Йоше-телок
Шрифт:
Все остолбенели.
Посреди толпы стоял человек — высокий, тощий, с сердито встопорщенной окладистой седой бородой и огненно-красным носом. Он размахивал руками и кричал.
Его здесь знали. Это был реб Шахне, даен из Бялогуры, который часто приезжал в Нешаву ссориться. После смерти реб Мейерла, бялогурского раввина, реб Шахне хотел занять его место, а собственное место даена отдать в приданое дочери, чтобы какой-нибудь ученый муж взял ее, засидевшуюся в девках, в жены. Но нешавские хасиды из Бялогуры [154] не хотели подпускать его к месту раввина, потому что он был миснагедом [155] ,
154
«Нешавские хасиды из Бялогуры» — здесь под «нешавскими» имеется в виду не место проживания, а то, что они считают своим духовным вождем Нешавского ребе.
155
Миснагеды (букв. «возражающие») — так хасиды прозвали своих противников, ортодоксальных евреев.
156
Суд Торы — раввинский суд.
Десять дней покаяния — то же, что и Дни трепета.
— Люди, стыд вам и позор! Я не буду молчать!..
Хасиды окружили его, схватили за руки. Он вырвался, яростно разметав их, и быстро проложил себе дорогу в толпе. Подбежав к зятю ребе, он вскинул руки вверх.
— Йоше! — закричал он. — Ох, беда, беда… Йоше-телок!..
Весь бесмедреш застыл от изумления.
— Уведите его! — послышались голоса. — Он сошел с ума! Выкиньте миснагеда за дверь!
Даена принялись тянуть со всех сторон. Но он не давал сдвинуть себя с места. В этом тощем человеке проснулась небывалая сила.
— Люди! — воскликнул он. — Знайте, что вас обманули! Это не зять ребе, а Йоше из Бялогуры! Йоше-телок, грешник во Израиле.
Люди зажали руками уши.
— Заткните ему рот! — кричали они. — Свяжите его поясами!
Но тут все сыновья ребе, выросшие будто из-под земли, встали стеной перед даеном.
— Люди! — воскликнули они. — Не трогайте ученого человека, раввина! Давайте послушаем, что он скажет. Сегодня ведь Рошашоне!
Через мгновение реб Шахне уже стоял на биме и стучал по столу.
— Люди! — взывал он. — Я в здравом уме! Клянусь вам святым днем Рошашоне, что человек, который стоит перед вами — это Йоше, по прозвищу Телок, из города Бялогуры. Там он, не про нас будь сказано, совратил девушку, дочь шамеса Куне. Из-за этого в городе, упаси Боже все еврейские города, начался мор, затем раввинский суд женил его на девице, но в брачную ночь он сбежал и оставил жену соломенной вдовой. Люди, я могу покляться на орн-койдеше. Я могу призвать весь город в свидетели.
Он сбежал с бимы так же быстро, как поднялся, подлетел к пришельцу и затряс кулаками перед самым его носом.
— Скажи, что это не так! — закричал он. — Скажи, что ты не Йоше-телок!
Пришелец не произнес ни слова. Большими, широко раскрытыми глазами, не видящими ничего перед собой, он взглянул на кричащего даена и тут же вышел — вышел торопливо, твердым шагом, как и вошел.
Все стояли остолбеневшие, подавленные. В большом, ярко освещенном
— Идемте, — раздались голоса, — идемте к ребе!
Вся толпа собралась у дверей Нешавского ребе.
Глава 23
Как раскаленный камень в бочку воды, упали слова реб Шахне в гущу нешавского двора.
Реб Мейлех и пылинке не давал сесть на зятя.
— Я этого бялогурского даена в порошок сотру! — кипятился он. — Велю хасидам прогнать его из города палками!
В старом сонном ребе вдруг проснулась воля к жизни, к битве, как в былые времена.
Исроэл-Авигдор тут же разнес слова ребе по всей округе.
Против ребе восстали его сыновья. Они забыли о своих ссорах, междоусобицах; теперь все держались заодно, проводили тайные собрания, даже в праздник, а на исходе Рошашоне послали своего человека в Бялогуру вместе с реб Шахне.
Они быстро принялись собирать деньги, торгуясь между собой, и насобирали немало рейнских гульденов. Деньги они вручили посланцу, десятки раз повторив одно и то же наставление:
— Файвиш-Меер, езжай и привези Куне-шамеса с дочерью, хоть за уши притащи в Нешаву. Если захотят денег, дай. Езжай и возвращайся с победой.
Файвиш-Меер — проныра, сплетник и злейший враг габая Исроэла-Авигдора, не подпускавшего его к кормушке, — зашил деньги за подкладку облезлой шубы, которую он взял с собой в дорогу, хотя было еще тепло. Еще в бричке, едущей к вокзалу, он начал читать длинную дорожную молитву, прося Бога уберечь его от злых людей, разбойников и диких зверей. Всю дорогу от Нешавы до Бялогуры реб Шахне непрерывно сморкался в платок и бурчал.
— Даже если бы пришлось ходить по домам, — кипятился он, — я бы все равно стоял на своем. Я бы повсюду кричал, что это Йоше-телок. Есть, есть Бог над нами.
Сразу же по приезде, как только кончик его красного носа показался в Бялогуре, даен поднял шум на весь город.
Едва сойдя с крытой повозки, даже не заглянув домой, он побежал в бесмедреш и стал вещать с бимы:
— Люди! Нешавский двор горит огнем! Йоше-телок живет с дочерью ребе!
Нешавские хасиды и их извечные враги, горбицкие хасиды, тут же принялись дубасить друг друга.
Файвишу-Мееру, нешавскому посланцу, не пришлось тащить за уши Куне-шамеса и его дочь, как велели сыновья ребе. Те сами пришли и стали просить, чтобы он взял их с собой. Ему не пришлось даже вспарывать облезлую шубу, чтобы достать зашитые за подкладку деньги. Куне хотел ехать вместе с Цивьей за свой счет. Он торопился, не желал ждать ни минуты.
Торопился и реб Шахне. Он забыл о месте раввина, которое хотел занять, забыл о дочери-перестарке, которую надо было выдать замуж. Даен не желал ни отдыхать, ни разрешать религиозных вопросов, он рвался в Нешаву. Сколько бялогурцы ни уговаривали его остаться — ведь у них теперь не было раввина, нельзя же оставлять город на произвол судьбы, — реб Шахне и слушать не хотел.
— Есть Святой закон, — вопил даен, — он даже для ребе — закон… Я этого так не оставлю. Я на весь белый свет прокричу, что дочь Нешавского ребе живет с чужим мужем.
Хасиды побросали свои лавки и рыночные лотки, ринулись в Нешаву. Поехали, во-первых, нешавские хасиды. Они сразу же поняли, что все это ложное обвинение, клевета миснагеда, которому не дали стать городским раввином. Им уже виделся позор даена и всех врагов нешавских хасидов. Что Шахне, мерзавца этакого, выгонят из города палками — в этом они не сомневались. Но им этого было мало. Они не могли ждать так долго. Они хотели стереть его в порошок еще раньше, в Нешаве, увидеть его позор на месте, в тамошнем бесмедреше, где его уложат на стол и дадут столько розог, сколько в него, отступника, влезет. Поэтому они оставили все свои дела и отправились в Австрию.