Юг в огне
Шрифт:
– Кавалерия Буденного!
– спокойно проговорил Чернышев.
– Черт побрал!
– вскричал Константин.
– Так они ж скачут-то в тыл нашей кавалерии!.. И наши не видят этой опасности!.. Как же предупредить?..
– Это невозможно, - ответил Чернышев.
– Единственное, что можно сделать, - это обстрелять их из орудий... Это, пожалуй, обратит внимание наших кавалеристов.
Константин отдал приказ батарее обстрелять кавалерию Буденного. Тотчас же в песках, в сосновых посадках стали подниматься столбы взрывов. Но конники Буденного уже вырвались из зоны
IV
Буденный давно заметил в стороне неприятельских позиций, на пригорке, конную группу. Он понял, что это было белое командование, руководившее сражением. У него появилась смелая мысль захватить белогвардейских офицеров в плен.
Перед тем, как повести свою бригаду в атаку на белогвардейскую конницу, только что выскочившую из балки и помчавшуюся в тыл пехоте красных, Буденный приказал Прохору пройти со своим эскадроном той же балкой, по которой только что прошел белогвардейский конный полк, и оцепить пригорок, на котором расположилось командование противника, с тем, чтобы не выпустить из окружения ни единого белогвардейца...
Воспользовавшись суматохой, которую поднял Буденный своей бригадой, бросившейся в атаку на белых, Прохор с эскадроном незаметно спустился в балку и, беспрепятственно пройдя ее до конца, вывел своих конников из нее и не спеша, чтобы не спугнуть с пригорка белых офицеров, стал их окружать...
Вначале на кавалеристов Прохора никто не обращал внимания, полагая, что это разъезжают свои же, белые всадники. Но когда советские кавалеристы подъехали настолько близко к пригорку, что стали видны на их шапках красные ленты, а у лошадей подрезанные хвосты*, на пригорке заволновались. Некоторые офицеры стремительно поскакали к хутору.
_______________
* В отличие от красных белые не подрезали хвостов у лошадей.
– Вперед!
– гаркнул Прохор и, поддав жеребцу шенкеля, помчался наперерез скачущим белогвардейцам.
– За мной!.. Ура-а!..
– Ура-а!..
– подхватили конники, рванувшись вслед за своим командиром. Сазон и Дмитрий не отставали от Прохора.
Нагнувшись над гривой мчавшегося, как ветер, жеребца, Прохор выхватил из ножен шашку и" крепко сжимая эфес, остро вглядывался в скакавших белогвардейцев. Растянувшись цепочкой по дороге, они мчались к хутору, обгоняя друг друга. Прохор даже сосчитал их. Было семнадцать всадников. При этом Прохор сумел различить, что из семнадцати всадников половина были офицеры, остальные, судя по обмундированию, - рядовые казаки.
– Дураки!
– выругался Прохор, думая об этих казаках.
– Чего бегут?.. Кого боятся?..
Прохор, далеко вырвавшись вперед от своих, настигал белых.
– Стой!
– грозно крикнул Прохор, со свистом взмахивая шашкой над головой белогвардейца, нагоняя его.
Казак, обернув свое пепельное, испуганное лицо, поднял вверх руки.
– Сдаюсь, бра-атушка!.. Сдаюсь!..
– Бросай оружие!
– крикнул Прохор, проскакивая мимо. Казак с готовностью скинул с себя винтовку и шашку и бросил на дорогу.
Прохор устремился дальше.
– Сдавайтесь!
–
– Сда-а-вайтесь иль смерть!..
Три казака, видя, что им не ускакать от Прохора, приостановив лошадей и спрыгнув, подняли руки.
– Бросайте оружие!..
– предупреждающе крикнул Прохор им и поскакал дальше.
Низко склонившись к лошадям, впереди мчались белогвардейские офицеры. Ближе всех к Прохору скакал всадник на красивой, серой, в яблоках, крупной лошади. Он так ссутулился, подавшись всем телом вперед, что Прохор сразу не разобрал, кто это был, - казак или офицер. Прохор погнался за этим всадником. Но лошадь и у белогвардейца была резвая. Прохор продолжительное время скакал на одинаковом расстоянии, не приближаясь к белогвардейцу и не отдаляясь от него... Его разобрало зло. Вложив шашку в ножны, он выхватил из кобуры наган и выстрелил подряд несколько раз.
– Сдавайся, сволочь!
– хрипло выругался он.
Белогвардеец на мгновение приподнял голову и оглянулся. Теперь Прохор убедился, что впереди скакал офицер. Он решил взять его живьем, представить Буденному.
– Сдавайся, гад!
– снова загремел Прохор.
– Убью!
Белогвардеец не отвечал. Прохор с силой несколько раз ожег плетью своего коня. Жеребец сразу же стал приближаться к серой лошади белогвардейца. И когда он почти касался мордой хвоста серого коня, Прохор снова вытащил из ножен шашку.
– Сдавайся, гад!
– привстал он на стременах, потрясая шашкой. Заррублю!
Офицер снова оглянулся. В глазах его отразились изумление и ужас.
– Прохор!
– сдавленно крикнул он.
– Ты, проклятый?
Прохор узнал брат.
– Сдавайся, Константин!
Но тот, обернувшись, не целясь, выстрелил в Прохора из маузера.
– Ах ты, сволочь!
– вскрикнул Прохор и, приподнявшись на стременах, с силой рубанул. Константин ткнулся лицом в гриву коня, заливая светлую шерсть его кровью...
Прохор качнулся в седле. Рука обессиленно повисла, шашка выпала из нее на снег.
Подскакал Сазон.
– Проша!.. Товарищ командир, что с тобой?
– встревоженно спросил он.
– Ничего... А что?
– Да ты побелел, как мел.
– Голова закружилась... Подними-ка мой палаш.
Сазон спрыгнул с лошади и, подняв шашку, подал Прохору. Тот взял ее, хотел вложить в ножны, но она снова выпала из его рук.
– Да что с тобой, Прохор?
– с испугом спросил Сазон.
– Ты, должно быть, ранен?..
– Н-нет, - вяло сказал Прохор и замолк.
Голова его поникла на грудь, он потерял сознание.
V
Хотя рана была и легкая, но все же Прохору на несколько дней пришлось лечь в околоток.
Как-то, лежа на койке, Прохор читал "Правду", в которой была опубликована речь Ленина на VI Всероссийском чрезвычайном съезде Советов о международном положении.
В палату вошла Надя в белоснежном халате и в косынке с красным крестиком.
Отложив газету, Прохор взглянул на сестру и залюбовался ею. Белизна ее халата и косынки особенно как-то подчеркивали целомудренную красоту ее почти детского личика.