Юг в огне
Шрифт:
Основной частью населения Новочеркасска были: отставные генералы, полковники, войсковые старшины, чиновники войскового правления да купцы. Жили они в добротных домах, сыто, лениво, обзаведясь кругом знакомых, погрязнув в сплетнях, в мелочных интригах...
Но теперь все вдруг изменилось. Новочеркасск зашумел, он стал гнездом контрреволюции.
С каждым днем все больше и больше прибывало сюда народу с Севера. Везде, где только можно было найти приют: гостиницы, частные квартиры, общежития учебных заведений, казармы и даже некоторые помещения больниц и госпиталей - все было забито приезжими.
И вскоре в Новочеркасске за бешеные деньги
Каждое утро на рынок налетала толпа приезжих и, как орда монголов, опустошала его.
Рабочие и ремесленники чуть не плача жаловались друг другу:
– Понаехали к нам буржуи проклятые, через них теперь хоть с голоду подыхай. Цены на рынке в десять раз поднялись.
С утра до поздней ночи улицы города кишели праздной толпой. Со скучающим видом бездельников взад-вперед бродили какие-то дородные мужчины в дорогих шубах, дамы в меховых манто, малиново звенели шпоры оказавшихся не у дел гвардейских офицеров.
По мостовой гарцевали всадники в лихо сбитых набекрень папахах, гремели пролетки с седоками, маршировали гимназисты с винтовками.
Мальчишки с кипами свежих газет носились среди гулявшей публики, пронзительно крича:
– "Донские ведомости"!.. "Донские ведомости"!..
Газеты расхватывались мгновенно. Какого-нибудь счастливца, сумевшего добыть газету, просили почитать ее вслух. Вокруг такого чтеца образовывалась толпа. Новости перелетали из уст в уста.
– "Приехавший из Германии в запломбированном вагоне Ленин, пользуясь поддержкой черни, захватил власть в Петрограде", - вычитывал из газеты чтец.
– Ой, боже!..
– раздавались стоны вокруг.
– Что с Россией станет?.. Пропала, пропа-ала матушка...
– Что там еще? Читайте!
– Евреи переносят свою столицу из Иерусалима в Москву...
– Матерь божья!
– крестились старые барыни.
– Еврейское нашествие... Нашествие...
– Значит, как говорят, Бронштейн теперь будет царем, а Цедербаум его заместителем... вроде принца...
– А вы слышали, господа?
– с видом человека, осведомленного во всем, изрекал толстяк в енотовой шубе.
– Что такое, Иван Иванович?
– с ужасом спрашивала побледневшая дама в котиковом манто и с причудливым пером на модной шляпке.
– Что еще?..
– В Ростове началась война между большевиками и казаками.
Толпа обступала Ивана Ивановича, жадно прислушиваясь к его словам.
– В Таганроге произошло восстание большевиков, - продолжал Иван Иванович, - и отряду полковника Назарова пришлось отступить. Слышал из достоверных источников, что в Ростове арестован генерал Потоцкий и много других офицеров... Казачий отряд разоружен...
– О господи!
– слышались вокруг печальные восклицания.
– Боже, упаси нас!.. Ведь если это так будет продолжаться, то и мы здесь, в Новочеркасске, не уцелеем...
Иногда Константин Ермаков, проходя по улице, бывал свидетелем таких разговоров. Он протискивался в середину толпы и с возмущением говорил:
– Как не стыдно, господа, говорить вам такие вещи?.. Это ж провокация!.. Зачем без всяких на то оснований разводить панику?.. За это по головке не погладят. Вон посмотрите на молодежь, - указывал он на марширующих гимназистов.
– С них вам надо пример брать. Молодежь наша на высоте понимания своего гражданского долга, на высоте понимания момента. Она не хнычет, господа, как вы, а горит неугасимым огнем негодования против насильников и убийц.
Пылкая речь офицера, затянутого в ремни, с шашкой и револьвером по бокам, производила на толпу ободряющее впечатление. Все оживлялись и начинали говорить о том, что, действительно, не все еще потеряно и надежд на благоприятное будущее много.
Константин, как только его отозвали в Новочеркасск, горел энергией. Он в числе немногих был верной и надежной опорой атамана Каледина. Где только требовалась вооруженная сила, где только нужно было силой оружия подавить брожение против атаманской власти, туда посылался Константин со своей сотней. Правда, в его сотне за последнее время осталось всего человек двадцать пять. Другие разъехались по домам.
Уже несколько раз Константину пришлось участвовать в операциях по борьбе с большевиками. Особенно он гордился тем, что ему со своими казаками вместе с юнкерами и добровольцами - гимназистами и реалистами удалось разоружить стоявшие в Хотунке большевистски настроенные 272-й и 273-й пехотные запасные полки.
За эту операцию сам Каледин торжественно пожал руку Константину и пожаловал его чином войскового старшины.
Константин ликовал: ведь чем черт не шутит, если все так удачно пойдет и не будет потеряно расположение атамана Каледина, то, пожалуй, можно на свои плечи нашить и погоны полковника... А там, быть может... Впрочем, рано об этом загадывать...
В это время из Советской России в Новочеркасск сбежал престарелый генерал Алексеев. Проезжая со станции в экипаже мимо кафедрального златоглавного собора, генерал набожно перекрестился и сказал:
– Ну, господи, благослови начать благородное дело освобождения России от смутьянов.
С разрешения Каледина старый генерал поселился в помещении бывшего лазарета и начал формировать офицеров в свой добровольческий отряд, который затем оказался зародышем "добровольческой" армии. Но вначале дела с вербовкой добровольцев подвигались довольно туго. Офицеры к Алексееву не шли. Видимо, в способность дряхлого генерала сплотить вокруг себя надежные кадры не верили.
Шестого декабря неожиданно в Новочеркасске появился Корнилов, бежавший вместе со своей стражей - текинцами - из Быхова. А вслед за Корниловым появились и Деникин, Лукомский, Марков, Эрдели, Кисляков, Эльснер и Романовский. Это были боевые генералы-авторитеты. В них верили.
Хотя весь этот генералитет и жил в Новочеркасске скрытно, но весть о нем облетела город. И все знали, что генералы эти приехали на Дон не для того, чтобы отдыхать.
Обрадованный столь неожиданным прибытием Корнилова в Новочеркасск, Алексеев, который ценил его, как волевого, энергичного человека, тотчас же передал ему руководство организацией "добровольческой" армии. И сразу же, как только это стало известно, приток добровольцев в отряд возрос.