Юная Вики
Шрифт:
Его глаза сузились, затем знакомая плутовская усмешка появилась на его губах. Он покачал головой:
— Ты просишь невозможного, Вики. Я…
— Ты должен, — резко перебила она его. — Разве ты не понимаешь? Они не могут принадлежать никому из людей. Только прошлому. И будущему.
— Я все понимаю, — внезапно он схватил ее за руки. — Но скажи, ты мне веришь? Можешь ты поверить мне? — в его голосе послышалась настойчивость. — Ты хочешь, чтобы я вернул изумруд и статуэтку. Но у меня их нет. У меня нет их, Вики. И никогда не было.
Он с силой подчеркивал каждое слово своего признания. Она была так удивлена, что не могла говорить.
— Уверяю тебя, я не лгу, — он бросил ее руки и, состроив
Его добродушное подшучивание прозвучало для Вики более убедительно, чем первоначальное серьезное уверение. Она почувствовала, как в ней шевельнулись сомнения. Может быть, несмотря на все подозрения Генри Свендсена и внезапный побег Лоренса из лагеря, он все же был невиновен в воровстве? Но если Лори был невиновен, — а ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы это было так, — тогда кто?.. Она медленно произнесла:
— Я не знаю, чему мне верить.
— Послушай, Вики, — сказал он. — Эти два предмета были сфотографированы и описаны, несколько специалистов тщательным образом зарегистрировали и запомнили каждую их деталь. Ни один нормальный человек не стал бы даже пытаться продать их из-под полы — не говоря уже о таких мелочах, что их нужно было бы как-то пронести через таможню и все такое. Ну, изумруд еще можно было бы, пожалуй, отшлифовать, если знать, куда обратиться с таким щекотливым делом. Поверь мне, эти штуковины потребуют слишком больших хлопот.
Он помолчал, пока она раздумывала над его словами. Затем он поднялся.
— Милая, я не могу больше оставаться здесь, — он потер лоб и посмотрел на нее сверху вниз. — Никогда не предполагал, что столкнусь с женщиной-сыщиком. Что мне, скажи на милость, теперь с тобой делать? — чувство юмора опять стало возвращаться к нему. — Что ж, оставим выбор за дамой. Что тебе больше нравится: совершить чудную прогулку в одиночестве или отправиться со мной и выслушать историю моей жизни? Решайся, они скоро будут здесь.
Он посмотрел ей в лицо, выжидая. Вопреки доводам рассудка, который подсказывал ей правильное решение, Вики уступила естественному женскому любопытству. Она протянула руки, и он помог ей вылезти из автомобиля. Затем он открыл дверцу кабины и достал оттуда небольшую потертую парусиновую сумку. Тронув ее за плечо, он сказал:
— Нам сюда. Даст Бог, они не заметят наш драндулет в этой ложбине.
Тонкий, пляшущий луч его фонарика освещал узкую вьющуюся тропинку, которая уходила круто вверх по склону холма. Вики последовала за ним. Все время, пока они шли, между ее головой и сердцем происходил отчаянный спор. Глупо было поверить ему; он же явный обманщик, иначе зачем нужно было ему бежать? Теперь она становится его соучастницей. Но Вики памятны были первые дни ее пребывания в лагере, когда она, казалось, ничем не могла угодить Гранту. Она помнила доброту и неизменное чувство юмора Лоренса, помнила, как ненавязчиво он помогал ей, пока Грант в конце концов не узнал правду. После этого у них с Лоренсом установились приятные дружеские отношения, редкие между мужчиной и девушкой, не имевшими близости. Она держалась с ним совершенно естественно, не опасаясь, что их дружба может быть разрушена неосторожным словом или поступком; ей не приходилось вступать с ним в словесные поединки, как это постоянно имело место в общении с Грантом и Финчем.
Примерно двадцать минут спустя Лоренс остановился, обвел фонариком небольшое пространство впереди и сказал:
— Вот это подойдет.
Небольшой плоский уступ отходил от тропинки и упирался в расщелину, сиявшую в склоне горы. Выступающий отрог скалы служил хорошей защитой от
— Это арабская одежда?
Он улыбнулся и кивнул:
— Я разучил маленькую роль и теперь не пропаду, если мне придется зарабатывать на жизнь на подмостках каирского театра.
Невозможно было не рассмеяться.
— Ох, Лори, ты неисправим, — усмехнулась Вики. — Ты думаешь, такой маскарад тебе поможет?
— Арабов им не проведешь, — в шутливом тоне ответил Лоренс, — но англичан, особенно если не подходить к ним близко, можно. Главным образом, он мне нужен, чтобы спать в нем.
— Знаешь, — сказала она, глубоко затягиваясь сигаретой и выдыхая дым, — у меня была сумасшедшая мысль, но я не осмеливалась ее высказать, чтобы остальные не подняли меня на смех. Что ты… — она запнулась, — что человек, которого ищет мистер Свендсен, находится среди рабочих Бен Али.
Лоренс захохотал:
— Ты считаешь, я похож на одного из херувимов Серабима?
Она улыбнулась, и внезапно ее прежде ощущение того, что все происходящее нереально, исчезло. Что бы там ни произошло, Лоренс остался самим собой. Ей казалось совершенно естественным смеяться вместе с ним, сидя в предрассветные часы в какой-то странной пещере недалеко от горной вершины. Но тут же, вспомнив все, она снова стала серьезной.
— Так ты действительно Нельсон Арральд? И… — она остановилась, пытаясь разглядеть его лицо в окружавшей их темноте. Огонек его сигареты разгорелся, в этом кратком тусклом отблеске она успела заметить, что на его проказливой физиономии появилось выражение печали.
— … И Лоренс Терл? — закончил он вместо нее. — Да, Вики, — он помолчал, устраиваясь поудобнее. — Чтобы объяснить тебе все, мне придется вернуться на много лет назад — к концу войны. Мне тогда было двадцать четыре года. Во время войны я женился — один из тех сумасшедших поступков, которые в те дни совершали тысячи людей, руководствуясь принципом: живи сегодняшним днем. У нас родилась дочь — Дженис, я не видел ее с тех пор, как ей исполнилось два года. Когда я наконец вернулся домой, мы оба уже отлично понимали, что совершили ошибку. Эйлин — моя жена — не стала ничего скрывать: у нее был кто-то еще. Когда первый приступ ярости во мне утих, я уже не мог ее ни в чем обвинять. Откуда ей было знать, вернется к ней живой человек или его останки? Да и я не был ей так уж верен, так что уж было ее строго судить… — Лоренс остановился, прикурил от окурка, который держал в руке, новую сигарету и продолжал:
— Мы решили оставить все как есть и попробовать начать все сначала. Вскоре у нас родился еще один ребенок, видимо, целиком по моей вине, и я смирился с тем, что дома меня ждали нескончаемые ссоры, а сам я никак не мог найти себе места в гражданской жизни. Я говорил себе, что все это — просто последствия войны, и что со временем все трудности сами собой утрясутся. Но тут однажды я натолкнулся на одного знакомого офицера, который демобилизовался приблизительно в одно время со мной. Ты уже не помнишь, но в то время еще были в силе нормы, рационы, купоны и другие ограничения послевоенного времени. Я отправился на аукцион, чтобы купить детскую коляску. Естественно, за этим последовала новая ссора. Ни одна женщина не будет рада сильно подержанной коляске для ребенка, которого она вообще не хотела иметь.