
Паасины, спрыгнув с коней, пытаются сдержать задеруна короткими копьями. Бесполезно. Он ломает ставшие вдруг хрупкими древки,
– Госпожа, помогите!
Ее служанка зацепилась подолом длинного платья за корень. Глупышка не захотела надеть дорожный костюм, как хозяйка. Пат кидается ей на помощь, но поздно.
Служанка рвет платье, вскакивает, но удар страшной лапы с когтями длиной в человеческий локоть отрывает ей голову.
Кровь из разорванных артерий брызжет на Пат.
Девушка кричит от ужаса. Медведь идет к ней. Шаг, другой. Он все ближе.
Останавливается, оборачивается. В шее его со стороны спины торчит короткий арбалетный болт.
Риккардо дрожащими руками пытается натянуть тетиву охотничьего арбалета. Голова его вся в крови. Граф не успевает.
Он смотрит прямо в маленькие красные глазки медведя, залитые гноем.
Из леса выпрыгивает огромный черный волк и бросается на медведя, пытается вцепиться ему в глотку. Задерун с ревом отдирает его от себя, сжимает в мощных лапах, слышен хруст костей, швыряет на землю.
Шагает к де Веге.
Долго заряжается арбалет. Требуется время, чтобы упереть его в землю и, крутя специальный винт, натянуть тетиву.
Риккардо натянул тугую тетиву из бычьих жил рукой. Сжал зубы и натянул. Потом говорили, что это невозможно. А он сделал, одним рывком. Тянул, сдирая кожу и мясо с пальцев, пока не услышал щелчок. Он видел Патрицию в крови.
Медведь был уже близко, когда Риккардо вложил стрелу в ложе. Приставил к плечу арбалет и выстрелил в нависающее над ним чудовище.
Короткий железный зазубренный болт вошел медведю в крохотный глаз, красный от злобы. Задерун по инерции рассек когтями воздух перед лицом де Веги и стал медленно падать. Граф едва успел отскочить в сторону.
Риккардо, шатаясь, медленно побрел к Пат. Сел рядом, обнял. Шепнул на ухо, прижимая к себе бьющуюся в истерике девушку:
– Он мертв, Пат. Он мертв. Все будет хорошо.
Девушка плакала, уткнувшись носом в его плечо. Риккардо провел рукой по ее лицу. И тут же отдернул руку – мясо содрано до костей, но он почти не чувствовал боли.
– Ты жив? – еще не веря в спасение, спросила Пат.
– Я жив, ты жива. Все будет хорошо, Пат. Все будет хорошо. – Он замечает кровь на ее одежде. – Ты не ранена, Пат? – взволнованно говорит Риккардо.
– Нет, Рик. Это не моя кровь.
Риккардо поднялся и обошел поляну. Все мертвы. Он вернулся к девушке.
– Пойдем, Пат. Нужно вернуться к паасинам.
– Помоги раненым, Рик…
– Их нет.
– Нет? – прошептала она.
– Нет, Пат.
– А где волк? – спросила девушка. –
– Волк? Какой волк? Не было волка, Пат. Ты бредишь… Не волнуйся, я рядом, все будет хорошо…
Он помог ей подняться. Девушка едва держалась на ногах. Они прошли два десятка шагов, и Риккардо бережно взял Пат на руки. Ее бьет дрожь.
– Все будет хорошо, – повторил граф и пошел назад по тропинке к поселку паасинов.
Риккардо повезло – через час пути он встретил паасинов. Шаман увидел в будущем опасность для властителя Кардеса и своего брата по духу. Лойал отнесся к этому со всей серьезностью, выслал воинов.
Паасины увидели де Вегу, бредущего по дороге, окровавленного, держащего на руках бледную Патрицию. Девушка изо всех сил прижалась к нему и потом долго не хотела разжимать объятия. Даже когда оказалась среди друзей.
Их доставили в поселок. Паасины смотрели на Риккардо, как на живого бога. Ему удалось в одиночку, раненому, убить медведя. Никому раньше это не удавалось. Появление медведя-задеруна в лесах воспринималось охотниками как нашествие демонов. Каждое такое чудовище забирало по десятку охотников, прежде чем его удавалось остановить. В этот раз жертв оказалось всего пять. Но ни Риккардо, ни Патриции от этого легче не было.
Раны и порезы перевязали. Но душевное потрясение восстановить труднее, чем залечить телесные раны. Риккардо молча пил ледяной паасинский напиток, что в три раза крепче вина. Пил чашку за чашкой и не пьянел. Лойал сидел рядом, старался не отставать, наполнял чаши, когда они опустошались. Поклонник волка, не считающий себя человеком, понимал: Риккардо нужен покой. Не хочет говорить – не надо.
– Как Пат? – спрашивает наконец Риккардо.
Лойал подзывает женщину – лекаря. Та отвечает, чуть растягивая слова:
– Опять проснулась. Твою женщину мучают кошмары, она не может спать. Мы дали ей отвары целебных трав, использовали массаж, жрец призывал духов земли и неба – ничего не помогло.
– Я пойду к ней, – сказал Риккардо и поднялся.
Патриция лежала, сжавшись, как младенец в утробе матери, обхватив себя руками. Ее было холодно, одиноко и страшно. Стоило на миг прикрыть глаза, вспоминалась страшная картина: медведь, отрывающий голову служанке. Запах трав, что минувшей ночью помог ей легко заснуть, теперь раздражал.
Дверь отворилась. Пат вздрогнула. Расслабилась, услышав знакомый голос.
– Это я, Пат.
Риккардо присел на край кровати:
– Как ты, милая?
– Мне холодно. – Ее голос дрожал.
Риккардо подоткнул одеяло. Раскрыл ларь, стоявший рядом с ложем, достал еще одно. Накрыл.
– Так лучше? – заботливо спросил он.
– Да, – кивнула девушка. – Не уходи, Рик. Мне страшно. – Она сжала его ладонь и спрятала ее к себе под одеяло.
Де Вега почувствовал, как бьется ее сердечко. И его собственное сердце сжалось от жалости.