ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА
Шрифт:
Нечто похожее на египетские стройки, причем не в меньших, а в больших масштабах, повторится когда белые столкнуться с черными в Месопотамской долине. В Халдее и Вавилоне будут возведены сооружения существенно превосходящие пирамиды, другое дело что по высоте они будут гораздо ниже, а не имея столь четко выдержанных геометрических форм будут производить впечатление полнейшей безвкусицы.
В Африке белые поднимаясь по Нилу пришли в Эфиопию, — главный форпост черной расы, позже они вышли к экватору, где смешались с черными племенами дав начало народам нило-хамитской группы. Многие наверное еще помнят войны между группами хуту и тутси, населяющими небольшие экваториальные государства Бурунди и Руанда. Для современного белого наверное нет разницы между этими черными племенами и уж тем более ему непонятны причины того ожесточения с которым два маленьких народа уничтожали друг друга. По сути война между хуту и тутси была единственной войной на полное уничтожение за весь ХХ век. Но ларчик открывается просто. Хуту являлись, так сказать, "классическими неграми", со всеми прилагающимися атрибутами, — толстыми губами, коротким толстым\ носом, приземистым телосложением, и, самое главное — очень темным цветом кожи. В\ противоположность им тутси, были куда более светлокожими, имели высокий рост и более утонченные черты лица. Именно они и являлись очень далекими, но все же более-менее сохранившимися потомками
Тутси напали на хуту с севера примерно в XVI–XVII веке. Европейцы тогда еще не проникли в столь затерянный мир, поэтому точную дату установить невозможно. Пришедших на землю хуту тутси было немного, процентов десять. Но они играючи стали элитой, полностью подчинив себе хуту, которым отводилась всего лишь роль бессловесных рабов. Со временем и внутри тутси возникли разногласия, образовались два независимых королевства Руанда и Бурунди, но в них обоих тутси были правящим слоем, хотя и непрерывно воевали друг с другом. Когда эти земли попали под контроль европейцев (сначала немцев, а потом бельгийцев), то устоявшийся порядок показался им настолько оптимальным что они и не думали его менять. Эпоха деколонизации перемешала все карты, в Руанде власть захватили хуту, в Бурунди — тутси, после чего начался взаимный геноцид обоих народов, временами тлеющий, временами разгорающийся, но непрекращающийся никогда; общее число его жертв за последние 25 лет составило полтора миллиона человек, что выглядит особенно впечатляюще если обратить внимание, что и то, и другое государство, на карте можно разглядеть только через линзу. Впрочем, это отдельная тема.
Ну и наконец на Востоке белые в первый раз подошли к границам Индии, основав в ее долине грандиозную Хараппскую цивилизацию примерно в 2250 году до н. э. О ней речь впереди.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ГОНДВАНА И ЛАВРАЗИЯ
В конце пятнадцатого века нашей эры произошел "белый потоп". Европейцы, более тысячи лет окруженные агрессивными ордами с Востока, наконец нашли единственно возможный для себя выход: стать господами океана, а значит, по меткому выражению американского адмирала Мехена, — господами мира. [17] История великих географических открытий XV века изучена весьма детально, нас же в данном исследовании интересует один вопрос: как встречали белых? Мы знаем, что животные никогда не видевшие человека не испытывают к нему никакого страха, в то же время те из них кто хоть однажды вступал в контакт с опасным существом, либо стремительно убегает, либо наоборот, готовится к атаке. Человеку любой расы безусловно весьма далеко до наследственной памяти животных, но вполне резонно предположить, что народы с более примитивной организацией, находящиеся ближе к животным, нежели к элитным этническим группам, отличаются куда большим качеством передачи наследственной информации. Вечна ли такая память? И если не вечна, то сколько она хранится в коллективной памяти бессознательных масс? Как говорилось в предыдущей главе, все зло и все что исходит ото зла ассоциируется у белых с черным цветом, что есть экстрапроекция вторжений черной расы проходивших 5500–2500 лет до н. э. и длительной полярной ночи, как реминисценции пребывания Ариев на севере. Наверное привязка "черное — зло" навсегда. И никакие американские мультикультурные школы здесь ничего не изменят. Она, пожалуй единственная, хотя память о вторжении черных стерлась с памяти еще во времена троянской войны, где черные выступали в качестве союзников троянцев, и заката ахейских цивилизаций. Вторгнувшиеся на Пелопоннес дорийцы, если и слышали что-то о черных, то во всяком случае вряд ли с ними сталкивались. Второе дыхание ей было придано христианством, где согласно гностическим представлениям, Хам, как человек первый раз нарушивший закон после Потопа, как раз и стал прародителем черной расы. Ну и третье дыхание она получает сейчас. Никакие средства фиксации знаний, никакие проповедники и жрецы, не способны его поддерживать в массах. Оно возникает исключительно под длительным воздействием ощущений которым подвергается вся, вся масса. В современных американских политкорректных комментариях к Библии вы не встретите и намеков на черноту потомков Хама. Белые почему-то считают, что это оскорбляет черных, [18] в то время как черные не проявляют здесь никакого недовольства, а учитывая их поголовный переход в ислам, вуду, растафарианство и традиционные негритянские культы, «политкорректные» Библии, видимо, вскоре будут изучаться только белыми американскими оболтусами, склонными к наглому публичному мазохизму и эксгибиционизму.
17
Испанцы будут господами мира до 1588 года, до разгрома их непобедимой армады, после чего новыми господами станут англичане, которые в 1945-ом году передадут ее своим незаконным, но напористым детям — американцам
18
Это стремление американских белых аналогично желанию не в меру ретивого католика быть святее римского папы. Именно белые, а не черные, дошли до маразма вроде изменения диснеевских мультфильмов 30–40 годов, где жертвой или просто неприличным персонажем является то или иное существо черного цвета. Hе исключено что в ближайшее время произойдет тотальное переписывание текстов классических авторов, к примеру Шекспира у которого нежную белую девушку Дездемону душит огромный черный маньяк Отелло. И действительно, что это расист Шекспир такого напридумывал? Как могут эти веселые танцоры брэйка и основатели хип-хоп культуры кого-нибудь задушить?
Н. Гумилев отмерял время жизни этноса в 1200–1400 лет. Те примеры которые он приводил в качестве иллюстраций своей теории довольно убедительны, но опять-таки они носят статистических характер Можно привести примеры этносов сохраняющих уникальный национальный фенотип значительно дольше этого срока: баски, евреи, армяне, цыгане, — причем заметьте, — данные этносы очень малочисленны и живут среди других народов, т. к. очень небольшой исторический промежуток они имели свое государство (цыгане никогда не имели). Здесь есть положительные тенденции, но и есть отрицательные, главная из которых, — большое количество браков людей с близкими генетическими характеристиками, что стимулирует дегенерацию. Если сравнить этнос с человеком, то Гумилев определил как бы средний возраст этого человека, но ведь есть люди живущие значительно дольше. И если мы, подобно многим древним философам, предположим, что люди живут мало только из-за своего невежества, то можно допустить, что эти народы знают нечто такое, чего не знают действительно титульные нации Земли, которые все сплошь молодые. Возьмем, к примеру, Москву. Сколько наций
События в Европе и изменение этносов вследствие их взаимопроникновения, никак не позволяли историческим народам пережить «средний» возраст. Поэтому и период устойчивых исторических реминисценций был меньше срока определенного Гумилевым. Он никогда не превышал 1000 лет.
Например Эллада настолько стремительно разлагалась после Персидских войн, что ее исчезновение с политической карты в 146 году до н. э. унесло и память об этих войнах. Конечно, культурные греки все помнили и поход Александра Великого использовавшего факт разрушения персами дельфийского оракула как casus belli, — прямое тому доказательство, но тотальное отсутствие у «аполлоновских» (по Шпенглеру) людей имперского мышления никак не способствовало упрочнению воспоминаний о вторжении персов, когда по сути и определялась судьба современного Запада. Троянская войне уже во времена Солона и Перикла носила явно легендарный характер. Да и были персы в Греции недолго, а мышление бессознательных масс весьма инертно, посему необходимо длительное воздействие чтоб сформировать как у отдельного индивида, так и у массы в целом, отталкивающий инстинкт.
Что касается троянской войны, то она не совсем корректна в качестве примера, так как во-первых шла далеко (по тогдашним меркам) от континентальной Греции, а во-вторых, носила характер экспедиции с небольшим числом людей. Наверное ее должны были запомнить троянцы, элита которых эмигрировала в Италию и дала начало римскому государству. Однако совершенно очевидно, что вторжение римлян в Грецию не преподносилось как некая "месть за Трою". Такой парадокс можно объяснить только тем, что переселенцы в Италию были исключительно молодыми, практически детьми, по современным возрастным градациям, а дети настолько впечатлительны, насколько и отходчивы.
Греко-персидские события Рим слабо интересовали. В год падения Эллады римляне окончательно громят Карфаген — черную дыру на Средиземном море. После падения Карфагена, Рим, как единая империя, просуществует еще 500 лет и учтя "карфагенский опыт" выраженный тремя словами Катона — "Сarthago esse delenda" — все города представляющие опасность для Рима и оказывающие ему упорное сопротивление будут стираться с лица земли. Самым знаменитым из "стёртых городов" является, бесспорно, Иерусалим. Рим уничтожил его тогда, когда здоровенные и явно видимые трещины пересекли все его здание и он быстрым темпом возводил бесконечные километры "китайских стен" на своих границах. Но от судьбы не уйдешь. Первые ростки деградации Рима появились после падения Карфагена и окончательное ограбление его варварами в 455 году тоже впишет Карфаген в историю (в последний раз), а именно: флот Гейзериха выйдет грабить Рим как раз с места где стоял Карфаген.
У современных германцев безусловно стерлись все воспоминания о вторжении гуннов, а средневековые суперэпосы "Песнь о Hибелунгах", "Сага о Тидреке", и, отчасти, обе «Эдды» с «Вёльсунгами», были по сути не более чем памятниками воспоминаниям и подпитывались реальными картинками вторжения монголов, — народа этнически близкого гуннам. Такими же памятниками воспоминаниям были Веды у индийских ариев, а Авеста у индоиранских. Гунны наводнили центр Европы в V веке. Последние эпические поэмы об этом событии появились в начале XIII т. е. через 800 лет. Еще через 200 лет гуннская тема была забыта, пока в 1757 году Яков Бодмер не нашел в куче макулатуры экземпляр средневерхненемецкого варианта «Hибелунгов». И тут все началось по второму кругу, но диктовался интерес не историческими реминисценциями, а сугубо насыщенным драматическим сюжетом поэм, особенно в сравнении с откровенно пустой и слащавой литературой XVII — первой половины XVIII веков, которая, за редким исключением, была адаптирована ко вкусам стремительно вырождающегося дворянства.
Похожая ситуация и у русских в отношении татарского нашествия, с той лишь разницей, что русские впоследствии не только сами покорили тюрко-монголов, но и сделали их частью собственного государства, дав полное равноправие и предоставив возможность входа в элиту при одном обязательном условии: переходе в православие. И тюрки были тут как тут. Сотни русских дворянских родов в которых никак не просматривается тюркский фенотип, имеют своим первопредком переселенца с Золотой Орды. Но образ "злого татарина" до сих пор живет в пословицах и поговорках (последнее глубокое проникновение татар в глубь России произошло в 1581 году, когда Давлат-Гирей взял Москву т. е. менее 500 лет назад). Жители юга России испытывавшие непрерывные набеги турок вплоть до времен Екатерины II, сохранили память о них в еще большей степени и ее устойчивость поддерживается массовой экспансией выходцев с Кавказа в европейскую часть бывшего СССР, которой, в силу огромного множества причин, славяне противостоять не могут. Мало кто знает, что популярное сейчас слово «чурки», употребляющееся для обозначения всех имеющих кавказский или тюркский фенотип, является южно-русским производным от «турки». Просто произошло смягчение «т» в «ч» что свойственно крестьянской лексике. Единственное число этого слова — «чурка» — возникло позже и стало отождествляться с куском полена, ибо именно с подобным предметом восточные славяне ассоциировали интеллектуальные дарования «чурок». Татары перестали рассматриваться как явные агрессоры в середине XVI века, после уничтожения Казанского и Астраханского ханства Иваном Грозным. Крымские татары и турки (что практически одно и тоже) держались до конца XVIII века, — до крымских и дунайских походов Суворова. Поэтому-то и нет ничего удивительного что память и о тех, и о других, жива и поныне. Тем более что они находятся очень близко, а русско-чеченским войнам конца пока что не видно.
Аналогичные рассуждения можно привести и для балканских государств испытавших пятисотлетнее турецкое иго. Еще какие-нибудь 80 лет назад ситуация казалась весьма и весьма оптимистичной — турки практически полностью были выброшены из Европы, оставив за собой крохотный плацдарм на западном берегу Босфора. Но когда в конце XX века на территории Европы буквально в считанные годы возникло аж три мусульманских государства — Албания, Босния, Косово (в перспективе — отделение албанской части Македонии) — память о событиях XIV века вновь не дает покоя всем кому небезразлична судьба Европы Как все таки она слаба, позволяя управлять собой дегенератам из Белого Публичного Дома! Впрочем, приходится успокаивать себя мыслью что бывали ситуации и похуже и европейцы выходили из них победителями.