Юми и укротитель кошмаров

Сандерсон Брендон

Юми с Художником непонимающе уставились на нее.

– У всех существ воспоминания отпечатываются в инвеституре, – объяснила Виньетка. – Поэтому когнитивные тени помнят все, что случалось с их телами, даже если тело мертво. Шквал побери! Да вы вообще ничего не знаете! Смотрите: у высокоинвестированных существ воспоминания распределяются по всей душе. Ты потеряла часть из них. Их вырезали. Немного, в общей сложности не больше одного дня. Сложно разглядеть подробности, но шрам я вижу.

– Ко мне… прикасался стабильный кошмар, – сказала Юми. – И как будто

что-то из меня высосал. Может, дело в этом?

– Звучит логично. – Виньетка громко хлопнула в ладоши. – Готово. Больше ничего не вижу, хоть весь день смотри. Все равно что пытаться понять тупые шутки Хойда.

(А вот это уже излишне.)

– Давай. – Виньетка поманила Художника, снимая руку Юми с прибора. – Твоя очередь.

– Моя? – Художник немного испугался. – Я же ненастоящий! То есть у меня тела нет.

– Эта штука читает души, – напомнила Виньетка.

Неохотно, но не желая выглядеть трусом перед Юми, он положил руку на прибор и смог почувствовать холодную пластину – то ли потому, что ожидал этого, то ли по какой-то иной причине.

Виньетка наблюдала за извивающимися линиями сбоку.

– Ха! – воскликнула она, повернув прибор, чтобы Художник мог посмотреть сам. – Видишь?

– Виньетка, я ничего не понимаю, – ответил он.

– Твой уровень инвеституры соответствует норме, – сказала Виньетка. – Именно такой мы ожидали увидеть на этой планете, где не обитают Осколки и люди не получили дополнительной инвеституры. Пелена и обломки Виртуозности не в счет.

– Повторяю еще раз: я ничего не понимаю, – ответил Художник, не убирая руку с устройства. – Осколки? Обломки? Виртуозность?

– Повторяю еще раз: этого мы касаться не будем, – парировала Виньетка. – Так или иначе, не вижу никаких связей с прошлым в твоей духосети. Никаро, ты совершенно точно, определенно, стопроцентно не путешествовал во времени. Это не подлежит обсуждению.

– А Связь с другим миром у меня есть? – спросил Художник. – Ты можешь это увидеть?

– Никто из вас не бывал на других планетах, – сказала она. – Вы оба здешние. Это я четко вижу. Впрочем… у Юми маловато связей с другими людьми. Дело не в ее силе, скорее…

– Просто я как будто ни с кем не знакома? – прошептала Юми.

– В точку! – подтвердила Виньетка. – Никогда еще не видела человека со столь низким числом связей. Видимо, ты склонна к уединению.

– Да. – Юми потупила взгляд.

– Интересно, каково это, – задумалась Виньетка. – Но недостаточно интересно, чтобы самой попробовать.

– Как ты видишь эти связи с другими людьми? – спросил Художник. – Ты ведь говорила, что Юми трудно читается.

– Связи легко заметны. – Виньетка закатила глаза, как будто это было очевидно. – Она связана с тобой, это и без приборов понятно. И еще с несколькими людьми. А есть еще вот эти тринадцать непонятных линий…

– Тринадцать? – Юми вскочила с табурета.

– Ага! – ответила Виньетка. – Линии Связи обычно легко разглядеть, но крайне сложно прочесть. Не знаю, к кому они ведут. На семью не похоже. Скорее, какая-то тематическая Связь…

– Юми? – окликнул

Художник.

– Сейчас, кроме меня, есть еще тринадцать йоки-хидзё, – сказала Юми. – Где? Где они?

– Этого я не вижу, – ответила Виньетка.

– Тогда зачем он нужен? – Юми указала на прибор.

– Зачем… Юми, ты хоть понимаешь, что за чудо этот фабриаль? Он получает информацию, которую до недавнего времени могли считывать только особо специализированные личности…

– Они здесь? – спросила Юми, имея в виду других йоки-хидзё. – На этой планете? Рядом?

– Совершенно точно на этой планете, – ответила Виньетка. – Примерно в том направлении. – Она махнула рукой в сторону запада и того участка Пелены, где совершал обходы Художник. – Но… – Виньетка умолкла и вздохнула, потому что Юми выскочила из ресторана.

Застигнутый врасплох Художник ринулся за ней.

– Юми! – закричал он, выбежав на улицу. – Юми! Ты обещала держаться подальше от…

Юми уже мчалась по улице, не слушая его. В конце концов он нагнал ее у внешнего кольца складов на окружной дороге Килахито. Там Юми замедлилась и подошла к Пелене на опасно близкое расстояние.

– Юми? – Художник приблизился к ней и протянул руку, но не дотронулся.

Девушка упала на колени и опустила голову. Художник обошел ее сбоку и обеспокоенно присел рядом.

– Прости, – прошептала она. – Я подумала… Точнее, я ни о чем не думала. Я почувствовала, что хочу их увидеть. Быть с ними. Это накрыло меня с головой. – Она посмотрела на Художника. – В детстве я знала одну из них. Мы учились вместе. Я тебе не рассказывала?

Он помотал головой.

– Потом ее забрали, – продолжала Юми. – Нас разлучили, когда мы слишком сдружились. Лиюнь сказала, что привязанность не принесет мне пользы. С тех пор я не встречалась ни с одной йоки-хидзё.

– Серьезно? – удивился Художник. – Даже мимоходом?

Юми помотала головой.

– Печально. – Он сел рядом и уставился в Пелену.

Черное на черном. Художник знал, что Пелена движется и клубится, но не видел этого, а скорее чувствовал.

– Как ты справлялся с одиночеством в прежние годы? – тихо спросила Юми.

– Рисовал.

– Когда творишь, проще забыть, – прошептала она.

– Пока не останется никого, кому ты мог бы показать свои творения.

– У меня с этим проблем не было. Но моей аудиторией были не люди. Мне всегда хотелось, чтобы после работы кто-нибудь подошел и похвалил меня за труды.

– Эй! – окликнул ее Художник.

Юми повернулась к нему.

– Ты молодец.

– Не прямо сейчас, – ответила она (низким стилем).

Он все равно улыбнулся. В конце концов она тоже улыбнулась. Потом машинально подняла с земли несколько камушков и, естественно, начала их складывать.

– Наверное, уже идет новая серия «Времени сожалений», – сказала Юми. – Я совсем про нее забыла из-за всего этого…

– Безумия?

– Ага. – Юми положила еще один камушек.

– Спроси Иззи, – посоветовал Художник. – Она тебе расскажет содержание и подробно объяснит сюжет.