Йога Таун
Шрифт:
– Понимаю. Но она пропала. Бесследно.
Снова тишина.
– Можете приехать? К девяти. Один клиент только что отменил визит.
Я разбудила Лоу, написала записку и в спешке криво наклеила на дверь. Меня уже мучила совесть.
Утренние занятия отменяются. Занятия для уровня 3 в 18:00 по расписанию.
Вот черт. Остается надеяться, что никто не позвонит Рики.
Мы помчались в Шарлоттенбург. Был один из тех дней, когда пахнет весной, хотя самой весны еще не видно. Приемная доктора находилась в бельэтаже старинного здания, прятавшегося за высокими деревьями.
– Приятно познакомиться, Люси, – сказала она так, словно давно уже все обо мне знала. Потом протянула руку Лоу: – А вы…
– Лоу.
– Мой отец.
Она ограничилась улыбкой и предложила нам чаю, от которого мы отказались. Потом попросила Лоу посидеть в приемной, а мне сказала:
– Пойдемте со мной.
Лоу бросил на меня растерянный взгляд.
– Речь о вашей матери, – сказала Остервальд и открыла дверь в комнату напротив. Подразумевалось «А он ей всего лишь бывший муж».
Мне стало жалко Лоу. Он не заслужил сидеть под запертой дверью.
– Мне нечего скрывать от отца.
– Я знаю. Проходите.
– Все нормально, – пробормотал Лоу и взял первый попавшийся журнал.
Она провела меня в комнату с эркером и закрыла явно звуконепроницаемую дверь.
– Садитесь, пожалуйста.
«У вас не будет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление», – подумала я. Доктор Остервальд свой шанс упустила. Она невозмутимо села в кресло «Ле Корбюзье» напротив меня и посмотрела так, словно хотела найти в моем поведении ответ на загадку, которую ей задала моя мать. Я легко представила, как она сидит в этом кресле и отчаянно пытается прочитать что-нибудь на непроницаемом лице Коринны. Я решила, что скажу только самое необходимое.
– Я уже недоумевала, почему ваша мать пропустила несколько приемов. Без предупреждения, это на нее не похоже.
«Ну да, ты же хорошо ее знаешь», – подумала я и спросила:
– У вас нет предположений, что она делает в Индии?
Вместо ответа доктор наклонилась к журнальному столику и взяла открытку, которую явно положила туда заранее.
– Вот что она прислала мне.
Молодец, Коринна. Родной дочери даже сообщения не отправила, зато доктор Остервальд получает открытку. Прекрасно. На открытке был изображен Шива, медитирующий на берегу широкой реки. На плечи ему карабкались обезьяны. Поверх картинки строчки, написанные почерком матери:
Делая, как говорили мне другие,
Я был слеп.
Приходя, когда другие звали меня,
Я был потерян.
Потом я ушел от всех,
И от себя тоже.
Потом я нашел всех,
И себя тоже.
Руми.
– Вряд ли, – задумчиво сказала Остервальд, – можно «найти себя» в Индии за несколько дней. Я предполагаю, что последнее предложение – это сформулированное желание.
Меня больше заинтересовало предпоследнее предложение:
Потом я ушел от всех, и от себя тоже.
Мама явно устала от
В этот момент зазвонил мой мобильник. Аднан. Сердце заколотилось. Почему все всегда наваливается сразу? Почему в жизни не царит порядок, как в этом кабинете, или ладно, хотя бы как на моем стеллаже: слева вверху Аднан, справа вверху дети, внизу родители, в центре студия йоги, рядом подруги, все в отдельных ящичках, и для каждого ящичка подходящие книги – справочники, романы, научно-популярная литература. В зависимости от жизненного этапа можно одни ящички увеличивать, другие уменьшать, главное – ничего не перепутается. Я хотела сбросить звонок и уронила телефон. К счастью, пол покрывал толстый персидский ковер. Я подняла мобильник.
– Хотите поговорить об этом?
– О чем?
– О ваших делах.
Нет, я не хотела говорить о своих делах, тем более в кресле, где сидела на сеансах мама. Я сама знала, что произошло – старая полка, пережившая несколько переездов, рухнула. Слишком много книг на нее поставили. Теперь они все лежали на полу вперемешку, и никого не было дома, чтобы навести порядок.
Я перевернула открытку. Попыталась разобрать, что написано на штемпеле. Открытка была послана 28 февраля. Вскоре после ее отъезда. Место отправления пропечаталось плохо. Я искала хоть какие-то следы. Внизу я обнаружила название книжного магазина: R. Singh Bookshop, Geeta Bhavan Road, Rishikesh, Uttar Pradesh, India.
Теперь и надпись на штемпеле стала понятной.
Ришикеш.
По спине у меня пробежал озноб.
Ришикеш, где Лоу и Коринна повстречались с «Битлз». Где, согласно семейной легенде, была зачата девочка по имени Люси. Ришикеш, колыбель йоги. Преподаватель йоги, который не знает Ришикеш, это все равно что мусульманин, который не знает, где находится Мекка, или танцоры танго, не слышавшие про Буэнос-Айрес. Но для меня Ришикеш всегда был кармическим местом, которое одновременно притягивало и отталкивало. Когда я училась, я хотела непременно съездить туда. Но всегда что-то мешало. Честно говоря, это были отговорки. Каждый раз в последний момент я начинала колебаться. Возможно, из-за этой старой истории.
Он умер от тропической болезни.
Он умер от передозировки наркотиков.
Он покончил с собой.
В Ришикеше.
– Вы там бывали? – спросила Остервальд.
Соль на рану.
– Нет. А мама была.
Я попыталась понять по ее глазам, знала ли она об этом.
– Хорошо, пусть вы связаны врачебной тайной, но мама когда-нибудь упоминала, что хочет туда поехать?
Она молча покачала головой.
– И почему она исчезла?
Остервальд не собиралась раскрывать карты.
– Стоит искать ее?
– Это вам решать.
Ее сдержанность просто выводила из себя.
– Ей нужна помощь?
– Я не могу сообщить вам конфиденциальную информацию. Но я знаю, какие лекарства она принимает. И когда я последний раз ей их выписывала. Если пациент вдруг перестанет их принимать без психотерапевтической поддержки, это небезопасно.
– Психотропные?
Она наклонила голову, словно хотела сказать: «Ради насморка я бы ничего не прописывала».