Яйца раздора
Шрифт:
И тут двери кают-компании снова распахнулись и до нас донесся голос отца:
— Марьяша, — позвал он, — будь добра, пойди поищи Альбину Александровну. Николай Васильевич уже рвет и мечет. И куда она пропала, в самом деле? Да и сами уже идите сюда. Для кого мы в конце концов здесь стараемся?
— Сейчас, — крикнула я в ответ и собралась уже идти на поиски пропавшей Альбины Александровны, когда в разговор встрял доселе молчавший Степка.
— Дядя Дима, — сказал он, — а вы забыли рассказать про Альбину Александровну и дедов телефонный разговор. Ну помните, что вам Евгения Матвеевна рассказывала?
—
Они с Димкой снова закурили, и поскольку я сидела с наветренной стороны, то весь дым тут же пошел на меня. Я встала с шезлонга и обошла их с другой стороны.
— Да в общем-то ничего особенного, — ответил Димка. — Обычные сплетни.
— Ну а поподробнее?
— Да ерунда. Ну, сегодня после обеда Соламатина осуществляла на верхней палубе моцион и была свидетельницей странной, по ее словам, сцены. Кто-то позвонил Викентию Павловичу по телефону. Скорее всего звонок был из Америки, потому что говорил он по-английски. А поскольку мадам Соламатина в английском не сильна, то ничего из этого разговора, естественно, не поняла. Так вот, появившаяся в этот момент на палубе Альбина Александровна, услышав этот разговор, — а она дама образованная и языками, разумеется, владеет, — сильно переменилась в лице. Сначала она посмотрела на Викентия Павловича какими-то дикими глазами, потом побледнела, потом позеленела, а потом, ни слова не говоря, бросилась прочь с палубы. Вот в общем-то и все, — закончил Димка. — Ничего такого особенного.
— Когда, говоришь, это случилось? — спросил Климов.
— А я откуда знаю? Это у Соламатиной надо спросить, она же все это видела. Впрочем, она сказала, что прогуливалась после обеда. Значит, это было...
Димка посмотрел на часы, но не успел сказать, когда это было, потому что Климов его перебил:
— А после этого кто-нибудь ее видел?
Никто сначала ничего определенного сказать не мог — вроде бы видели, а вроде бы и нет. Но потом я вспомнила, что Альбина не явилась сегодня к ужину. Я еще подумала, что, наверно, таким образом она следит за своей фигурой — то к завтраку не придет, то к ужину.
— Она сегодня даже на ужин не приходила, — сказала я. — Да и потом ее что-то не было видно. Может, она плохо себя чувствует?
— Плохо себя чувствует? — Климов посмотрел на меня как-то излишне внимательно, хотя было видно, что думает он явно о чем-то другом, в смысле не обо мне. — Ой, не нравится мне все это, — задумчиво произнес он и, ни слова не говоря, двинулся в сторону спального отсека.
Мы с Димкой удивились. Куда это он? И почему все это ему не нравится? Какое ему дело до того, кто сколько в день ест?
Однако раздумывать было некогда — Климов уже скрылся из виду. И мы поспешили вслед за ним.
Догнали мы его уже в трюме, возле каюты, в которой проживала Альбина Александровна. Климов настойчиво пытался проникнуть внутрь. Он стучал в дверь, неприлично сильно дергал за ручку, но никто ему не открывал.
— Ну так кто-нибудь видел Альбину вечером — в очередной раз спросил он... На палубе, в кают-компании или еще где-нибудь? Ну?!!
От его резкого «ну» я вздрогнула. Ну не видели мы Альбину. Ну и что с того? Чего кричать-то? Но Климов разошелся не на шутку.
— Дмитрий, — рявкнул он, — быстро найди капитана,
Димка дунул вверх по лестнице на поиски капитана, а я продолжала топтаться на месте.
Я не понимала, что случилось, а когда я чего-то не понимаю, то, как правило, обычно торможу. И для того, чтобы добиться от меня проку, надо подробно все объяснить.
Но у Климова не было ни времени, ни желания что-либо мне объяснять. Он, как заведенный, вертелся возле двери, то прижимаясь к ней всем ухом, очевидно, желая что-то там за ней услышать, то присаживался на корточки и заглядывал в замочную скважину.
Я взирала на все это с удивлением.
— Да что случилось-то? — спросила я. — Чего ради вам так срочно понадобилась Альбина Александровна?
Но Климов ничего мне не ответил. Он поднялся с корточек и, посмотрев поверх моей головы, махнул кому-то рукой.
По коридору уже спешили Димка и помощник капитана.
— Что у вас случилось? — спросил помощник. — Зачем вам вторые ключи?
Климов указал на запертую дверь.
— Скорее открывайте... если мы, конечно, не опоздали.
Зачем открывать? Куда мы опоздали? Я ничего не понимала и встревоженно поглядела на Димку. Он-то хоть что-нибудь понимает? Но тот судорожно давил на кнопки своего мобильника и ничего мне разъяснять не собирался. Просто дурдом какой-то.
Наконец помощник капитана внял требованиям Климова и открыл Альбинину дверь. Все трое мужчин во главе с Климовым тут же ввалились внутрь каюты, а я съежилась у двери в коридоре. «Господи, какой ужас! — подумала я. — Ворваться в каюту к женщине без всякого приглашения... Более того, открыть ее своими ключами. Да отец мне за это голову оторвет, когда узнает».
Однако пока он мне ее не оторвал, я тоже решила просунуть ее внутрь каюты. Интересно все-таки, что же там происходит? Однако тут же моя голова больно ударилась о Димкину грудь — он как раз выбегал в коридор.
— Ой! — Я отлетела к противоположной стене коридора. — Ты чего?
Но Димка, ничего не ответив, промчался мимо и поскакал вверх по лестнице.
А я снова попыталась, но теперь уже более осторожно, заглянуть в каюту Альбины Александровны. Но мне и теперь не повезло. Навстречу вылетел помощник капитана.
— Доктора! Быстро! — скомандовал он на ходу и тоже скрылся на лестнице.
«Да что это с ними? — удивилась я и сделала третью попытку проникнуть в каюту. На сей раз она оказалась удачной, и я наконец вошла в Альбинину спальню. Там находился Климов. В отличие от всех остальных он никуда не спешил. Он склонился над прикроватной тумбочкой и что-то там с интересом рассматривал.
Мое же внимание приковало другое зрелище, а именно Альбина Александровна, лежащая на кровати.
Сначала мне показалось, что она попросту спит. Но поскольку она была полностью одета, у меня закралось сомнение, а спит ли она? Если бы она собралась пораньше лечь спать, она бы непременно разделась и разобрала постель. К тому же кто же будет так крепко спать, когда по комнате бегает столько народу. Тут и мертвый проснется.