Язверь
Шрифт:
Теперь ничто не помешает ей убежать.
Поворотная камера прикреплена к внешней стороне стеклянной перегородки. Еще одна, размером с глазок, прячется у входа в санузел. Есть и другие — те, которых Гера не обнаружила. Если их найти, наблюдателями можно манипулировать.
Для начала она подсела ближе к экрану, чтобы снова переключать каналы в поисках новостей. Ей удалось обнаружить еще одну камеру — сверху, над телевизором. Камера мелкая, с булавочную головку. Такими гаджетами обычно
Между приступами новостной лихорадки она дважды обошла помещение. Нашлось еще два скрытых глазка: в душевой кабинке и в туалетной комнате.
Гера демонстративно разделась, завернулась в халат, отнесла в душевую кабинку одежду, притворившись, что хочет принять душ. Вернувшись, она обхватила плечи руками, словно желала согреться.
«…Съемочная бригада телеканала оказалась у колеса обозрения вовремя, когда свечение возобновилось… Необычный атмосферный феномен, с легкой руки журналистов названный «феноменом Чертова колеса», хорошо виден из многих точек Москвы… Специалисты комментируют…»
«Скверно, нужно спешить».
Она с головой забралась под одеяло.
Надорванная обивка разорвалась. Палец оказался в дыре, подцепил пленку, дернул. Есть! Обрадованная результатом, она просунула в дырку всю руку. Кусочек полиэтилена поддался, обнадеживающе заскрипел. Вот так, начало положено.
С четверть часа она выуживала из дивана прозрачный полиэтилен. Закончив, прикрыла истерзанный шов клетчатым пледом.
От перегородки послышался голос:
— Что с тобой происходит?
Первыми из-под одеяла показались ноги, после — все остальное. Легким движением она взъерошила волосы, смахнула несуществующую слезу.
— Привет. Что-то мне нездоровится. Ты новости слышал?
Ник прикоснулся к стеклу.
— Настя только что вернулась. У колеса столько людей, не пробиться.
— Решили, что делать?
— Вряд ли мы вмешаемся.
— Но ведь это нужно, согласен?
Он ничего не ответил. Постояв недолго, ушел.
Гера вернулась под одеяло, чтобы разорвать пленку на мелкие куски. Занималась этим два или три часа. Все это время телевизор исправно работал. Журналисты наперебой делились предположениями.
Не вылезая из-под одеяла, она освободилась от халата. Осталось закрепить на коже наэлектризованные кусочки. В голову пришел единственный способ: облизать кусок с одной стороны и приложить его к телу. То же самое она проделала с остальными обрывками. Отличная работа: кожа как будто облезла.
Поднявшись с дивана, она шаткой походкой направилась в душевую. Скинула одеяло.
Перед глазком камеры зарыдала:
— Ник, смотри, я снова эволюционирую. Сэлле что-то мне впрыснули. Помоги мне. Мне
В довершение, притворившись, что теряет сознание, убедительно сползла по стене.
«Теперь нужно считать.
Раз, два, три… Пока тишина.
Восемь, девять. Четырнадцать… Восемнадцать… Двадцать три…
Что-то слышу. Люди уже поблизости. Двадцать девять… Да, шаги где-то рядом. Тридцать пять…
Открывают дверь. Сорок четыре…
Вот они уже в душевой.
Пятьдесят.
У меня пятьдесят секунд. Меньше минуты. Нужно в них уложиться».
Никита бросился к ней, поднял, встряхнул.
— Гера, что с тобой? Ради бога, очнись!
Вместе с Ником в душевую вошел кто-то еще. Вероятно, охранник. Он дотронулся до нее, снял с плеча прозрачный обрывок.
Послышался голос:
— Взгляни, это не кожа.
«Сейчас оба поймут, что их обманули. Нужно действовать быстро».
Щупальца полезли из пальцев левой ноги.
Никита слишком поздно понял, что она их обманула. К тому времени она забралась к обоим снизу под брюки.
— Это полиэтилен.
Удар о кожу. Щупальца проникли к Нику в икроножную мышцу.
Зрачки Ника расширились.
— Гера, нельзя, что ты..?! — он не договорил, тело рухнуло на пол.
— Око за око. Теперь я знаю, какой ты на вкус.
Она оттолкнула Никиту, выдернула иглы-щупальца.
В мужчину-охранника она проникла без удовольствия. От неожиданности он охнул, соскользнул вниз.
Тот, кто говорит, что скамы не могут остановиться, лжец. Гере было бы приятно пообедать обоими, а лучше только охранником. И все же она сдержалась.
Она поднялась на ноги, прижалась к небольшому глазку в кафельной плитке.
— Дайте Никите противоядие. Быстрее, пожалуйста.
«Если лекарство введут без задержек, Никита останется жить».
Пора начинать отсчет.
«Раз. Два. Четыре».
Она впрыгнула в джинсы и наклонилась за связкой ключей. «Шесть». На ходу натянула джемпер, влезла в кроссовки. Выбежала из комнаты. «Двенадцать».
«Мужчины забыли запереть за собой, как это мило с их стороны. Теперь по коридору налево — искать комнату Славика. Восемнадцать, девятнадцать. Эх, что же время-то так поджимает? Славик, ты где?»
Торопливо свернула за угол. «Двадцать пять».
Здесь несколько камер, и в каждой сидит по скаму.
«Двадцать девять. Могу не успеть!»
Вот и комната Славика — почти такая же, только диван попроще. Она достала связку ключей и бросилась к двери. «Тридцать пять». Славик стоял у стекла, прислонившись щекой к его гладкой поверхности.
— Какой же из них твой? — пальцы дрожали, перебирая ключи.
— Мой ключ с желтой наклейкой.
«Сорок один».
Дверь открыта. Ключи убраны.