You raped my heart
Шрифт:
Зрачки зеленых глаз расширяются. Он серьезно?
— Забери свои слова обратно, — сталь давит на горло. Что же его так бесит в этой девушке? В чем причина? Кристина понимает, что эта мысль становится для нее навязчивой. А может он просто ненавидит женщин. Он их ненавидит. Кристина знает.
— Нет, — глухо говорит она. — Ты — трус.
Боль такая неожиданная, что девушка сгибается пополам. Эрик коленом ударил ее по сломанной ноге. Кристина оседает вниз. На ее шее осталась полоса — сталь прорезала кожу. От боли у девушки пляшут цветные искры перед глазами. И в тот момент она понимает,
Раздается звон стали — мужчина кинул нож на бетонный пол и размашистой походкой вышел из зала. Кристина сидит у стены, держится за ногу. У нее будет синяк. Большой. Налитый. По шее течет алая струйка. Совсем тоненькая. Но кровь впитывается в майку, и девушка поспешно зажимает ее пальцами. Сглатывает.
Это были всего лишь эмоции. Пустые, ненужные эмоции. Она ведь знала. Знала, какой он. Прочувствовала это на себе еще будучи неофитом. Так чего она ждала сейчас? Что он не будет грубить? Не будет бить ее? Не будет жесток? Черт знает, какие тараканы сидят в голове Эрика, какие демоны его терзают. Кристина не хочет знать. Она всего лишь хочет выжить и остаться во фракции, ставшей ей домом.
Девушка встает, чуть прихрамывая на одну ногу. Надо будет попросить Кэма посмотреть все ли в порядке с костями. Сукин сын. Знал же куда бить. Прямо в точку перелома. Кристина сжимает зубы. Она поднимает нож с пола и подходит к тиру. Около мишени в стене зияют две дыры от пули, первый нож, кинутый ею, лежит на полу, отливается серебром в свете электрических лампочек. Кристина старается встать ровнее, выпрямить спину, расправить плечи. И одним легким движением посылает нож в полет.
Сталь входит в дерево, разрезает его четко посередине мишени.
========== Глава 5 ==========
Эмоции клокочут где-то под горлом. Собираются тугим комком и бьют, просятся наружу. Эрик лишь сцепляет зубы.
Эта сучка в конец охуела.
И такое червоточащее зло разливается внутри. Съедает. Пожирает. Его щека будто до сих пор горит от ее удара. Ладони у нее маленькие и теплые, но ударила она знатно. Где-то в глубине души, возможно, мужчина и признает, что бить она умеет. А так… Нет. Обойдется. Поломанная девка, которую хочется доломать.
Пока Эрик идет по коридору, у него дрожат руки. Это злость. Ярость. Эмоции, черт их дери. Негоже Максу видеть его таким взвинченным. Еще чего доброго вздумает читать нотации. Эрику это не надо. Его это раздражает. Его раздражает все происходящее. В частности, эта девка. У нее такая тонкая шея, что протяни руку, сожми пальцы посильнее, и услышишь лишь предсмертный хрип. Когда-то одна женщина задыхалась у него на глазах, хватала ртом воздух. Эрик помнит ее красное лицо. И хочет видеть такое же лицо у Кристины.
Наверное, ненавидеть ее глупо и необоснованно. Девчонка ничего ему не сделала. Совсем. Она просто тупая, маленькая и несуразная. А сейчас еще и поломанная. Он видел, как ее кости торчали из плоти, когда ее только привезли в Яму. Малоприятное зрелище. Она хрупкая и тонкая. И, в конце концов, она просто девчонка. Они по определению слабы и ничтожны. Ничтожная Кристина. Макс головой ударился, если решил, что Эрику действительно стоит с ней возиться.
Мужчина
— Входи уже, — раздается голос из комнаты, и мужчина замирает. Потом фыркает себе под нос, оглядывается и замечает глазок видеокамеры. У Макса паранойя? Эрик больше не думает — он толкает дверь и оказывается внутри.
— Ты распихал камеры по всей Яме и посадил за пульт управления Четыре. Не считаешь, что это опасно? — Говорит он и садится в кресло напротив Макса.
— Наоборот, — возражает темнокожий мужчина, не отрываясь от каких-то бумаг на столе. — Это меры безопасности. А твоя личная неприязнь мешает тебе смотреть на вещи здраво.
Эрик чуть не закатывает глаза. У Макса есть совершенно отвратительная и просто идиотская манера постоянно поучать. Хотя, наверное, именно он имеет на это право как никто другой. Эрик благодарен ему за все, что он когда-то сделал для него. И эту благодарность так просто не стереть. Поэтому вполне можно потерпеть это бурчание.
Эрик вздыхает, трет пальцами переносицу и переводит взгляд на самого старшего лидера Бесстрашных.
— Зачем ты меня позвал?
— Кристина, — просто отвечает Макс и, наконец-то, отрывается от бумаг.
Эрик демонстративно фыркает. Он так и знал. Удобнее садится в кресле, закидывая одну ногу на другую так, что щиколотка левой ноги покоится на колене правой, кость давит на кость.
— Девчонка меня ударила, — колко произносит он.
— Мне почему-то кажется, что за дело.
Черт возьми.
— Она не имеет права меня бить. — Упрямо заявляет Эрик.
— Да, — неожиданно соглашается Макс. — Не имеет. Ты — старший. Она должна тебя слушать. Вот иди и объясни ей это. Вы потеряли уже два дня.
— Да мне плевать, — горячится Эрик. Сама мысль о том, чтобы остаться наедине с этой смуглокожей девицей, выбешивает его. Аж руки непроизвольно сжимаются.
— Что в ней такого? — Вдруг спрашивает Макс. Эрик поднимает на него взгляд. Глаза в глаза.
— Я не люблю слабых и беспомощных. Слабость — это как признание того, что ты — ничто в этом мире и ничего из себя не представляешь.
— Хм, — кажется, Макс не удовлетворен таким ответом. Но он все же молчит. — У вас осталось чуть больше трех недель. Приведи ее в форму. Ты это можешь. — Его голос звучит так серьезно, плечи едва напрягаются. Это голос лидера, того, кто умеет отдавать приказы.
Эрик вздыхает.
— Окей, босс. — Он знает, он все знает и понимает. И, сцепив зубы, будет делать то, что следует. Потому что так надо. А Эрик привык делать то, что надо, а не то, что хочется. Такова Яма. Таково Бесстрашие.
Девчонка будет полезна. Так сказал ему Макс, когда просил восстановить ее. И Эрик верит. Не в Кристину, нет. Он верит Максу. Поэтому покидает его кабинет без лишних слов, поэтому идет по направлению к столовой — сейчас как раз обеденное время, поэтому проходит к столу, за которым сидит девушка. Она в компании друзей. Но Эрик бесцеремонно заставляет ее встать и вытаскивает в коридор.