Йога Таун
Шрифт:
Потом, лежа в своей комнате, я слышала сквозь прикрытую дверь, как он наигрывал на гитаре песню, которую Коринна забрала с собой.
This is the end, beautiful friendThis is the end, my only friendThe end of our elaborate plansThe end of everything that stands [36] .Мне представилось, что он не один в комнате. Что с ним «никто», его beautiful friend.
36
Это
Это конец, мой единственный друг,
Это конец всех наших планов,
Это конец всего, что есть. (англ).
Джим Моррисон, The End.
И захотелось, чтобы у меня тоже был кто-то подобный.
Самолет накренился. В иллюминаторе был виден унылый городской пейзаж.
– Снимки из вашего путешествия с собой? – спросила я Лоу.
– Нет.
– Ты же обещал взять их.
– Я везде искал… Не помню, где они.
– Ты же ничего не выбрасываешь!
– Может, их Коринна прихватила.
Или он их и не искал. Я вспомнила, что уже в юности видела эти снимки. А потом забыла, как многое, что кажется неважным, потому что важным становится другое. Я подумала о пустом месте на стене в доме Коринны. Она не спрятала воспоминания, как Лоу. Она дала им место. Я была уверена, что ту фотографию она взяла с собой. Вопрос в том, почему именно фотографию с Марией. Хотела отыскать ее? Если да, то почему именно ее, первую любовь Лоу?
– Та фотография с двумя девушками… кто тогда фотографировал?
– Какая фотография?
– Которая исчезла.
– А-а. Там все время кто-то что-то снимал. У меня был даже снимок с битлами, вот бы найти его…
– Ты был влюблен в Коринну?
– В нее все были влюблены.
Я почувствовала, что мне не пробиться. Нужно было искать другой путь. Я откинулась на спинку кресла и повернулась к нему:
– Ладно, Лоу. Расскажи про Марию.
Глава 10
Все, что ему было нужно, это руль под ладонью и дорога под четырьмя колесами.
Для начала нужно сказать, что снимок Марии и Коринны был сделан вовсе не в Индии. Водопад, похожий на райский, они обнаружили на сельской дороге. В Каппадокии. А может, в Иране. Или в Афганистане. Пейзажи расплывались, бесконечные улицы, названия городов. Большой Арарат, куда пристал Ноев ковчег, цветущие сады Исфахана, разрушенные дворцы Персеполиса. Высокие облака, ленивые полуденные часы, вид сквозь ветровое стекло, словно заезженная экскурсия в синемаскопе, под рев мотора и проникновенный голос Марка. Его грива трепетала на встречном ветру, а он распевал «Солнечный свет твоей любви» [37] , отбивая такт на руле. Дороги через богом забытые места, которые выглядели так, словно там никогда не ступала нога человека. Кусты, чертополох, шакалы. Жаркие дни и звонкие, холодные ночи. «Пенелопа» держалась стойко. Иногда Лоу высовывал голову в окно и смотрел, как «вращаются колеса» [38] . Это зрелище завораживало. И когда ночью он закрывал глаза, колеса продолжали крутиться в голове. Тогда, чтобы наконец уснуть, он рассчитывал, сколько оборотов они сделают по пути в Индию, сотни тысяч, миллионы.
37
Sunshine of Your Love (1967) – песня группы Cream с альбома Disraeli Gears.
38
Намек на песню Джона Леннона «Наблюдая за колесами» (Watching the Wheels) с его последнего альбома Double Fantasy (1980).
Коринна и Мария принадлежали к разным стихиям. Земля и огонь. Фотография,
Когда Лоу наконец вошел в воду, ему тяжело было не сравнивать тела Марии и Коринны. У Марии грудь была женственнее, но Коринна излучала больше огня. Мария стояла под водопадом, прислушиваясь, тогда как Коринна радостно вскрикивала. Лоу показалось, что они находятся в разных водах.
После купания они насухо вытерли друг друга, затем парни отправились искать дрова для костра.
Марк толкнул Лоу в бок:
– Come on, ты ведь ее тоже хочешь!
– Бред.
Лоу поднял с земли сук. Над скалистым пейзажем веял теплый ветер.
Марк рассмеялся.
– Не ври хотя бы сам себе.
– Она, конечно, жгучая штучка. Но можно держать себя в руках, правда? Если не хочешь обидеть любимого человека. Этим люди отличаются от животных. А почему, собственно, у тебя с ней ничего нет?
Марк ухмыльнулся:
– Лоу такой Лоу. Сама преданность, готов на жертвы. Всегда высокоморальный. А на самом деле ты такой же эгоист, как и все. Просто не хочешь признаваться. А отличие от животных одно: в человеке больше свинства. Ни одно животное не воюет с себе подобными.
Лоу рассердился, но не желал спорить.
– Трахни ее, если тебе хочется.
– Может быть, – ответил Марк.
Он поднял сук. Потом еще один. Постучал ими друг о друга, рассмотрел, отбросил один.
Лоу не понимал его. Куда бы они ни приехали, все парни были без ума от Коринны. Они или клеились к ней, или слишком стеснялись, чтобы клеиться.
– Марк, она на тебя запала.
– Думаешь?
Лоу удивился, что Марк сомневается. Марк, избегая его взгляда, двинулся дальше, они дошли до корявого дерева, стоявшего у края дороги. Все ветви были увешаны трепещущими на ветру лентами. Одни уже выцвели и порвались, другие оставались свежими. Лоу мог лишь предположить, что это дерево желаний.
– Что ты загадаешь? – спросил Марк.
Лоу задумался.
– Ну же, брат! Загадывай желание!
Лоу снял шарф, чтобы привязать его к дереву.
– А ты? – спросил он, чтобы отвлечь внимание от себя.
– А мне ничего не надо, – ответил Марк.
Лоу не поверил ему. Он искал свободное место на дереве.
– Так не получится, – сказал Марк, забрал у него шарф и полез на дерево. Ветки гнулись под его весом. С ловкостью обезьяны он добрался до верхушки.
– Осторожно! – крикнул Лоу.
Марк привязал шарф к ветке на самой макушке.
– Вот. Надеюсь, желание было стоящее, – крикнул он.
Затем раскинул руки и, балансируя как канатоходец, расхохотался.
– Слезай! – крикнул Лоу.
Марк издал радостный вопль, разнесшийся по всей степи. Он живет в ином мире, подумал Лоу, куда простым смертным вход заказан. Живет жадно, ничего не боится. Он бы сунул голову в пасть тигра ради новых ощущений.
Женщины были нужны Марку только при пересечении границы. В их лифчиках он прятал гашиш. Обычно они вообще не носили лифчиков, надевали только у границы, где обыскивались автобусы хиппи. В Афганистане гашиш был не запрещен, но и не разрешен. В этой серой зоне таможенники могли изрядно потрепать нервы. Они вынимали сиденья, выбрасывали коврики, а если что-то находили, то конфисковывали паспорта и даже машины. Тогда можно было откупиться. Только к женщинам таможенники не цеплялись. Марк однажды даже продал наркотики полицейским. И сделал на этом неплохие деньги. Счастливчик. Гашиш был повсюду, отличного качества и баснословно дешево. За сорок марок можно было получить килограмм «черного афганца», который был гораздо лучше, чем то, чем торговали в Гамбурге. Черный и тягучий, как резина. Марк утверждал, что с ним не обкуриваешься, а ловишь кайф.