Юдаизм. Сахарна
Шрифт:
[
<-145
]
Ужас! ужас! ужас! Мистический ужас страдания. О, вот что значат «ха— митические религии», о которых такие вялые, такие «травоядные» слова мы читаем в учебниках и жалких «обзорах» по истории религий... В. Р-в.
[
<-146
]
Просто — облизываются, это-то чувствуется. Так «облизывались» Герценштейн, Иоллос и Тан, толкая крестьян на дворянские усадьбы, при отсутствии воинской защиты. Милые и добродетельные «человеколюбцы» и «наши сограждане»... В. Р-в.
[
<-147
]
Конечно, — это храмовое, древнее жертвоприношение! Смотри о приставлении сосуда к горлу птиц, после того как священник ногтем прорезал «против затылка» головку горлиц, перерезав артерии и вены, но не отделяя
[
<-148
]
В одном месте Талмуда (много лет назад) я прочел, что пол Иерусалимского храма заливался кровью так, что кровь доставала священникам «по щиколки», — и они должны были осторожно несть «облачения», дабы не запачкать их в крови. В. Р-в.
[
<-149
]
Подозреваю, что и разделка не совсем проста, — а была в древности и является теперь в своем роде «магическим разъятием на органы и части», из коих каждая ведь часть ясно «говорит собою» и говорит именно «евреям», имеющим ключ к смыслу каждой «жилки», и «почечке», и «печени», и «тука»... Уверен, это все далеко не «просто»... В. Р-в.
[
<-150
]
Ну, — вот: это — талесы, в которых молятся. Рассказ автора тем более драгоценен и свеж, тем более практичен и точен, что ему «не подсказывали» ничего какое бы то ни было знание юдаизма, даже «талесов», и что в них одеваются не «раввины», а вообще все евреи при молитве. В. Р-в.
На этом основано, что евреи считают себя каждое у них родившееся дитя рожденным «от Бога» не в духовном, а в прямом, плотском и, так сказать, неприличном смысле. И знаком сего служит, что каждое дитя требуется «Богом себе» от родителей в жертву, — и что, далее, за него непременно должен быть дан выкуп.
[
<-151
]
Вот, вот! «Молитва», «в храме»!! А как суть-то «молитвы» и «храма» — угрюмы, страшны: то таковы и лица у «молящихся в талесах». Взглянуть бы на рысь, когда она припала к шее лося и пьет кровь: лицо, вероятно, «угрюмое и сосредоточенное». В. Р-в.
[
<-152
]
О, как это важно! Ведь это «Высшая Академия юдаизма», и тут даже «сторожа» и «невежды» благоговеют. В. Р-в.
[
<-153
]
О, о!!.. Страшно важно! Действительно, евреи — в вечном говоре, «трещотки». Что же тут замолчали? «Душа (через жертву и даже одно зрение ее) соединяется с богом израилевым». В. Р-в.
[
<-154
]
Тут-то, зрю я духом, и причина надписи в Иерусалимском храме: «Кто переступит дальше за эту черту, — пусть пеняет на себя, ибо последует смерть». Степень ужаса настоящего иудейского жертвоприношения, «по всей форме», иногда с тысячами убитых в один день животных, должна была во всяком третьем и незаинтересованном человеке вызвать такой ужас и негодование, что... стены бы Иерусалима затрещали гораздо раньше еще Веспасиана... Держа в тайне внутренность храма, они оберегали «я» свое среди народов: ибо народы, люди единым духом и единою мышцею разнесли бы по клокам воистину демоническое (с точки зрения общечеловеческой) гнездо невероятных мук и боли... В. Р-в.
[
<-155
]
Т. е., обращаясь к лучшим израильтянам через Пророка, Бог говорит им, указывая на остальную массу еврейского народа, впавшего в идолослужение (и пошла вслед Ваалам): «Судитесь с матерью своею», «судитесь с Иерусалимом, который изменил Мне». Прим. В. Р-ва.
[
<-156
]
Г-н Переферкович, переводчик на русский язык «Талмуда», говорит в конце «Введения»: «Священное Писание оскверняет
Еврей, все перелистывая по субботам Тору и, естественно, применяя и примеривая к себе, не мог не заметить, что в этом умолчании, в сущно-
[
<-157
]
Поэтому нельзя видеть в Талмуде, и вообще в последующем иудействе, злоупотребления в том, или преувеличения и самообольщенности в том, что они выработали тезис: «мир создан для евреев», и вообще все учение о «гоях», как о «чужих», как о «ненужных», в своем роде «безблагодатных» существах; попросту _ Как о животных, почти безумных и бессловесных. «Не нужны». В этом все. «Не нужны» обнимает и вещественные отношения, и мораль. «Ненужного» можно обобрать; «ненужного» можно убить, не вытащить из ямы, не спасти, когда он тонет; его можно «залечить», когда он болен, или дать недействующего лекарства больному; можно «испортить литературу гоев»; можно испортить, извратить, исказить их промышленность и торговлю. И пусть об этом в законе, в «Талмуде» и «Шулхан-Арухе», ничего не сказано и даже сказаны обратные слова «о помощи чужеземцу», «чужеродцу», «необрезанному». Все это будет мертво, все эти слова будут без действия, ибо они все будут афоризмами, ни с чем не связанными, ни из какой системы и ни из какой общей мысли не вытекающими. «Общая»-то мысль и «система»-то говорит: «гой», «чужой», «не обрезан», «не нужен Богу и никому», «обери его», «оттолкни его»... «имущество его — ценно, но самого его — нет». А около «системы» может стоять прекрасный лично Гиллел, до которого и его прекрасных лично качеств, право же, «закону» нет дела, и нет дела Аврааму— обрезанцу, ни — всему Израилю. «Есть — Гиллел, есть — Шамай» (враждебный Гиллелу его современник, суровый и беспощадный учитель, не меньший, чем Гиллел, авторитет еврейства). Они любят ссылаться на «Гиллела» и таких, скрывая в тени Шамая, — коему синагога и вся традиция иудейства повинуется еще больше, чем Гиллелу. Гиллел — «для фронта», «в глаза» гоям; а позади и au fond всего — Шамай. Это надо помнить и об этом никогда не надо забывать. «Гой — труп: сними с него одежду и отходи прочь». Вот суть, которой изменить нельзя, ибо это есть «1 из 1000 лучей» обрезания.
[
<-158
]
Дворец юстиции [в Париже] (фр.).
[
<-159
]
«досье, личное дело»... «опись, реестр» (фр.).
[
<-160
]
эти евреи (фр.).
[
<-161
]
афера (фр.).
* *
Тут вопрос не о том, кто светел, а о том, кто силен. Конечно, Франция светлее еврейства. Ведь «дело Дрейфуса» было попыткою сорвать «нравственный банк» Франции: отсюда вся его вязкость, упорство, и отсюда же всемирное к нему внимание. Очень интересен «сам» Дрейфус или «генерал Буадефр»!.. Царями столько не занимаются; и смерти императрицы австрийской, тоже невинно погибшей, не было дано и сотой доли внимания, какое дано было «невинно заподозренному Дрейфусу». Европа следила, кто у кого сорвет банк, и притом такого странного характера, что там заложена была самая душа и жизнь игроков: прекраснейшей страны, древнейшего и очень странного народа! И игра была удивительно выбрана в момент: ну, проиграй еврей — и ничего не теряет еврейство; «да, мы ошиблись, один из нас — мошенник и изменник, но у Франции остается 100000 честных израильтян, совершенно искренно любящих свое отечество». Это в случае проигрыша; а в случае выигрыша? А в случае выигрыша «срывался моральный банк» вовсе не Гонза, Буадефра и проч., и проч., а именно Франции в самом ее сердце, в самом ее центре. А оттуда бежит к^овь по всем членам, и ядовитый укол в «штаб» парализовал бы, конечно, самое тело страны и «любимого отечества». Оставим вопрос о «светлом духе» еврейства и обратимся к их силе.
вечный жид (фр.).
[
<-162
]
Розанов В. В. Собр. соч. В мире неясного*и нерешенного. М., 1995. С. 339.
[
<-163
]
Розанов В. В. Собр. соч. О писательстве и писателях. М., 1995. С. 368-369.
[
<-164
]
Чуковский К. Книга о современных писателях. М., 1914. С. 172—173.
[
<-165
]
Переписка В. В. Розанова и М. О. Гершензона, 1909—1918 // Новый мир. 1991. №3. С. 231.