Язык до Китежа доведет
Шрифт:
— Да где ж её взять, лошадку ту? — Развела руками старушка.
— Ну, в сказках самые лучшие кони всегда из табунов Бабы Яги родом, — искоса глянул я на неё.
— Хех, чего вспомнил! Когда ж это было-то! Племенной конезавод «Сивка-да-Бурка», что скакунов волшебных разводил, уж два века как закрылся. Видать, порчу кто-то из конкурентов завалгаллских навёл. Стали лошадушки наши чахнуть, жеребяток нездоровых приводить. У лучшей кобылицы, красавицы златогривой, в последнем помёте вообще урод какой-то народился: уши ослиные, спина горбатая, да и
— Да, грустная история, — посочувствовал я. — А если не лошадь раздобыть, а другую животину?
— Кого это? — Не поняла Яга. — Верблюдов да ослов у нас не держат, слоны и подавно не водятся.
— Да не о них говорю. Сказку об Иване-царевиче и Сером волке вспомнил. Знаешь такую?
— Слушай, а это идея! — Бабуля вскочила на ноги и так пронзительно свистнула в два пальца, что у меня заложило уши.
Не успело стихнуть эхо от свиста, как перед крыльцом выстроились в ряд шестеро громадных лохматых волков, каждый с доброго медведя ростом.
Так вот, значит, для кого на хоздворе будки поставлены!
— Ну, Арсений, друг любезный, выбирай себе транспорт! — Ухмыляясь, предложила Яга.
Я слегка поёжился, ощутив на себе тяжёлые оценивающие взгляды серых зверюг, и решил скромно промолчать.
Но не смолчали сами зверюги.
— Не, хозяйка, ты так не шути! — Хриплым басом рыкнул вожак, матёрый желтоглазый волчара с серебристой сединой на морде. — Пращур-то наш, что Ивану-царевичу служил, силён да могуч был. Коня съедал, бараном закусывал. Да и сам царевич от силы пуда три весил, — он повернул морду ко мне, прищурился. — А в тебе, мил друг, сколько? Поди, все семь будут?
— Ну… Чуть больше, — смущённо признал я, мысленно переведя пуды в килограммы. — Правда, не удивлюсь, если после здешнего гостеприимства и восемь наберётся.
— Вот, — подвёл итог вожак. — Неужто не жалко нас, бабуль? Где это видано, чтобы медведь на волке катался? В блин поминальный сплющит. Кто ж тебе дичь свежую приносить будет, от оборотней оберегать…
— … Да от вампиров! — Радостно подхватила старушка. — И где вас, голуби мои сизомордые, ночью носило, когда эти твари черзовы ко мне на двор заявилися?
Зверюги смущённо переглянулись, вздохнули и дружно опустили лобастые головы.
— Извиняй, Ягуся, струсили мы, — нехотя признался вожак. — Ведомо ж тебе, что вампиры проклятые могут волками дикими повелевать. А нас, хоть мы и не твари бессловесные, так окрутят, так очи отведут, что друг дружке хвосты поотгрызаем. И хорошо, ежели только хвосты…
— Да знаю я, Серый, знаю. Пошутила просто, — рассмеялась старушка. — Совета вашего спросить хочу. Подскажите, как добру молодцу со всем его скарбом до Китеж-града стольного добраться? Не пёхом же в такую даль топать.
Вожак сел и задумчиво почесал в затылке левой задней лапой. Подчинённые, соблюдая волчью субординацию, с уважением за ним наблюдали.
— Может, дашь ему свой велосипед? — Изрек, наконец, Серый. — Глядишь,
Представив бойкую старушку верхом на велосипеде, я тихонько хмыкнул.
— Дала бы, — вздохнула Баба Яга. — Да у меня его на той неделе Леший наш одолжил. В Дальнюю Сосновку, к брату на свадьбу поехал. Они там ещё седмицу-две гудеть будут.
— Хреново, — пригорюнился волк. — Как назло, и для тыкв не сезон, а то живо в карету бы превратила. Мышей-то, поди, полон амбар? Целый табун сотворить можно.
— Тоже мне, Крёстную Фею нашёл, — фыркнула старушка. — Не та у меня специальность. Да и не успел бы он до полуночи тыщу вёрст отмахать. Сам знаешь, дольше эти заклинания не работают.
— Это да, — признал Серый. — Иначе ты ему из любого камня или деревяшки лошадку сотворила бы.
— Из деревяшки? — Яга наморщила лоб. — Точно, из деревяшки! Серенький мой, ты не волк, ты диво лесное!
Спотыкаясь, она кинулась в избу и принялась там чем-то хлопать, скрипеть и шуршать.
Мы с волками недоумённо переглянулись.
— Вот, нашла! — Победно воскликнула бабуля, появляясь на крыльце. — Повезло тебе, дружок, последний остался. Довольно редкая вещица.
Она вложила что-то мне в руку. Это «что-то» оказалось большим золотистым жёлудем размером чуть поменьше среднего куриного яйца.
— И что мне делать с этим свинским деликатесом? — Поинтересовался я. — Ездового кабана приманивать?
— Ты о Деревянном коне когда-нибудь слыхал? — Вопросом на вопрос ответила Яга.
— Ну, кажется, что-то когда-то читал, — мне почему-то представилась гнилая коряга на четырёх кривых сучках, неспешно ковыляющая по лесной дороге.
— Ясно. Значит, не слыхал, — резюмировала бабуля. — В твоей руке — семя Деревянного коня. Мужеская особь этого растения может вырасти в любое животное, годное для передвижения. Надобно только сильно этого захотеть.
— Как это?
Вместо старушки ответил Серый.
— О, друг, очень просто: протопаешь денёк с грузом, и к вечеру нужные мысли-желания сами в голову и влезут! — Хохотнул он, сверкнув белоснежными клыками.
Стая поддержала вожака весёлым рявканьем.
— Ну да, ну да, — скептически хмыкнул я. — Значит, встану утром, а рядом ждёт чудесный конь, готовый верой и правдой служить мне до самой смерти?
— По инструкции где-то так и должно быть, — подтвердила Яга. — Появится чудо-зверь, которого ни поить, ни кормить не надобно. Только служить тебе он будет лишь до тех пор, покуда в пути не повстречается вам женская особь.
— Деревянная лошадка, что ли? Она на колёсиках?
— Нет, «кобылка» — простое растение, с корнями и ветками, потому всегда стоит на месте. При встрече они с Конём сплетаются в единое древо, которое скоро расцветает, а уже через седмицу начинает плодоносить.
— Интересный способ размножения! — Восхитился я, пряча жёлудь в карман жилетки. — Выходит, чтобы отыскать свою половинку, этот жеребчик обязан вступить в симбиоз с человеком?