Йестердэй
Шрифт:
А вот еще один пример: жертвоприношение Иофора, священника Мадиамского, на чьей дочери был женат Моисей:
«И принес Иофор, тесть Моисеев, всесожжение и жертвы Богу: и пришел Аарон и все старейшины Израилевы есть хлеба с тестем Моисеевым перед богом».
Теперь попробуем ответить на вопрос, почему, помимо мяса, главными видами жертвоприношений были свежеиспеченный хлеб, и благовония. На наш взгляд все дело в «воскурении» или, проще говоря, в приятном запахе. Именно запах жертвы привлекает богов. В беседе с Гильгамешем Утнапишти, шумерский аналог Ноя, человек, выживший в потопе, устроенном богом Энлилем, рассказывает о своей первой «послепотопной» жертве богам:
«Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,
На башне горы совершил воскуренье:
Семьи семь поставил я курильниц,
В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.
Боги почуяли запах,
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи слетелись к приносящему жертву».
Жертва-воскурение означает, что человек почтителен к тому или иному богу или
<почитание>
Итак, жертва – только лишь удобная форма почитания, концентрация чувств почтения, уважения, любви и страха, испытываемых людьми. Именно чувства людей нужны богам, а не хлеб и мясо как таковые. Вопрос: ты меня уважаешь? – обращенный богом к человеку в Древнем мире, отнюдь не комичен. Порой он прелюдия к началу разного рода ужасных деяний. Так в Египетском мифе о попытке Ра истребить людей говориться буквально следующее:
«Это рассказ о Ра, боге, что сам себя породил, о боге едином, и о том времени, когда он принял владычество над мужчинами и женщинами, богами и вещами. Мужчины и женщины стали выражать недовольство, говоря: «Смотрите Его Величество (Жизни, Сил и Здравия ему!) стал стар, и его кости стали подобны серебру, и его члены обратились в золото, и его волосы стали как лазурит».
Обиженный Ра созывает совет богов: Шу, Тефнут, Геба, Нут и прародителя богов Нуна. Обращаясь к собравшимся, Ра говорит:
«О старейший из богов, давший начало мне, о боги древних времен, предки мои, взгляните, что делают мужчины и женщины, ибо смотрите, те, кто был создан Оком, молвят слова недовольства против меня. Поведайте мне, как бы вы поступили в подобном деле и обсудите его для меня и придумайте план для меня, ибо я не буду убивать их, пока не выслушаю того, что вы скажете».
Придумать ничего не получилось. Тогда Ра поступил в соответствии с традицией. Раз люди не уважают богов, не служат им, людей надо уничтожить. Ра послал на землю свою дочь-львицу, богиню Сехмет, и та так увлекать пожиранием непокорных, что количество человек, способных приносить жертвы, стало стремительно сокращаться. Когда простая мысль: нет людей – нет жертв, дошла до сознания Ра. Он попытался отозвать дочь, но та, в азарте охотника не реагировала на крики и прочие сигналы старших богов. Ра срочно сварил пиво и вылил его в Нил. Напившись папиного пива, Сехмет уснула, а, проснувшись, согласилась оставить людей в покое.
Схожее объяснение попытке погубить людей (только наслав на них потоп), дается в мифах Шумера и Аккада – люди «много шумят». Не восстают на богов, не пытаются их свергнуть с небес, как в мифе о Вавилонской башне, а «шумят» – ругаются на богов.
О том, как болезненно боги воспринимали невнимание к ним людей или, того пуще – людскую ругань, говорит и Книга мертвых Египта. В «Представлении умершего богам» говориться о боге Атуме: «Ты отмщаешь за каждого бога человеку, который поругал его, и ты пускаешь стрелы в него». В первой «Исповеди отрицания 42 грехов» грех номер 41: «Я не забирал хлеба у ребенка и не обращался с презрением к богу моего города». Во второй «Исповеди отрицания 42 грехов» – «Я не презирал бога и не относился с пренебрежением к богу моего города».
Вспомним еще классических неудачников древней Греции: Тантала и Сизифа. Первый крайне неудачно пошутил над богами, предложив им в виде кушанья собственного сына. Второй – папарацци античности – подглядывал за богами и со смехом рассказывал об их неприглядных делах людям. А Ниоба, дочь Тантала, отказавшаяся приносить жертвы богине Латоне? Семь ее сыновей и семь дочерей были убиты Аполлоном и Артемидой, сама же она была обращена в камень, вечно льющий слезы.
Кстати, в мифологии Древней Греции современным людям, сотворенным из глины, предшествовало несколько поколений людей из металлов. Так вот, второе поколение – серебряное – было загнанно Зевсом в Аид. Вот как об этом пишет Гесиод (в переводе Вересаева, конечно):«После того поколенье другое, уж много похуже,
Из серебра сотворили великие боги Олимпа.
Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью.
Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком,
Дома близ матери доброй забавами детскими тешась.
А наконец, возмужавши и зрелости полной достигнув,
Жили лишь малое время, на беды себя обрекая
Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах
Были они воздержаться, бессмертным служить не желали,
Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцам,
Как по обычаю людям положено. Их под землею
Зевс-громовержец сокрыл, негодуя, что почестей люди
Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим.
После того как земля поколенье и это покрыла,
Дали им люди названье подземных смертных блаженных,
Хоть и на месте втором, но в почете у смертных и эти».
Теперь рискнем ответить на вопрос, поставленный нами в начале: «Зачем богам люди»? Принося жертву (и поедая ее лучшую часть), каждый человек выражает свое признание силы бога, которому эта жертва посвящена и тем самым дает ему эту силу. Чувства человека по отношению к богам и являются главным источником силы богов. Есть у людей чувство почтения – боги здоровы и сильны, нет – боги бессильны и ничтожны.
И эта тема жертвы-почитания имеет чрезвычайно интересный поворот, связанный как раз с тем, как начал выстраивать свои отношения с людьми один ханаанейский бог, которого мы знаем сейчас под псевдонимами Господь, Яхве, Саваоф и Элохим. Но, об этом как-нибудь в другой раз.
Кассета 4. Цвет – черный
Позвонил я в эту галерею. Преставился как журналист. И ведь, что интересно, не соврал. Секретарша
[пауза]
Раз. Два. Раз два три.
Ай сэй окей. Йестердэй воз йестердэй.
Ай сэй окей. Тудей из беттер дэй.
Ай сэй окей. Йестердэй воз йестердэй.
Ай сэй окей. Тудей из беттер дэй.
[пауза]
Что-то неладное с диктофоном. То работает, то не работает. Сейчас вроде работает, а предыдущие сорок пять минут кассета крутилась впустую. Ладно. Придется опять все пересказывать.
Арина позвонила из машины и приехала с опозданием всего в полчаса. Пробка на Ленинградке. Она (Арина) была в джинсах и какой-то оранжевой этнической хламиде, почти до колен. Черные волосы заколоты сзади оранжевой же штуковиной с зубами. На ногах кроссовки. Белые носки. От тапок матушкиных отказалась. Что это нам дает? Да ничего не дает.
Она вошла, извинилась, степенно прошествовала в ванную и грохнула там единственное в этой квартире зеркало. Отец брился всю жизнь, в него глядя. Мать теперь расстроится, когда с дачи приедет. Но это ближе к октябрю, можно пока не думать. А мне бриться придется на ощупь. Или вообще не бриться. Тоже вариант.
Я, конечно, вежливо поинтересовался какого Зу… ну, в общем, зачем было зеркало с полки в руки брать. Поучил совершенно неудовлетворительный ответ: мол, высоко стояло, а надо было обязательно… ну на что там смотреть? Хотя нет, смотреть-то как раз есть на что. Со стороны. Мне, например. Ей-то, зачем смотреть: косметики на лице нет, полотенцем не вытиралась, плеснула водой и пошла. Ну и шла бы…[пауза]
Чего-то я завелся. Да не в зеркале дело. В общем, осколки подобрали, чай заварили (она кофе не пьет) и стали составлять план.
У меня было два варианта: План А и План Б. План А выслушан не был. Впрочем, как и План Б. Арина достала фотографию, ткнула пальчиком в крайнего слева (это Сретенский) и заявила, что хочет все о нем узнать.
Видит бог, нет, не так, ВИДИТ БОГ, я пытался быть терпеливым. Я привел свои аргументы. Вот главный из них. Два года назад историк Василий Сретенским был найден в собственной квартире мертвым. Квартира, кстати, была пуста. В ней не было ничего: ни его коллекции поддужных колокольчиков, ни книг, ни бумаг, ни мебели, ни каких-либо вещей, если не считать таковыми отломанные плинтуса и вскрытые половицы. Так что, если ей нужен Сретенский, составление плана можно заканчивать, а расследование прекращать, заменить его совместным чаепитием в Ямках, в духе последней серии картин ее батюшки. Я согласен.
Впрочем, я готов был выслушать ее аргументы. Приготовьтесь. Первый аргумент: Леха, находясь в состоянии беспамятства, передал фотографию Арине таким образом, что палец его находился строго против головы Сретенского и даже частично ее касался.
Ну конечно! Как я сам не догадался. Перст указующий. Палец, кстати, какой?
Большой.
А рука какая?
Правая.
Вот так?
Да.
Я взял фотографию в правую руку, положив большой палец на голову Сретенскому, потом переложил ее в левую, причем большой палец попал на голову Ваньке Солонову.
Фокус не удался. Мне был предъявлен аргумент номер два: большие черные, нет, коричневые глаза. Прямой долгий взгляд.
Давно на меня так не смотрели. Что тут непонятного? Ну, хорошо. Объясняю еще раз: ДАВНО. НА. МЕНЯ. ТАК. НЕ. СМОТРЕЛИ.
Я сказал: «Ладно».[пауза]
Что я знаю о Василии Сретенском
Да все! Василий Сретенский, он же Кот. На снимке крайний слева, если кто еще не понял. Изображает циркового силача, играющего мускулами. Хотя, играть-то, в общем, нечем.
Мой лучший друг, даже сейчас, когда он умер. Мы дружили со старшей группы детского сада. По его версии, друга выбирал он, причем выбирал тщательно и вдумчиво, потому что на всю жизнь. Основным критерием была моя способность говорить о чем угодно не ограниченное ничем и никем (кроме воспитательницы и нянечки, конечно) время, потому что сам он был молчун. Ему было удобно жить, когда рядом есть кто-то, кто всем все расскажет за двоих.
Моя версия проще. Как-то раз я складывал игрушки перед обедом, а потом пошел мыть руки. Навстречу шел Васька, с которым мы только что в одной команде в футбол играли. Тут меня и озарило.
«Давай я буду твоим другом» – сказал один из нас.
«Давай ты будешь моим другом» – сказал другой.Сказано было одновременно. Ну и пошло. За примерно сорок лет мы тысячи раз спорили, сотни раз ссорились и один раз подрались. Не было и нет у меня друга лучше.
Перейдя из детского сада в первый класс мы завели себе по дополнительному другу. Так, в общем-то и сложилась наша школьная кампания. Трое на снимке и я.
Он окончил исторический факультет альмаматери. Потом долго-долго был историком и этим… культурологом. Читал какие-то лекции. Писал какие-то статьи. Рассказывал за рюмкой какие-то истории.
Не могу вспомнить ни одного эпизода в его жизни, в котором бы присутствовала Карина, как… главный персонаж, что ли. Ни одной его фразы по отношению к ней тоже не вспоминается. Впрочем, он не считал нужным демонстрировать свои взгляды и акцентировать поступки. Спокойно женился, тихо развелся. Мирно коллекционировал колокольчики.
А потом он умер.
Но перед смертью Кот меня сильно обидел. Взял и передал все свои материалы, назовем их «файлы Сретенского», какому-то своему однокурснику, профессору, клинвышибать. Тот теперь сидит дома на заднице и издает книги, якобы Василием написанные. Что он в тех файлах находит, что сам придумывает, пойди – разбери.
[Три слова – неразборчиво. Составитель.]