Юг в огне

Петров-Бирюк Дмитрий Ильич

К вечеру девятого мая экспедиция выехала на территорию Усть-Медведицкого округа. Подтелков несколько оживился. Ведь это был тот округ, который являлся целью их путешествия. Проехать еще каких-нибудь, быть может, пятьдесят-шестьдесят километров, и там, твердо был убежден Подтелков, совсем другие люди, все переменится. В родной станице Усть-Хоперской кто не знает Подтелкова?

Подъезжали к хутору Рубашкину.

Лагутин выделил трех казаков и на запасной подводе, запряженной парой бойких лошадей, отправил их вперед в хутор.

Они поскакали и вскоре скрылись

за бугром.

Съезжая с пригорка в хутор, казаки заметили, как из другого конца поселка стремительно выскочили десятка два груженных тачанок и повозок и помчались прочь от хутора.

– Что это они?
– недоумевающе спросил Прохор.

– Гуляют, должно, - ответил казак.
– Ныне же пасха.

Но когда въехали в хутор, то убедились, что дело тут не в гулянии и не в пасхе. При приближении экспедиции хуторяне всполошились... Нагружая тачанки и телеги шубами, перинами, самоварами и прочим домашним скарбом, сажая наверх возов ребятишек и стариков, хлеща лошадей кнутами, они мчались из хутора, как угорелые. И сейчас хутор был почти пуст.

– Что тут делается?
– в изумлении разводили руками казаки из экспедиции.
– С ума, что ли, они сошли?

К Подтелкову подошел местный житель, молодой щеголеватый солдат.

– Здравствуйте, - сказал он.

– Здравствуй, - ответил Подтелков.
– Что у вас тут делается? Все, как оглашенные, умчались от нас. Почти весь хутор пустой.

Солдат рассмеялся:

– Так они ж вас испугались. Тут кулаки такую брехню распространили, что будто идут китайцы да латыши, по русскому ни бельмеса не понимают... Всех, мол, режут, жгут, грабят да баб и девок насильничают... Ну, слыша такие страхи, поневоле побежишь... Тут такой рев поднялся... Я им, дуракам, говорил, чтоб сидели на месте. Идут, мол, наши же, русские... Так где там, и слухать не хотят... Меня чуток не убили, говорят, за них, мол, стоишь...

– А наших квартирьеров не видел?

– Как же, видал. Трое молодых парней приезжало...

– Так где же они?

– Казаки тут у нас давеча были. Переловили их и в Краснокутскую погнали... Знаешь что, - зашептал солдат Подтелкову, - ты, видать, у них за начальника. Так послушай меня, что скажу. На вас тут собирается сила большая. Погляди, - указал он на бугор, где в сумерках вечера маячили всадники.
– Жалко, побьют вас всех.

Подтелков сразу же понял, какой огромной опасности подвергнет он свою экспедицию, если здесь останется ночевать.

– Спасибо, товарищ!
– пожал он руку солдату и подал команду:

– Поворачивай назад!..

Разбредшиеся было по хутору в поисках съестного казаки в недоумении возвращались.

– В чем дело?
– спрашивали они.
– Почему назад?

– Беляки нас окружают, - пояснил Лагутин.
– Оставаться в этом хуторе никак нельзя, побьют.

Держа винтовки наизготове, казаки, не отставая от подвод, торопливо уходили из хутора Рубашкина.

Небо заволакивалось рваными, клубящимися тучами. Начал моросить мелкий дождь. Дорога быстро расквасилась. Лошади едва волокли по грязи тяжелые телеги.

Держась

за борт тачанки, тяжело вытаскивая ноги из липкой грязи, молчаливо шел Подтелков. Он ясно отдавал себе отчет в том, какую ответственность взял на себя, поставив людей в такое положение, и тяжко переживал это. Шедший по другую сторону тачанки Лагутин понимал состояние своего друга и в душе жалел его.

– Ничего, Федор, - сказал он тихо.
– Авось, бог даст, выберемся благополучно из такого положения.

Подтелков вздохнул и не ответил.

В тачанке лежал укутанный в шинель и накрытый брезентом расхворавшийся Кривошлыков. Он дрожал от лихорадки, постукивая зубами.

– О, че-рт!
– простонал он.
– П-по-пали в ло-овушку... Вот, Ф-Федор, - укоризненно глянул он глубоко запавшими глазами на Подтелкова, - все че-рез твое упрямство.

– Замолчь!
– дико взвизгнул Подтелков.
– Что ты мне сердце надрываешь?..

Некоторое время он шел молча.

– И так все сердце изболелось, - сказал он тихо, почти шепотом, словно стыдясь.
– Проклял себя, что совершил такую глупость. Простите, товарищи... Но ведь я же хотел как лучше...

– Ничего, Федор!
– снова мягко, успокаивающе сказал Лагутин. Постараемся выбраться благополучно.

– Будем биться насмерть!
– решительно сказал Подтелков.

– Ну, это уж ясно, - подтвердил Лагутин.

– С кем еще биться-то?
– криво усмехнулся доселе молчавший Мрыхин.

Впереди загрохотали выстрелы. Подтелков бросился туда.

– В чем дело, товарищи?

– В кустах стояли какие-то верховые и обстреляли нас, - ответил казак.
– Должно, засада.

Казаки из экспедиции, рассыпавшись, прошли кустарники; верховых уже не было.

Впереди сквозь густую сетку дождя мелькнули огоньки хутора Алексеевского, который экспедиция проехала днем. К Подтелкову подошел Мрыхин.

– Может, заночуем тут, Федор, а?
– спросил он.

– Поглядим, - буркнул Подтелков.

В хуторе царила необычная суматоха. Хуторяне увязывали возы, стремглав выезжали из хутора.

– Куда вас черти несут?
– гневно загремел Подтелков.
– Куда ты собрался, старый дьявол?
– накинулся он на старика, торопливо ведшего быков по улице и испуганно озиравшегося на въезжавших казаков.

– Да ведь как же, - стал сконфуженно оправдываться старик.
– Зараз прискакали к нам верховые казаки, сказали, что, мол, Подтелин возвернулся грабить, убивать... Вот и поиспужались...

– Дураки!
– озлобленно кричал Подтелков.
– Что мы - грабители, что ли?..

– Ну, так что, - спросил снова Мрыхин, - будем, что ли, тут ночевать?

– Нет!
– воскликнул Подтелков.
– Не будем здесь ночевать! В этом хуторе мы окажемся как в капкане. Кругом овраги да левады. Отсюда и не выберешься.

– Люди и лошади устали, - угрюмо проронил Мрыхин.
– С ног валятся.

– Ничего не поделаешь... Поехали.

И снова измученные люди, увязая по щиколотку в грязи, под непрестанно льющим дождем продолжали свой путь.