Юбер аллес (бета-версия)

Нестеренко Юрий Леонидович

– Дайте-ка мне это сюда.

– Пфуй, гадость, - старуха подвинула Власову коробку.

Фридих снял крышку, отметив про себя, что одноразовые перчатки сейчас оказались как нельзя более кстати, и осторожно извлёк голову из крема.

При близком осмотре оказалось, что это, скорее, отсечённое лицо, а не целая голова - затылочная часть черепа отсутствовала. Мозга тоже не было. Нижняя челюсть держалась только на коже. Похоже, головёнку Микки разрубили пополам чем-то острым. Власов попытался понять, зачем это понадобилось Матиасу, и решил, что он таким образом пытался уменьшить

вес головы. Аккуратный и изобретательный бандит не хотел, чтобы коробка показалась слишком тяжёлой. Сюрприз был хорошо подготовлен.

Под лицевой частью черепа лежал маленький накопитель в прозрачном пакетике, прилепленный к кремовой розочке. Власов извлёк его, покрутил между пальцами.

– Это чего?
– заинтересовалась Берта, приспуская очки по носу вниз, чтобы лучше видеть.

– Платтендат, - ответил Власов.
– Скорее всего, звуковой или с видео. Что-то вроде киноплёнки.

– А, ну там будет это самое, - старуха сразу утратила интерес к вещице.

– Скорее всего, - Власов снова уложил вещицу в пакетик и накрыл её головой Микки.
– Пусть такое смотрят те, кому положено по службе.

Берта Соломоновна взглянула на Фридриха с уважением.

– Вы таки понимаете за эти вещи, - сказала она.
– Может быть, мы закроем коробку с Мойше и будем пить наш чай?

Власов накрыл коробку крышкой и поставил на сервант.

– Я так понимаю, никакой ценной информации для меня у вас нет?
– жестко произнес он, садясь.
– Ваша задача была - заманить меня сюда и угостить отрезанной головой?

– Я не знала, чем, - заупрямилась старуха.
– Но таки да, у меня не было разговора. Я сделала, чего мине попросили. Чай пейте. Вы же можете пить чай? Или вы думаете за ту глупую женщину?

Власов тяжело вздохнул.

– Похититель, - сказал он, - похоже, думает, что фрау Галле представляет для меня личную ценность. Хотя это странно. Ну, сначала она наверняка наплела ему с три короба, чтобы показать, как она для меня важна - из страха, что иначе он убьет ее сразу. Но неужели он всему поверил и так и не добился от нее правды? Не выяснил, что никаких отношений между нами нет?

– Он из этих самых, и за женщин совсем не понимает, - проговорила старуха.
– И за мужчин, которые любят женщин, тоже. Он думает, если мужчина ходит около женщины, то он её хочет. И я таки думаю, что он вовсе не интересовался этой вашей правдой.

Фридрих молча сделал глоток чая. Старуха допила свою чашку, поставила ее и вдруг встала и вышла в коридор.

Власов напрягся, но тут же снова расслабился. Нет, никакой бомбы уже не будет. И яда в чай она ему тоже не сыпанула, уж такое бы ей с рук никак не сошло. Просто, должно быть, после пережитых волнений ей понадобилось в уборную. Он даже прислушался, ожидая хлопка двери в конце коридора.

Но дверь туалета так и не хлопнула, а Берта Соломоновна неожиданно быстро вновь возникла на пороге. В руках она держала пожелтевший бумажный пакет.

– Вы себе думаете, то плохой человек, - заговорила старуха, вновь садясь за стол и кладя пакет на скатерть.
– Я таки жила на этом свете, и знаю за плохих людей. Глядите сюды, - она вытащила из пакета

несколько старых фотографий и принялась их перебирать. Власов опознал несколько лиц из экспозиции на стене - барышня в шляпке, сюртучные мужчины, даже военный в большевистском мундире - но не мог понять, к чему это все.

– Вот, - сказала старуха, кладя на скатерть очередное фото и тыча в него желтым ногтем.
– То старые дела.

Власов развернул снимок к себе, пригляделся. Мужчина в странной одежде, худое породистое лицо, горбатый нос - как у романского патриция, а не как у юде. Выразительный тип... и вроде бы кого-то напоминает. Фридрих попытался сосредоточиться на этой мысли, но ничего не получалось: всё загородило безглазое лицо Микки. Власов был вынужден признать, что гнусная придумка Спаде его всё-таки задела, причём сильнее, чем хотелось бы.

– Мине про него спрашивали эти наши, - Берта подумала и добавила, - я таки поняла, что он живой. Я очень огорчилась.

Картинка встала на место. Ну конечно, брови, морщины - Зайн.

– Откуда это?
– спросил Власов.
– Вы его знали?

Целленхёрер задрожал и запел свою мелодию, показавшуюся неуместно бодрой. Власов быстро поднёс его к уху.

Звонил Никонов.

– Власов? Мы тут внизу, - майор не стал терять время.
– Нашли стажёра. Лежал на полу в каморке. Хорошо приложили. Но вроде дышит.

Власов запоздало сообразил, что стажёр нужен был бандиту живым - на случай проверочного звонка из конторы. Видимо, он держал его под дулом пистолета, а когда собрался наверх - оглушил. Он, конечно, мог его добить, когда пошёл заносить гостинец, но не стал - то ли слишком спешил, то ли не хотел в случае чего вешать на себя лишний труп, тем более зная, что за смерть своих "органы" мстят с особой беспощадностью. Правда, парень вполне мог опознать рыжего... вот именно: вряд ли он запомнил что-нибудь, кроме рыжих волос и усов. Или... или он просто не боялся опознания. Например, потому, что его внешность и без того известна?

– Что требуется от меня?
– резче, чем хотелось бы, спросил Власов.

– Мы хотим получить объяснения, - голос Никонова тоже звучал жестче обычного.
– И по поводу того, что вам принесли, и по поводу остального.

"Какого еще остального?" - подумал Фридрих, а вслух ответил:

– Я дам вам все объяснения, но мне нужно ещё десять минут... Будьте столь любезны!
– рявкнул он в трубку и нажал отбой.

Старуха наблюдала за ним с интересом.

– Вы говорили о Зайне, - напомнил Фридрих.
– Почему вы огорчились, когда узнали, что он жив?

– Потому что я таки думаю, он зайдёт к старой Берте, - проговорила старуха.
– Мне не хочется с ним разговаривать за наши старые дела и потом чтобы умирать. Я не хочу умирать, это скучное дело. Но я ждала, что он придёт. А пришёл этот мишигин. Я его не ждала.

– Откуда вы знаете Зайна?
– не отставал Фридрих.
– Что вы можете о нём сказать?

– Фолшпиль, - ответила старуха и прикрыла глаза.
– Вы мене будете спрашивать, - добавила она, - но я ничего не знаю за новые его дела. Мои дела были давно.